Дар сгоревшего бога - Джеймс Клеменс

Балкон словно парил меж миром света и обителью смерти.

Запах гнили и разложения, как ни странно, здесь казался сильнее. Хотя не было на балконе кольев с головами, а стояла, прямо и неподвижно, одинокая женщина.

Путников вывели вперед. Она медленно повернула голову.

Маррон упал на колени. И по этому знаку почтения стало ясно, кто стоит перед ними, раньше, чем он заговорил:

— Жду ваших приказаний, госпожа.

Охотница выступила навстречу из тумана — темнокожая женщина ослепительной красоты, с глазами, сверкающими Милостью. На ней был зеленый кожаный наряд, украшенный черными ремнями, которые перекрещивались на груди, опоясывали талию и обвивали, подобно виноградной лозе, бедра, спускаясь почти до самых сапожек, тоже черных.

Она казалась такой же сильной, как дерево, что поддерживало ее кастильон. Потому, видно, и не испытывала страха, пуская в свое убежище богоубийцу.

Дарт разглядывала ее во все глаза. И не видела ни единого признака порчи, безумия или хотя бы волнения. Черты спокойны, наряд безупречен. Даже смоляные волосы заплетены и уложены аккуратнейшим образом, спиральными кольцами до плеч.

Богиня подошла к строю стражников, остановилась. Устремила взгляд на Тилара.

— Богоубийца, — сказала, словно пробуя это слово на вкус.

— Охотница. — Тилар осторожно, оберегая больную ногу, шагнул вперед. — Как прикажешь понимать подобную встречу? Что за черные дела творишь ты у себя в царстве?

Маррон, не вставая с колен, резко повернулся к нему, готовый убить за нанесенное оскорбление. Стрелы стражников легли на тетиву. Наконечники их, смазанные ядом, влажно поблескивали.

Но богиня остановила свою охрану мановением руки и слегка наклонила голову.

— О каких черных делах ты говоришь?

Он показал в сторону перил.

— Об убийстве твоих подданных.

Она улыбнулась, тепло и нежно.

— О, ты неверно истолковал мои деяния. Все это лишь для того, чтобы сделать Сэйш Мэл сильнее. Наступают темные времена. Я давно слышу их приближение. Народы всех царств должны вооружиться, препоясать чресла и готовиться к великой войне, которая грядет. Сэйш Мэл не обманет ожиданий Мириллии.

— Разве жестокость и убийства делают вас сильнее?

— Жестокость и убийства? — Она, словно в замешательстве, развела руками. — Совершает ли садовник убийство, когда обрубает лишние ветви, вытягивающие силу из ствола? Жесток ли он, выдергивая сорняки вкруг лозы, дабы та принесла достойные плоды?

Тилар держался так же спокойно, как она.

— Ты уничтожила юных и старых.

— Слабых и дряхлых, — согласилась она. — Поэтому остальные стали сильнее. Я собрала великое войско, укрепила его своей кровью.

— Ты сожгла их Милостью. Лишила воли.

Она покачала головой.

— Что есть воля? Слабость… Я лишила их сомнений, нерешительности, вероломства. — Теперь в ее голосе зазвучал гнев. — Дабы они лучше послужили Мириллии.

— Ты сделала это насильно. Не оставила им выбора — служить или нет.

— Таково мое право. Некоторые боги позволяют смешивать свою Милость с алхимическими составами, которыми поят едва зачавших женщин, чтобы отпрыски их превзошли силой обычных детей. Разве я делаю что-то иное? Разве не лишено выбора дитя, которое подвергают изменениям еще в утробе? Все, что я выжгла, — это сомнения и колебания в сердцах. Тела остались чистыми.

— Чистыми для чего?

— Для грядущей войны! Ты не слышишь барабанов в ночи? Не видишь теней, что движутся сами по себе? — Она взглянула вверх и отступила, как бы желая охватить взглядом весь небесный простор. — Полностью готовый, лишенный всяких слабостей, восстанет Сэйш Мэл против тьмы. Мы не позволим смутить нас колебаниям и сомнениям!

Голос ее стал пронзительным.

— Не то что твои собратья… Они были не из Сэйш Мэла. Пытались меня остановить, прячась за той же тенью, что и те, другие, которые ждут во мраке падения Мириллии. Чьи голоса запугивали меня по ночам, давали обещания, стремясь ослабить мою решимость. Шептали из кости…

Песня-манок, поняла Дарт.

Шепот, который доносился из черепа ее отца, перерос в хор кровожадных воплей, упоение резней. Темная Милость завлекла Охотницу в царство насилия, где жестокость была оправдана стремлением к безопасности.

Охотница вскинула руки.

— Вороны должны были умолкнуть прежде, чем разнесли бы весть о моих приготовлениях. Ночные вороны… им следовало обрезать крылья!

Дарт наконец проследила за ее взглядом. И обнаружила, что Охотница смотрит вовсе не в небеса. Ее больной разум оставался прикованным к земле.

Все остальные тоже посмотрели вверх.

Там, на ветвях дерева, затерянные в тумане, висели огромные птицы с широко раскинутыми черными крыльями, похожие на летучих мышей.

Не птицы.

Люди.

Рыцари теней.

Присягнувшие некогда на верность Ташижану были выпотрошены и подвешены к ветвям на собственных внутренностях. Крыльями ниспадали вниз плащи, влажные от тумана и крови.

Дарт в ужасе отвела глаза. Уставилась на Охотницу.

Как та могла?..

Богиня опустила руки, повернулась к ним.

— Твое появление здесь, — заявила она Тилару, — появление того, кто уничтожил демона Чризма, только подтверждает мою правоту. Тебя привели сюда судьба и пение моего боевого рога, чтобы ты служил мне. Убийца богов и демонов, вместе мы спасем Мириллию.

Тилар взглянул на нее, и Дарт увидела, как что-то сверкнуло в его глазах. Не Милость. Уверенность.

— Никогда, — ответил он.

До этой минуты он еще надеялся, что ее удастся свернуть с черного пути. Охотница Кабалу не служила — она была скорее жертвой, чем пособницей врага. Но теперь понял, что все бесполезно.

Безумие зашло слишком далеко.

Подкрепленное божественной силой.

— Ты выпьешь моей крови и встанешь на мою сторону, — сказала она властно. — Иначе с тех, кто пришел с тобой, сдерут кожу. Их крики не хуже шепота из кости объяснят тебе, что ты должен сделать.

— Мне не нужны объяснения. Я знаю свой долг. — Тилар взял Бранта за плечо, подтолкнул вперед. — Меня привела сюда не только судьба. Но и весть, которую я получил от твоего подданного.

Охотница наконец бросила взгляд на его спутников. Она была так сосредоточена на богоубийце и своих упованиях на его помощь, что никого больше не замечала.

Теперь же она недоуменно уставилась на Бранта, прищурив глаза. Потом узнала мальчика и широко распахнула их.

— Вернулся изгнанный! Еще один знак! Брант, сын Рилланда… охотника и добытчика темных даров…

Лицо ее озарилось надеждой.