Digging for the Bones - paganaidd

больше одного приёма пищи. И, скорее всего, они просто лишились своего пудинга, а не всей трапезы.

Глаза Поттера сузились, и он, казалось, был на грани бегства, но пока не решался.

— Раз уж на то пошло, называть ребёнка, находящегося под твоей опекой, «уродом» недопустимо как среди маглов, так и среди волшебников. Петуния всегда была убогой и злобной тварью, — мрачно сказал Северус. На мгновение он пожалел, что не проклял, пока у него была такая возможность, обоих этих отвратительных существ, называвших себя Верноном и Петунией. Он вспомнил лицо Лили, когда она сказала, как Петуния обзывала её летом после первого курса.

— Тетя Петуния просто не любила мою магию, — вздохнул Поттер. — Она не могла не быть… — мальчик замолчал, словно о чём-то задумавшись. — Вы сказали, что знали моих бабушку и дедушку? Правда?

— Я их знал. Да. Не очень хорошо, но они были добрыми людьми, — осторожно ответил Северус.

— Значит, вы знали мою маму? — Поттер поднял глаза и с надеждой посмотрел на Северуса. — Вы встретились в Хогвартсе?

— Мы учились на одном курсе, — признался Северус. Внутренний голос, удивительно похожий на голос Лили, ругал его за то, что он говорит мальчику полуправду.

— Вы были друзьями? — спросил Поттер.

Северус сжал свободную от чашки руку. Ребёнок опустил глаза и слегка съёжился, как будто ожидал шлепка. Северус задумался, что же тот прочёл на его лице. Но тут мальчик, стиснув зубы, с вызовом вздёрнул подбородок.

— Уже очень поздно, — прохрипел Северус сквозь непонятный комок в горле, — допивайте чай и ложитесь спать, — для верности он пододвинул ближе к ребёнку тарелку с чайным печеньем, стоявшую на подносе. — Съешьте немного печенья. Полагаю, вы толком не поели за ужином и проснётесь голодным.

Изумление на лице мальчика, как и в прошлый раз, выглядело забавно, и Северус снова едва сдержал усмешку.

Глава 31. Глаза его деда

На следующее утро Снейп не спустился к завтраку. Гарри проснулся на рассвете, когда серое небо только-только начало розоветь, накинул поверх пижамы один из своих джемперов и сунул ноги в тапочки, которые Снейп настоял купить ему. Они оказались действительно кстати, когда он крался на кухню — в этом доме было холодно.

Вчера Гарри взял на себя смелость наполнить кладовую своими любимыми продуктами. Снейп не дал ему списка покупок, поэтому он решил, что тому всё равно, что он покупает, лишь бы его накормили. По крайней мере, Снейп не жаловался на еду, которую ему подавал Гарри.

Так что сегодня утром на завтрак были сосиски и яйца. С тостами и джемом. Получилось почти так же хорошо, как в Хогвартсе, признался сам себе Гарри.

Заварив чай и приготовив сосиски, Гарри отнёс завтрак Снейпу. Это было лучше, чем слоняться по кухне и ждать, не спустится ли старая летучая мышь. Снейп не пошевелился, когда Гарри бесшумно пересёк комнату, чтобы поставить поднос в хлебницу.

Покончив с завтраком и прибравшись на кухне, Гарри сел за стол, размышляя, чем бы ему заняться. Бездействие казалось невыносимым, а Снейп не оставил ему никаких списков, как это делала Петуния, если собиралась уехать на целый день. Гарри прочитал наперёд все свои учебники, и он никак не мог найти веник.

Вообще-то Гарри был не из тех, кого тяготит одиночество. У Дурслей одиночество означало, что он обретёт покой и тишину. В школе его всегда окружали люди. Остаться одному было на самом деле трудно, и в основном это была долгожданная передышка от постоянной толкотни.

Он снова пожалел, что с ним нет Сопелки. При мысли о собаке у Гарри сжалось сердце — Дамблдор сказал, что пёс ушёл навсегда.

Гарри словно ледяной водой окатило, и он похолодел, несмотря на то, что в желудке у него был тёплый завтрак — до него вдруг дошло, что хотел сказать директор.

Рыдание сорвалось с губ прежде, чем он смог удержать его. Давление в груди заставило резко втянуть воздух. Он закрыл глаза и склонил голову к столу, за этим последовали новые рыдания, хотя он отчаянно пытался их проглотить. Меньше всего ему хотелось, чтобы Снейп застал его плачущим.

Гарри прикрыл рот рукой, чтобы заглушить звуки, как это было у Дурслей. Он уже много лет не плакал по-настоящему.

Это не имеет значения, твердил он себе, совсем не имеет. У него есть более важные причины для беспокойства. Невилл умер, а Джинни пыталась покончить с собой. Уизли не смогут взять его, а Снейп застрял с ним. И неважно, что чёртова собака тоже исчезла. У него всё ещё была Хедвиг, и он всегда заботился о себе сам.

Трясущимися руками Гарри пытался утереть слёзы. Стоявшая перед ним чашка с чаем задрожала на мгновение и разлетелась на мелкие кусочки керамической шрапнели, которая усеяла стол и рассыпалась по полу.

Гарри уставился на осколки. Внезапно, вскочив, он схватил блюдце и метнул его в стену. Звон разбившейся керамики ослабил давление в голове. Это было так приятно, что он поднял тарелку и тоже швырнул её. Ещё одна вспышка магии с треском расколола заварник. Гарри поднял сахарницу, собираясь бросить и её, но тут засвистел чайник.

Всплеск магии, по-видимому, нагрел воду до точки кипения без необходимости в пламени. Свист чайника привёл его в чувство.

Дикий гнев резко сменился внезапным ужасом. Снейп наверняка слышал, как Гарри ломает его кухню. К тому же в последний раз, когда у него случился стихийный выброс магии, к Гарри явился сам министр, а позапрошлым летом его обвинили в применённых Добби чарах левитации и пригрозили отчислением из школы.

Гарри замер, прислушиваясь, стараясь уловить хоть что-то сквозь стук собственного сердца.

Сверху не доносилось ни звука. Возможно, между комнатами действовали заглушающие заклинания. Может быть, Снейп всё ещё был настолько измотан, что ничто не могло его разбудить.

Веника по-прежнему не было, поэтому Гарри осторожно, чтобы не порезаться, подобрал всё, что смог. Ему очень хотелось воспользоваться волшебной палочкой, но он и так с минуты на минуту ожидал появления совы из Министерства. Что Снейп сделает с ним, если его исключат?

Шли минуты, но министерская сова не прилетала. Может быть, она отправилась прямо к Снейпу?

Гарри осознал, что совсем замёрз. Он всё равно ничего не мог поделать с совами из Министерства. Адреналин схлынул, и вернулось вялое оцепенение, которое он чувствовал со вчерашнего дня.

Выбросив осколки чашки, блюдца и