Фельдмаршал Румянцев - Виктор Петелин

21 июня 1765. Глухов. «Батюшка мой Петр Александрыч. Письмо твое из Полтавы получила, в котором пишешь, что ты поехал в крепость Святыя Елисаветы. Дай Бог здоровья съездить и к нам скорее воротиться, а то (со) скуки пропадаем, и все разъехались по деревням. Иван Тимофеич уехал третьего дня и с фамилиею. Писем из Петербурга я ни от кого не имею и так ничего не знаю, а в газетах напечатано, что Вильбой (генерал-фельдцейхмейстер Александр Вильгельмович Вильбуа 9 мая 1765 года уволен в отставку. – В. П.) отставлен за болезнию, а пожалован граф Григорий Григорьич (Орлов) на его место. С Москвы сервиз к нам фаянсовый привезли, и при сем прилагаю от Матисова экстракт. Мы, слава Богу, все здоровы, да посылаю к тебе, батюшка, десять апельсинов и десять лимонов. Кушай на здоровье. Фруктов, опричь земляники, никаких не видала еще. Дети нижайше кланяются, а я в мыслях тебя, душа моя, целую и пребуду покорная, верная жена графиня К. Румянцева.

Забыла написать, что в городе был пожар, у Ивана Тимофеича сгорела конюшня, они были у меня и не знали, да двора два возле них сгорело. Счастье, что тихо было, не дали гореть».

27 июня 1765. Глухов. «Батюшка мой Петр Александрыч. Письмо твое без числа из крепости Елисаветы получила и радуюсь, что ты здоров, только о том сожалею, что к нам скоро не обещаешься быть. Дай Бог, лишь бы здорово съездил…»

Можно было бы пересказать эти письма, но тогда исчезли бы простота изложения и особый аромат тех новостей, которыми делится Екатерина Михайловна со своим суровым супругом. 28 и 29 июня, сообщает она, будет принимать гостей, в том числе славного генерала Александра Ильича Бибикова, давнего знакомого Петра Александровича, участника сражений при Цорндорфе и Кунерсдорфе, верного соратника Румянцева во время осады Кольберга… Среди знакомых и друзей она упоминает некоего Лакова, оказавшего ей «великую услугу»: он привез из Гданьска портрет Румянцева, «писанный ан-пастель». «Он было его для себя вез, – писала графиня, – да я, увидев, взяла, который, нахожу, очень сходен, и рада чрезвычайно, что имею…»

Сообщает те новости, которые только ему и близким его понятны и дороги…

Скучной чередой тянулись дни. Екатерина Михайловна постоянно думала о своем любимом Петре Александровиче. Бывает же такая мука! Здесь, в Глухове, редко когда окинет добрым взглядом, а вот уехал – и сразу все недоброе позабыто, лишь тревога за мужа переполняла ее сердце. Повседневные заботы отнимали у нее много времени: учеба и воспитание детей, а то заболеют один за другим, то убегут от дядьки, так что не скоро найдешь…

Нельзя сказать, что она не имела поддержки от знакомых в приискании воспитателей и учителей. Но одно беспокоило ее. Теперь многие искали возможность оказать услугу графу Румянцеву – уж слишком высоко его положение на Украине, – но все эти услуги имеют корыстную цель, сами таким образом хотят фортуну через то сделать… Вот из Киева Лука Федорович прислал штык-юнкера, который сам вызвался заниматься с детьми, хочет услугу оказать. Ей-то сразу стало ясно, что этот Нефедьев приехал к ним, рассчитывая на протекцию графа в будущем. Опять незадача!

Ожидала, что граф сам приедет скоро, – вот уже больше полутора месяцев длится разлука. Дела задерживали Петра Александровича. Из короткого уведомления графа она узнала о нескором его приезде. И наступило горькое разочарование.

Единственное окошко в мир для Екатерины Михайловны – это письма из Москвы и Петербурга, из Киева и от мужа, но все как сговорились – перестали писать, и она не находила себе места от скуки. Лишь вечером собирались поиграть в карты, но это было слабым для нее утешением. Петербургские письма, адресованные мужу, она отсылала ему с нарочными, а потому мало что доходило до нее из новостей. А о празднествах в лагере в день восшествия Екатерины на престол она узнала из письма от матушки. И еще горше стала для нее скука. Почему она, жена прославленного генерала, должна прозябать в этом Глухове, в названии которого все, в сущности, сказано: вот уж истинно – глушь. Там, в Петербурге, веселые празднества, всем участникам дано было по четыре тысячи рублей, некоторых произвели в следующий чин, наградили орденами. Ну, конечно, Петру Александровичу обстоятельнее, видимо, пишут… А что ей напишут?..

19 июля 1765 года она писала мужу: «…и нетерпеливо все ведать желаем, что Макар привез к тебе. Приезжай, батюшка, скорее, истинно со скуки пропадаем. Александр Ильич (Бибиков) здесь (с) женою и детьми, все тебя дожидается. А сегодня сведали, что еще дён шесть не будешь, так хочет завтра ехать, или жену отпустить, а сам один на несколько времени, дня два, тебя подождать, а то ему нельзя будет больше…»

Не раз перечитывала Екатерина Михайловна письмо свекрови, которая до сих пор вращается в придворных кругах, участвует во всех празднествах, несмотря на свой шестидесятисемилетний возраст. Не теряет чувства радости, по-прежнему бодра и легка на подъем. К тому же не забывает давать наставления. Вот ее письмо от 13 июля 1765 года: «Невестушка, свет мой! Письмо твое я получила через Френголтса, в котором пишешь, что скушна, от всех отлучилась. Кажется, сама желала быть с мужем, и так пожила со своими. Я думаю, что у вас не так скушно, я жила там: никакой скуки не видала. Пожелаю, чтоб об тебе не так рассуждали, как о Катерине Ивановне (графиня Екатерина Ивановна Разумовская, жена гетмана Кирилла Григорьевича Разумовского. – В. П.), что ни с кем не хотела знатца. Для вас для самих надобна их ласка: по которой реке плыть, по той и славу творить…»

Наконец-то Екатерина Михайловна дождалась Петра Александровича: 29 июля он возвратился в Глухов.

Жизнь пошла по привычному руслу. Хотя многие и разъехались по деревням и селам, генеральная канцелярия работала бесперебойно. Переполненный впечатлениями от поездки, Румянцев всем своим помощникам дал срочные задания. Письма к нему приходили пачками – из Петербурга, Москвы, Киева и других городов. Горькие жалобы, слезные прошения и рекомендательные письма прибывали каждый день. Все они требовали внимания и времени для принятия мер.

Зато радостно бывало у Петра Александровича на душе, когда получал письма от матери, короткие, деловые, точные. 18 августа 1765 года из Санкт-Петербурга Мария Андреевна писала: «Петр Александрович, свет мой, здравствуй. Я не хотела сей оказии пропустить, чтоб не отписать. Нынешний день едем с сестрою за государынею в Царское Село на несколько дней, там проживем. Прошу не сомневаться, может быть, не стану писать почты две. Я, слава Богу, со всеми своими в добром здравии. Прости, друг мой, Христос с тобою и мое вечное благословение».