Связанная - Тиффани Робертс

ее. Она без колебаний обвила руками его шею, придвинувшись ближе, ее дыхание смешалось с его. И она использовала свою новую свободу, чтобы двигаться вместе с Кетаном, встречая его толчок за толчком, ее соски касались его груди.

— Ты мой, — прохрипела Айви, запустив пальцы в его волосы и сжимая пряди. — Моя пара. Мой Лувин, — она застонала, прижимаясь к нему, ее сущность покрыла его стебель и щель. Она прислонилась лбом к его головному гребню. — Мой.

Ее губы встретились с его ртом, и внезапно ее тело напряглось, а движения замедлились. Она зажмурилась и вскрикнула от удовольствия.

Сжатие ее лона вокруг его стержня было за пределами всего, что Кетан когда-либо чувствовал, но это было ничто по сравнению с этим словом, слетевшим с ее губ с такой страстью и чувством собственничества. Он взревел, прижимая ее к себе в последний раз, все его тело напряглось, а стебель загудел, готовый взорваться, когда золотое сияние ее волос в солнечном свете заслонило его зрение.

Давление ослабло. Его семя излилось в нее, высасывая из него все, а затем наполняя экстазом. Его усики вытянулись внутри нее, трепеща и вибрируя, и ее конвульсии начались заново, вытягивая еще больше его семени.

В те моменты он не мог различать их тела. Она была одним целым с ним, а он с ней.

Моя. Твой. Моя пара.

Мое все.

Ногти Айви впились в его шкуру, когда она издавала приглушенные крики у его шеи, ее дыхание обжигало его кожу. Она шептала слова любви, которые он не понимал, и снова и снова говорила ему, что любит его, крепко прижимая к себе во время дикого наслаждения.

И он обнял ее, крепко прижимая к себе, не желая расставаться ни с одной ее частью. Лоно Айви затрепетало вокруг его стержня, и ее влажное от пота тело задрожало. Кетан глубоко вдохнул, вдыхая аромат их совокупления, когда провел губами по отметинам на ее плече.

Что-то влажное коснулось его шкуры и потекло по спине. Айви шмыгнула носом, охваченная дрожью.

Он крепче прижал ее к себе, проведя рукой по ее волосам, чтобы медленно расчесать их когтями.

— Ах, моя Найлия. Больше никакого страха. Больше никакой печали.

— Обещай, что не позволишь ей забрать тебя у меня, — прохрипела она.

Ярость, которую он так долго вынашивал, вспыхнула глубоко в его груди. Королева действительно не оставила ничего незапятнанным.

— Она не возьмет меня, — пророкотал он. — Когда я в следующий раз встречу Зурваши, она встретит свой конец. — Я вплетаю свои слова в узы, в нити моего сердца.



ГЛАВА 28

Келли вздохнула и запрокинула голову, чтобы посмотреть на серое небо раннего утра.

— А мне обязательно?

— Все остальные так делали, — сказал Коул, подбрасывая еще одну ветку в огонь. — Не будь трусишкой перед нами сейчас, Келли.

— Я действительно не понимаю, почему разговор пошел в этом направлении. Разве мы не должны оставить все это позади? Прошлое в прошлом и все такое?

— Да, это так, — ответила Лейси с усмешкой. — Но мы также оставили музыку, телех и книхи позади, поэтому наши возможности для развлечений довольно ограничены.

— Вернемся к основам, — сказал Уилл, прежде чем откусить еще кусочек мяса.

Коул хмыкнул.

— Интересно, что пещерные люди делали для развлечения.

— Истории, — улыбаясь, Айви передала Кетану дымящийся кусок жареного мяса. — Люди всегда рассказывали истории, верно? Еще до того, как мы достигли того же уровня, что и вриксы.

Кетан благодарно кивнул и отправил еду в рот. Вкус сока поразил его язык, и он издал трель, в благодарность. У вриксов, сколько они себя помнили, было сушеное мясо, чтобы сохранить его, но большую часть жизни Кетана обычным делом было есть добычу сырой.

Он пришел сюда, чтобы насладиться вкусом мяса, когда оно приготовлено.

— Ага, — сказал Диего. — Поделиться историями всегда было частью человеческого опыта.

Взгляд Айви задержался на Кетане.

— И как мы могли знать, что этот опыт будет распространен далеко за пределы самого человечества?

Коул фыркнул, взял еще один кусок и разломил его надвое.

— Сейчас слишком раннее утро, чтобы вести такие глубокие разговоры. Келли от этого не отвертеться. Она должна рассказать нам историю.

Келли поджала губы и сморщила нос.

— Рассказывать историю — это одно, но почему она должна быть неловкой?

— Потому что это то, что укрепит самые прочные узы в нашем маленьком сообществе, — сказал Диего. Этим утром он сбрил волосы с лица; было странно видеть его таким, каким он впервые проснулся эти восьмидни назад. — Все мы в какой-то момент своей жизни испытывали смущение. Поделиться некоторых из этих моментов поможет нам увидеть друг друга на более глубоком уровне, увидеть, что все мы несовершенны, но что мы доверяем друг другу настолько, чтобы быть несовершенными.

Уилл усмехнулся и покачал головой.

— Ты сказал, что ты медбрат или пси отерапвт, Диего?

Диего ухмыльнулся, обнажив ровные белые зубы. Несколько Терновых Черепов, сидевших с группой, склонили головы; им потребуется время, чтобы привыкнуть к таким выражениям.

— Я буду тем, кем ты хочешь меня видеть, Уильям, — сказал Диего.

Уилл опустил взгляд, но не раньше, чем Кетан уловил застенчивый блеск в его глазах или приподнятый изгиб губ.

— Ты не обязана ничем делиться, если не хочешь, — сказала Айви, опершись локтем на согнутую правую переднюю ногу Кетана и прислонившись к ней боком.

Ахмья посмотрела на травинки, которые теребила у себя на коленях; она заплела их в длинную аккуратную косу с едва заметными вариациями рисунка по всей длине.

— Я могла бы вместо этого рассказать еще что-нибудь о себе, если хочешь?

— Уф, — плечи Келли поникли, и она опустила голову. — Нет, ты не обязана этого делать. Я расскажу историю. Но короткую, хорошо?

— Эти шеловеки говорят много слов, — сказал Гарахк, сидевший слева от Кетана. — Они когда-нибудь молчат?

Кетан защебетал.

— Да, но это редкость.

Хотя он и не понимал всего, о чем они говорили, Кетан понимал причину их поступка — страх. Они знали, что битва с Зурваши приближается. Глаза Гарахка, которые исполняли роль, аналогичную Когтям Королевы, сообщили, что Зурваши разбила лагерь на краю болота, ближайшего к Калдараку, и с ней по меньшей мере пятьдесят Когтей и Клыков.

Этот разговор был для людей способом отвлечься от того, что должно было произойти. Способом забыть, к чему они готовились последние два дня, проигнорировать все возможные последствия, которые, несомненно, проносились в их головах.

Келли перевела дыхание.

— Ладно, иногда, когда я была маленькой, моим родителям приходилось уезжать из города по работе,