Дар сгоревшего бога - Джеймс Клеменс

Катрин услышала собственный голос будто со стороны:

— Кто предлагает переговоры?

— Лорд Ул-л-льф. — Чудовище переменило руку, которой упиралось в пол. — Тол-лько тебе. Иди одн-н-на.

Сколь ни пугал ее кошмарный посланец, Катрин все же почувствовала любопытство. Однако она была далеко не глупа…

Чудовище, словно угадав ее сомнения, вновь наклонило голову:

— Вр-реда тебе не причинят.

Потом попятилось меж занавесей, прыгнуло в разбитое окно.

И пропало, взлетев с балкона.

Лишь занавеси затрепетали от ветра, поднятого крыльями.

Катрин некоторое время выжидала. Затем, не вкладывая меч в ножны, метнулась мимо Геррода к двери.

— Не надо, Катрин, — простонал он из-под забрала, не в силах сдвинуться с места.

— Я должна пойти, — ответила она, тоном извиняющимся, но уверенным. — Отправлю весть мастеру Фэйли, чтобы занялся твоей алхимией. Жди его.

Открыла дверь, выскочила в коридор. Конечно, решение ее было чересчур стремительным, но отказываться от него она не собиралась. И так столько времени потеряно… невозможно сидеть без дела, будучи отстраненной Аргентом даже от обороны. Душа просила действия — пусть это и означало положить голову на плаху.

— Катрин! — снова воззвал вслед Геррод. — Это же…

Она захлопнула дверь, но последнее слово все-таки успела услышать. Впрочем, поколебать ее уже ничто не могло.

— …западня!

Глава 16

КРИВОЙ КОРЕНЬ

Ужас окружал со всех сторон.

Брант не знал, куда смотреть. Над головой висел туман, подсвеченный горящим флиппером. Обшивку корпуса пламя, подгоняемое алхимией стрел, уже спалило, добралось до внутренних креплений, и к туману примешивались клубы черного дыма. Жар гнался по пятам за людьми, взбиравшимися по склону впадины.

А там повсюду торчали из заросшей сорняками земли колья… сотни колов. С головами его соотечественников. И, казалось, они подрагивали в колеблющемся огненном свете.

Брант старался не заглядывать в лица, но отвернуться было некуда. Его окружали разинутые в бессловесном вопле рты, выколотые глаза, распухшие языки, запекшаяся кровь… Черные облака мух, растревоженных движением горячего воздуха.

Пиршество насекомых мальчика не коробило. Это был великий круговорот леса, возвращение в землю всего, что из нее вырастает. Путь, следовать которому учили каждого в Сэйш Мэле.

Вот только в дар лесу здесь приносили не опавшую листву, не внутренности добытого на охоте зверя, даже не тела любимых, бережно преданные земле, укрытые корнями и камнем.

Смертоубийство, резня, жестокое осмеяние Пути…

— Большинство — дети, — пробормотал Роггер, сдерживая тошноту. — С виду чуть ли не младенцы.

— И старики, — сказал Тилар.

Креван, шедший позади с Каллой, буркнул:

— Отобрали слабых.

— Но зачем? — спросила Дарт, которую вел, придерживая за плечи, Малфумалбайн.

— Причин здесь нет, — угрюмо ответил Лорр. — Одно безумие.

Брант набрался мужества, взглянул на колья. Спутники его были правы. На одном колу он увидел седобородую голову. На двух других — головы поменьше, мальчика и девочки. Может быть, брата и сестры.

Опустив глаза, он понял, что узнал старика. По медным монеткам, вплетенным в бороду. То был дед знакомого охотника. Когда-то он захаживал к ним в дом, выпить грушевого вина с отцом Бранта, и, весело позвякивая этой самой бородой, плел охотничьи байки. Брант не знал даже его имени. И это почему-то казалось самым страшным. Ничего от человека не осталось, лишь воспоминание…

Отряд остановился возле мшистого валуна на склоне, где колья были реже и не так припекало жаром от полыхавшего корабля. Зловония, правда, не убавилось.

Брант глянул вниз. Несколько кольев вблизи флиппера тоже загорелись. Как факелы, пропитанные вместо масла человеческой кровью. Его передернуло, он повернулся к ним спиной, посмотрел на верхний край впадины.

Там высился лес — темный, равнодушный. Он взирал на людей без сострадания и участия. Как сама Охотница… И мальчика охватила вдруг ярость, под стать пожару, пылавшему внизу. Хорошо бы огонь добрался до деревьев, спалил их все, от вершин до подножия гор, выжег безумие и ужас…

Плеча его коснулась чья-то рука, Брант вздрогнул.

Рядом стоял регент и тоже смотрел на лес.

— Они не виноваты, — сказал он и крепче сжал плечо Бранта.

— Кто? — не понял тот.

Тилар кивком указал вперед. Брант вскинул голову и увидел их.

Из лесной тени на опушку вышли охотники. Числом около ста. В одних набедренных повязках — даже женщины, не стыдясь, обнажили грудь. И у каждого в руках натянутый лук со стрелой наготове.

Охотница показывала клыки.

— Чуешь? — спросил Лорр, поводя носом. — Стрелы отравлены. Ядом проклятой летучей мыши, один укус которой убивает.

Нюхом, как у вальд-следопыта, Брант не обладал. Зато имел глаза, достаточно зоркие, чтобы заметить за первым рядом лучников движение. Из-за стволов показались еще стрелки. Впрочем, он так и не разглядел того, что увидел Тилар, пока предводитель флаггеров не спросил вдруг:

— Что у них со ртами?

Брант прищурился. Губы и подбородки охотников были вымазаны черным, словно те пили масло.

Но что это на самом деле, мальчик понял сразу.

— Она напоила их своей кровью, — сказал Тилар. — Сожгла Милостью. Теперь они в таком же рабстве у нее, как она у песни-манка.

Понял Брант и слова регента, сказанные раньше. «Они не виноваты». Во всех ужасах, что здесь творились, был повинен лишь один человек. Вернее, богиня.

Словно услышав его мысли, Охотница снова заговорила, невидимая на своем далеком балконе за туманом и дымом. Голос ее звучал на удивление бесстрастно, без всякого выражения.

— Вы придете ко мне без оружия. Преклоните передо мною колени. Ваша сила станет силой леса.

Это было не предложение. И не приказ. Тем же тоном она могла бы сообщить им, что утром встанет солнце.

Тилар, все еще державший руку на плече Бранта, наклонился и шепнул ему на ухо:

— Даже если это ее убьет, ты должен вырвать корни песниманка, что лишила ее разума. Сможешь?

— А что будет с ними? — Брант взглянул на черногубых охотников, которые ждали наверху с отравленными стрелами, покорные воле госпожи.

Тилар ответил честно:

— Не знаю. — И посмотрел Бранту прямо в глаза. — Но даже если погибнут и они, ты сможешь это сделать?

Брант сжал камень на груди. Оглянулся на колья, увенчанные седобородой и детскими головами. И сурово кивнул.

Тот еще раз крепко сжал плечо мальчика и отпустил его.