Дар сгоревшего бога - Джеймс Клеменс

Катрин приняла у него повод, провела рукой по бархатному носу жеребца. Камнепад потянулся к ней, радостно зафыркал. Раньше, до того как занять должность смотрительницы, она выезжала на нем почти каждый день. Но теперь это удавалось нечасто. А нынешней затянувшейся зимой стало и вовсе редким удовольствием.

Для обоих.

— Сочту за честь сопроводить, — сказал конюх. — Уже и для себя оседлал.

Она покачала головой.

— Оставайтесь, топите очаг. Мы наверняка захотим согреться, когда вернемся.

Спорить он не стал, пошел к выходу.

Мичелл с отцом открыли обе створки ворот, чтобы Катрин могла выехать.

Она вскочила в теплое седло, стиснула успевшими замерзнуть ногами бока Камнепада. Здесь был ее дом — такой же, как покои на верхнем этаже Штормовой башни.

В глазах конюха таилась тревога. За нее, а не за великолепного скакуна, на котором она сидела. Но вслух он ничего не сказал, только кивнул. Ни «доброгопути», ни «досвидания».

Впрочем, ее это устраивало.

Она подъехала на жеребце к главным воротам, никого не встретив по дороге. Там спешилась и подошла к маленькой двери в воротах. За решеткой видны были турнирные поля между городком и стеной. Уже замело все следы перебравшихся в крепость горожан, снег лежал по колено. Городок, укрытый туманом, казался призрачным видением.

Катрин отперла замок, подняла перекладину — не без внутреннего трепета. А вдруг так и было задумано? Она собственной рукой откроет ворота врагу? Но тут же отогнала ненужное беспокойство. Силу Ульфа уже показала Эйлан. Пали ворота в Штормовую башню — простоявшие века. Захоти Ульф войти в крепость, вряд ли его остановишь.

Почему же он мешкал долгих три дня?

Это было одной из причин, по которым она и отправилась в путь. Невозможно защититься против того, чего не понимаешь.

Она открыла дверь, и в лицо с силой ударил ветер. Сорвал с головы капюшон. Пробрался под плащ, и от ледяных объятий его захватило дух. Катрин выругалась, натянула капюшон, запахнулась плотнее. Проклятия сыпались с ее уст, пока она выводила коня за ворота. Гнев согревал.

Дверь позади захлопнулась с гулким звоном — словно обругав ее саму за непристойную брань. Катрин даже подпрыгнула от неожиданности. Но предупреждению вняла и в седло забралась молча.

Переехала ров, направила коня в поля, где гулял на просторе ураганный ветер. Сугробы здесь вздымались еще выше, местами жеребцу приходилось прокладывать дорогу грудью.

Он шагал, низко опустив голову, из ноздрей струился белый пар.

Катрин, помня рассказы горожан, внимательно оглядывала небеса, крыши приближавшихся домов и темные провалы улиц. Дух ветра, посетивший ее, уж конечно, был здесь не один. В ледяной круговерти крылись и другие…

Наконец она въехала в городок, пустила коня шагом по узкой улочке. Ветер поначалу гнался за ней, швыряя в спину снегом. Потом, запутавшись в переулках, меж нависающих карнизов и выступов мансардных окон, отстал. Снегу намело меньше, чем в полях, однако он громоздился на крышах, опасно нависая с краев.

Катрин побаивалась, что обвал может вызвать даже приглушенный цокот копыт. Но гораздо больше ее настораживали раздававшиеся время от времени звуки — треск дерева, хруст льда, — которые напоминали о том, что городок хотя и брошен жителями, но далеко не пуст.

Тем не менее она не колебалась. Решившись на эти переговоры, уверенной рукой натягивала поводья, направляла жеребца из тени в тень, бесстрашно сворачивала за углы, проскальзывала мрачными переулками.

Дорогу к «Черной лошади» Катрин знала хорошо. Таверна и постоялый двор при ней были излюбленным местом многих рыцарей и мастеров Ташижана, которые частенько проводили здесь буйные ночи и безрадостно встречали похмельные утра.

Только не сегодня…

Наконец впереди появилась вывеска над дверью — вставший на дыбы черный конь на белом фоне. Богатством воображения хозяин «Черной лошади» не отличался. Однако посетителей манила сюда вовсе не его фантазия, а дешевый эль, источник вдохновения для непристойных россказней, и комнаты, которые сдавались за низкую плату, приют для парочек, закрутивших мимолетный роман.

Катрин придержала жеребца возле конюшни по соседству с таверной. Соскочила с седла, завела Камнепада внутрь через уже открытую кем-то дверь. Там оказалось не многим теплее, чем на улице, но хотя бы не задувало, и в одном из стойл лежала куча овсяной соломы. Катрин набросила поводья на ограждение и провела рукой по боку коня, проверяя, не слишком ли он вспотел, чтобы оставить его на таком холоде.

Не слишком… и мешкать долее не стоило. Она вышла из конюшни и направилась в таверну.

Дверь была распахнута. Хозяин «Черной лошади» не запирал ее никогда. Но окна, уходя, ставнями все-таки прикрыл.

Катрин вошла и огляделась. Справа — стойка. Слева — вход в главную залу с обшарпанными столами и стульями. Озаренную мерцающим светом разведенного в очаге огня. Это испугало Катрин больше, чем если бы ее встретила темнота. Наскоро втянув тени в плащ, она осторожно шагнула к двери, заглянула в залу.

Та оказалась пустой.

Катрин, дивясь тому, какой маленькой выглядит эта комната, обычно битком набитая кричащими и поющими людьми, переступила порог и подошла к очагу.

Огонь в нем развели недавно — дрова не успели прогореть.

Она протянула к нему руки, желая согреться. И тут входная дверь со скрипом отворилась, и в залу ворвалась волна холодного воздуха.

Катрин поспешно обернулась.

Зазвучали, приближаясь, шаги. Еще один дух ветра. Или другой гонец Ульфа… Боги, запертые у себя в царствах, вынуждены были действовать издалека — и они наслали ураган, под покровом которого бушевал гнев, а в самом сердце таилась стая духов.

Но в дверях появился не дух ветра.

Человек, при свете огня сверкавший с ног до головы.

— Лорд Ульф? — изумилась Катрин.

Бог шагнул в залу — вернее, шагнула его совершенная статуя, отлитая изо льда. Безупречная в каждой детали, от складок плаща до мельчайших морщинок на лице. Лорд Ульф и тут остался верен себе — он никогда не тешил тщеславия юным обличьем, предпочитая выглядеть столь же суровым, как скалы, в которых обитал.

При движении ледяное тело его и плащ словно плавились, затем застывали. Они не только отражали огонь, но излучали и собственное сияние.

Свет чистой Милости.

Лорд Ульф заговорил, и черты его лица точно так же начали плавиться и застывать.

— Благодарю за то, что пришли, смотрительница Вейл. Нам есть что обсудить.

Катрин не сразу обрела дар речи.

А он не стал дожидаться ответа.