Третий рейх. Зарождение империи. 1920–1933 - Ричард Эванс

Внутри нацистской партии стали раздаваться голоса, критикующие Гитлера за его отказ присоединиться к коалиционному правительству кроме как в роли его главы. Заводилой здесь стал начальник партийной организации, Грегор Штрассер, который прекрасно осознавал затруднительное положение, в которое Гитлер поставил организацию, с таким трудом создававшуюся в предыдущие годы. Штрассер начал вести работу как с крупным бизнесом с намерением обновить партийные фонды, так и с профсоюзами, которые он хотел привлечь на свою сторону, посулив возможность участия в масштабной национальной коалиции. Будучи в курсе его взглядов, его враги в нацистском руководстве, главным из которых был Йозеф Геббельс, начали плести интриги за спиной Штрассера с целью обвинить его в том, что он пытается остановить движение партии к власти[724]. Ситуация перешла в решающую стадию, когда Шлейхер, хотевший надавить на Гитлера, чтобы тот вошел в кабинет, начал отдельные переговоры со Штрассером, предлагая ему место в правительстве. Однако Гитлер твердо решил, что нацисты не будут участвовать в правительстве, главой которого не будет он сам. На мрачной встрече с Гитлером Штрассер тщетно убеждал того прислушаться к его точке зрения. 8 декабря, получив очередной решительный отказ, в приступе оскорбленной гордости он подал в отставку со всех партийных должностей.

Гитлер действовал быстро, чтобы избежать раскола партии, уволив известных сторонников своего бывшего первого заместителя и лично обратившись к колеблющимся. В кратком ураганном турне по стране Гитлер провел переговоры с группами партийных функционеров и убедил их в правоте своей позиции, приписав Штрассеру роль предателя, подобно тому как Сталин назвал Троцкого врагом народа в Советском Союзе примерно в это же время. Опасность раскола была реальной, Гитлер и Геббельс относились к ней крайне серьезно. Однако этот раскол был связан с различиями тактического характера, а не с принципиальными расхождениями. Штрассер ни в коей мере не представлял будущее партии иначе, чем Гитлер, его идеологическая позиция была очень схожа с его руководителями, и он полностью поддерживал исключение в 1930 г. своего брата Отто, убеждения которого действительно были гораздо левее основного направления партии. И Штрассер не разжигал какой-либо борьбы в декабре 1932 г. Если бы он стал вести кампанию в поддержку своей точки зрения, ему бы вполне удалось привлечь на свою сторону значительную часть членов партии, нанеся ей, таким образом, фатальный удар. Напротив, он ничего такого не делал. Он поехал в отпуск в Италию сразу после своей отставки, и хотя фактически не был исключен из партии, больше не принимал участия в ее делах и полностью отошел от политической жизни. Гитлер назначил себя на должность начальника партийной организации и упразднил централизованную структуру партийного управления Штрассера на случай, если ее придется передать в руки кому-либо другому. Партийный кризис миновал. Гитлер вместе с руководством снова могли спокойно вздохнуть[725].

Неудача, которую Шлейхер потерпел в попытке получить поддержку нацистов, оказалась решающей. Внешне, конечно, его перспективы в начале года не казались такими уж безнадежными. Нацистская партия переживала упадок, и даже ее успешное выступление на региональных выборах в небольшой земле Липпе 15 января, когда она получила 39,5 % голосов, многих не убедило, учитывая, что общее число избирателей, принявших участие в тех выборах, составило 100 000 человек. Массированная пропаганда и кампании беспрецедентной интенсивности также не смогли увеличить число голосов нацистов в июле 1932 г. Гитлер с Геббельсом смогли возродить радужные настроения нацистов и усилить решимость своих сторонников, трубя во все стороны о триумфе, однако большинство ключевых фигур в политическом мире лучше знали, что происходит[726]. В других отношениях нацисты также переживали упадок. Их доля голосов на выборах в студенческих профсоюзах, например, упала с 48 % в 1932 г. до 43 % в начале 1933 г.[727] Тем временем мировая экономическая ситуация наконец начала улучшаться, казалось, что депрессия отступает, и Шлейхер, осознавая возможности, открывшиеся для Германии после отказа от золотого стандарта восемнадцать месяцев назад, готовился к программе массового создания рабочих мест, чтобы снизить безработицу за счет государственных общественных работ. Это не предвещало ничего хорошего для нацистов, чей приход к доминированию на выборах в первую очередь был обусловлен депрессией. На региональных выборах они также достигли своего максимума, и все об этом знали.

Однако упадок нацистов и оздоровление экономики, вероятно, могли стать важными факторами только через много месяцев или даже лет. У Шлейхера не было месяцев или лет — только недели. Для Гинденбурга и его советников, в первую очередь для его сына Оскара, статс-секретаря Мейснера и бывшего канцлера Франца фон Папена, и в данный момент было важнее, чем когда-либо, успокоить нацистов, введя их в состав правительства. Недавние поражения и расколы среди нацистов, казалось, поставили их в ситуацию, когда сделать это было проще. Однако если бы их проблемы продолжились, то в предсказуемом будущем с ожидаемым подъемом экономики могло произойти восстановление старых политических партий и возврат парламентского правительства, возможно даже с участием социал-демократов. Альфреда Гугенберга точно так же беспокоила такая перспектива. Некоторые из экономических схем Шлейхера, к которым относились возможная национализация стальной промышленности и декабрьское аннулирование папеновских сокращений зарплат и льгот, установленных в предыдущем сентябре, также вызывали беспокойство среди предпринимателей, к чьим интересам Гинденбург и Гугенберг относились очень серьезно. Будучи землевладельцем, Гинденбург еще активнее отрицал предложения Шлейхера по земельной реформе в Ост-Эльбии, где предлагалось распределять имения разорившихся юнкеров среди крестьян. Вокруг Гинденбурга начала формироваться коалиция консервативных сил, намеревавшаяся избавиться от Шляйхера, заявление которого о том, что он не отдает предпочтения ни капитализму, ни социализму, они считали крайне тревожным[728].

Заговорщики заручились поддержкой «Стального шлема» и его лидеров, Франца Зельдте и Теодора Дюстерберга, в своем намерении сместить Шлейхера и заменить его рейхсканцлером, которого они сочтут более приемлемым. Насчитывавшие полмиллиона человек, стальные шлемы потенциально были грозной боевой силой. Однако они были глубоко расколоты изнутри, их лидеры Зельдте и Дюстерберг были на ножах друг с другом и хронически не могли решить, принимать ли на выборах сторону нацистов или консерваторов. Их приверженность идее «быть выше партий» являлась источником постоянных внутренних споров, вместо того чтобы быть объединяющей силой. В этой ситуации многие ведущие фигуры ветеранской организации с определенным успехом высказались за возврат к действиям, связанным с соцобеспечением, военным тренировкам, к «защите» восточных границ Германии за счет широкого присутствия военизированных отрядов и другим практическим задачам. Стальные шлемы считали себя в первую очередь армией резерва, которую при необходимости можно призвать для пополнения рядов официальных вооруженных сил, численность которых была не больше одной пятой от их собственной благодаря ограничениям, установленным Версальским мирным договором. Катастрофическое поражение Дюстерберга на президентских выборах убедило многих в разумности ухода с политического поля боя.

Его прошлое прусского офицера было причиной недоверия к нацистам, которых он считал слишком грубыми и неорганизованными, чтобы быть стоящими партнерами. Однако собственное положение Дюстерберга было подорвано обнародованием шокирующего для многих стальных шлемов факта о том, что он имел еврейские корни. Поэтому человеком, выступившим от имени стальных шлемов в заговоре по устранению Шлейхера в начале 1933 г., стал Зельдте[729].

Сам Папен, хотя и находился в центре заговора, очевидно, не подходил на роль нового канцлера, поскольку за предыдущие несколько месяцев от него отвернулись практически все в окружении Гинденбурга, и у него не было массовой поддержки в стране. Лихорадочные переговоры наконец привели кпланусделать канцлером Гитлера, которого станут контролировать большинство консервативных коллег-министров. Этот план следовало претворить в жизнь как можно скорее ввиду слухов о том, что Шлейхер в сотрудничестве с начальником Руководства сухопутных войск, генералом Куртом фон Хаммерштейном, готовил контрпереворот. Он, вероятно, намеревался установить авторитарное корпоративное государство, ликвидировать рейхстаг президентским указом, передать управление армии и разом подавить сопротивление и нацистов и коммунистов. «Если новое правительство не будет сформировано к 11 часам, — сказал Папен Хугенбергу и лидерам „Стального шлема“ 30 января, — поднимется армия. Над нами висит угроза военной диктатуры под началом Шлейхера и Хаммерштейна»[730].