Хроника гнусных времен - Татьяна Устинова

«Все, все, — дружелюбно прокаркал Франц Иосифович, когда он забирал ожерелье, — все почистили, все привели в порядок. Барышня будет рада. Такая милая, такая несчастная барышня. Свадьба, да. Теперь это счастливая барышня. Верно, Михаил Эрастович?»

— Кирилл, — не отрывая взгляда от ожерелья, едва выговорила Соня, — откуда оно… у тебя?

— Я его купил, — ответил Кирилл, — у двух стариков-ювелиров. Они пьют кофе, когда стреляет пушка. Знаешь таких?

— Как — купил?

— Так. Купил.

Чья-то слезища капнула на синий бархат, Кирилл не разобрал чья, Настина или Сонина.

Они обе молчали, и он решил, что нужно спасать положение.

— Я хочу, чтобы оно было у тебя, Соня. Ты его заслужила. Черт возьми, ты заслужила все на свете! Только не рыдай, а то вся красота пропадет зря. И не отказывайся. Я не возьму.

— Кирилл, это невозможно, — простонала Соня и подняла на него глаза.

— Возможно.

— Это же очень дорого!

Он усмехнулся.

— Я не разорился и не впал в нищету из-за твоего ожерелья. Мои сотрудники получат зарплату вовремя. Я хотел поменять машину, а теперь подожду. Только и всего.

— Так не бывает, — прошептала Соня и задрала голову вверх, чтобы слезы не полились по щекам.

— Сегодня такой день, — промолвила Настя и вытерла глаза о рукав Кирилловой майки, слегка размазав тушь, — когда все бывает. Повернись, я застегну.

Народу в Благовещенской церкви было много, и Кирилл, стоя за спиной у Гриши, все время оглядывался на Настю, как будто боялся ее потерять. Она улыбалась ему дрожащей счастливой улыбкой и грозила пальцем, чтобы он не отвлекался.

Служба подходила к концу, и, наконец, надели кольца, и Соня, вцепившись в Гришину руку, повернулась лицом к родным.

На бледной груди, по выступающим ключицам переливалось, искрилось и горело ожерелье работы старого голландского мастера Густава ван Гаттена дю Валенгштока, большого знатока настоящих драгоценностей.