Завоевание Кавказа русскими. 1720-1860 - Джон Баддели

46

В данном описании совершенно очевидно сходство этих полков с римскими легионами. Сравнение Терека и Кубани первой половины XIX века и римских провинций на заре христианства могло бы оказаться очень интересным.

47

Ермолов в своем послании императору от 19 февраля 1818 года просил последнего дать ему еще 3 батальона пехоты и 2 роты легкой артиллерии и заявлял, что «Акуша была причиной всех неприятностей».

48

Монтейт заявляет, что «единственный способ заставить их эффективно действовать сообща – это определить разные направления атаки для каждой из их армий. Чтение мусульманских молитв приведет армии в движение. Когда я служил в персидской армии, а именно – в то время, когда и персы, и турки находились в состоянии войны с Россией, всегда было необходимо, чтобы лагеря обоих войск находились на некотором расстоянии друг от друга. Но и этого не было достаточно: то и дело возникали ссоры и даже кровопролития».

49

Князь Шаховской писал об этом барону Розену 24 ноября 1834 года. Гордые и когда-то сильные кабардинцы были ослаблены чумой, разразившейся в начале XIX века и длившейся 14 лет. Ермолов относился к ним слишком жестоко и несправедливо.

50

Повесть Бестужева-Марлинского, основанная на этом романтическом эпизоде, многие годы была любимейшей книгой русских читателей. Недавно она была опубликована на английском языке под названием «Снег на Шах-Даге и Аммалат-бек».

51

Тотуш и Эрезаков получили по 2000 ударов, а доверенное лицо и надежда ингушей Джамбулат Чечоев был проведен сквозь строй 6 раз, не получив никакой медицинской помощи, а когда умер под последним ударом, был вздернут на виселице в назидание другим.

52

Теперь императора всерьез обеспокоило положение дел в Чечне, и 18 августа 1825 года он написал Ермолову, что теперь под ружьем на Кавказе находятся 60 000 человек. Такой численности войск на Кавказе еще никогда не было, поэтому он искренне верил и надеялся, что этого будет достаточно для восстановления порядка.

53

«Извините, но меньше всего я доверяю Ермолову», – писал Николай в письме Дибичу в 1826 году.

54

Одной из его «забав», одобренной его другом генералом Д.В. Давыдовым, было взять в плен значительное число чеченских женщин, выдать замуж самых привлекательных, а остальных продать по рублю за голову.

55

Ермолов сообщал, что, несмотря на все заверения, сам правитель Ахалкалаки в декабре 1826 года держал у себя 30 колонистов и продал троих из них некоему сострадательному армянину, который вернул им свободу.

56

Между прочим, сержант королевской артиллерии Доусон, находившийся на персидской службе, спас 14 пушек, когда персидская армия потерпела поражение, а несколько офицеров-артиллеристов бежали с поля боя.

57

В послании от 24 октября 1926 года Николай упрекал Ермолова за то, что тот не посылал ему отчеты каждый 4–5 дней, как ему было приказано.

58

Читая эти строчки, трудно согласиться с широко распространенным мнением, что Ермолов, движимый благороднейшим чувством патриотического самопожертвования, добровольно делился с Паскевичем своими планами, информацией и т. д., и посылал его пожинать лавры того, что было результатом его собственных усилий и трудов.

59

Даже Николай I, сам весьма жестокий правитель, не одобрял жестких мер, предпринимаемых Ермоловым по отношению к местному населению. 29 июля 1826 года он писал Ермолову, приказывая отдать генерала Власова под суд за жестокость и несправедливость, проявляемые им к черкесам. При этом Николай категорически заявлял о своем намерении продолжать гуманную политику своего брата, Александра I.

60

Время Ермолова – это когда на горцев смотрели не как на противника в войне, но как на личного врага, которого нельзя щадить ни в каких обстоятельствах, и когда было забыто простое правило «лежачего не бьют».

61

Полковник Волховский, который был направлен в Тегеран, чтобы ускорить выплату денежной контрибуции, в своих отчетах Паскевичу особо отмечал удивительное влияние Макнейла на шаха. Он объясняет это не столько доверием к нему, которое подкреплялось английским покровительством, сколько личными качествами Макнейла и тем фактом, что он предсказал несчастья, которые будут следствием войны Персии с Россией. Услуги Макдональда, Макнейла и других членов британского военного представительства были высоко оценены Паскевичем, по рекомендации которого Николай I наградил их всех орденами и ценными подарками.

62

Здесь можно сослаться на собственноручные письма Паскевичу Сухтелена от 8 февраля 1828 года и графа Чернышева, в которых они просят найти какой-нибудь удобный предлог, чтобы не возвращать книги. Именно Паскевич приказал Пущину завладеть бесценными манускриптами. Эта идея появилась после меморандума, который призывал сделать манускрипты частью контрибуции. Документ был послан Паскевичу Дибичем, который отметил, что император, считающий невозможным включить такой пункт в договор о контрибуции, одновременно выразил желание, чтобы Паскевич довел до сведения персов, что такой дар был бы весьма желателен.

63

Аббас-Мирза умер в Мадриде 19 октября 1833 года, за год и два дня до смерти отца Фетх-Али, которого сменил на троне сын Аббас-Мирзы Махмуд (8 октября 1834 года).

64

Пехота – 8561; кавалерия – 3000, из которых треть составляли регулярные части; остальную часть составляли казаки и туземцы; артиллерия – 40 полевых и горных пушек; 18 конных пушек.

65

По этому случаю Паскевич представил его к награждению Георгиевским крестом (и это было не в первый и не в последний раз); однако Николай был неумолим, и лишь через 30 лет этот выдающийся человек получил давно заслуженную награду из рук Александра II.

66

Об этом свидетельствует Муравьев, как и о том, что в целом взятие Карса было в большей или меньшей степени случайностью.

67

Последние слова Паскевича были: «Еда и кров сдавшимся, смерть – отказавшимся сдаться. Даю час на размышление».

68

К этому следует добавить следующее свидетельство Монтейта: «Автор свидетельствует, исходя из собственного опыта, о справедливости князя Паскевича и великолепной дисциплине всей его армии, действующей как в Турции, так и в Персии».

69

22 октября 1828 года Грибоедов писал Паскевичу из Тебриза: «Мой тесть (Чавчавадзе) в Баязете нашел несколько восточных рукописей. Пожалуйста, не отсылайте их в Императорскую библиотеку, где нет никого, кто способен сделать нечто большее, чем просто прочитать и переписать их (если вообще могут!). Можно отправить их в Академию наук, где профессора Кристиан Мартин (фон) Фрюн и Сенковский наилучшим образом используют эти драгоценные материалы во славу науки».

70

21 ноября Паскевич писал императору, что у рекрутов ушел целый месяц на то, чтобы преодолеть расстояние от Ставрополя до Тифлиса. Еще два месяца как минимум требовалось, чтобы обучить их и превратить в некое подобие солдат, а также распределить к месту службы. Если, как в 1827 году, они лишь в марте добрались до Ставрополя из центра России, то их можно было задействовать в бою только в июле.

71

Утверждение о том, что Паскевич верил в английский заговор, основывается лишь на отрывке из его письма Нессельроде (от 23 февраля 1829 года), где в полном смятении он пишет: «Не зная истинных обстоятельств и предполагая самые различные варианты, мы можем предположить, что англичане имели некоторое отношение к беспорядкам, начавшимся в Тегеране (хотя, возможно, они не предполагали их результата)».

72

Однако Монтейт категорически отрицает причастность Фетх-Али к произошедшему. Хотя, возможно, он действительно подстрекал к убийству Якуба, но не Грибоедова.

73

27 февраля Паскевич пишет Нессельроде, что турки собирают войско в 100 000 человек, что персы наладили контакты с сердаром в Эрзеруме, а потому ему срочно нужно подкрепление хотя бы из одной пехотной дивизии и т. д. Четырьмя днями ранее он писал: «С нынешней численностью войск в Закавказье абсолютно невозможно начинать новую войну против Персии… У меня недостаточно войска, даже чтобы вести действия против турок с уверенностью в успехе». А 30 марта он снова говорит о невозможности вести войну против Турции и Персии одновременно и заявляет, что в этом случае поднимется Дагестан и будет трудно по-настоящему закрепиться в Закавказье.

74

Его дипломатические качества уже проявились в Константинополе во время мирных переговоров.