Игра без правил - Василий Веденеев

Открыв глаза, он поглядел в иллюминатор — внизу россыпью огней, медленно превращающихся в одну большую пульсирующую световую точку, уплывал назад город.

— Нас встретят? — вспомнив толстяка и сопровождавших его клерков, спросил Купцов.

— Обещались, — устраиваясь поудобнее, буркнул Саша. — Надеюсь, мы раньше Лыкова и Жедя прибудем.

— Посмотрим, — протянул Иван.

Задержание Олега Кислова позволило многое выяснить — стала понятна роль погибшего Анашкина, определился состав и число преступников, входивших в группу драконов, но оперативные работники, выехавшие по адресам Жедя и Лыкова, вернулись ни с чем — и Витек и Аркадий исчезли.

На следующий день соседка Жедя по лестничной площадке рассказала, что к тому поздно вечером приходил молодой человек — она как раз решила вынести мусор во двор, поскольку мусоропровод опять засорился, а дождаться, пока его прочистят, так вся квартира зарастет грязью, — но, приоткрыв дверь, увидела незнакомца, поднимающегося по лестнице, и не рискнула выходить. В щель она видела, как он позвонил в дверь квартиры Жедя и вошел. По описаниям соседки выходило, что это мог быть только Лыков.

Все та же соседка, оказавшаяся кладезем информации, сообщила, что, возвращаясь с пустым ведром к подъезду, она видела, как Жедь и незнакомец садились в светлые «жигули». Номер, конечно, не запомнила — ей это ни к чему, — а вот что они были с сумками, заметила.

— Интересно, — помолчав, Иван снова обратился к Бондареву, погрузившемуся в чтение толстой книги, — почему Котенев поехал именно туда, а не в другое место?

— Узнаем, — прикрыв книгу, зевнул Саша. — Ставич не говорила?

— Она, похоже, ничего не знает о его делах. Рассказывала, что он обещал уйти от жены, да все никак не решался, а потом вдруг приехал с чемоданом и портфелем. С ними же и убыл на отдых.

— Как у нее состояние, ничего?

— Врачи сказали, опасности нет. Не исчез бы только наш любезный Михаил Павлович.

— За ним местные товарищи приглядывают, — снова зевнул Бондарев. — От драконов всего можно ждать, не зря же они отправились на машине? Видимо, не могли на самолете. Боялись контроля.

— Только к Котеневу ли они поехали? — грустно усмехнулся Иван.

— Больше некуда, — резонно возразил Саша, — зачем же они из Ставич адрес выбивали, если не собирались повидаться с Михаилом Павловичем?

Иван не ответил — прикрыв глаза, он думал о том, что разговор с Котеневым теперь будет другой и интересно, как отреагирует Михаил Павлович на показания Хомчика? Но больше беспокоили Лыков и Жедь — драконы! Он уже видел их фотографии. Лысоватый, одевавшийся в милицейскую форму, и есть Виктор Жедь, а главарь, выдававший себя за следователя, — Аркадий Лыков. Ориентировка об их задержании дана, но задержат ли их на пути к убежищу Котенева?..

Дом, куда привез Котенева хитроумный грек, Михаилу Павловичу понравился — двухэтажный, просторный, с двумя верандами, большим холлом и низким сводчатым подвалом, полным припасов. Вокруг тенистый сад, через него бежит ручей, играя камушками и тихо журча непонятные людям песенки о далеких горных ледниках, где под солнцем тает снег, отдавший ему свою прохладу.

И комнаты удобные — с окнами во всю стену, отделанными деревом потолками и резными дверями. На полу красивые ковры, удобная мебель, приличная библиотека, не говоря уже о магнитофонах, телевизорах японского производства и видео. Наслаждайся: отдыхай, вкушай яства, приготовленные приходившей помогать по хозяйству старухой, похожей на старую ведьму из сказок Гофмана. Когда Михаил Павлович увидел ее в первый раз, то чуть не вздрогнул — вся закутана в черное, и не понять, где платки, где юбки, а где кофты, и из этих черных тряпок торчит кривой нос и поблескивают карие глаза, не по-старчески острые, внимательные.

Старухину стряпню он попробовал тоже с опаской и недоверием, но ведьма оказалась кулинарной кудесницей — так вкусно Котенев еще никогда не ел. Какая из ее рук выходила рыба — сдобренная специями, ароматная, нежная, тающая во рту; а какое было мясо — что жареное, что тушенное с овощами, что сваренное в супах! Каждый день новые блюда, прекрасные напитки, полные фруктов хрустальные вазы, стоявшие на столах в каждой комнате. Через неделю Михаил Павлович заметил, что брюки стали сходиться на поясе с трудом, и начал бегать по утрам. Впрочем, не так уж жали брюки, была и другая причина для пробежек.

В первые же дни он понял, что вынужден пребывать в гостеприимном доме как в роскошной тюрьме, — Лука не отходил от него ни на шаг, а когда Котенев решил прогуляться, мягко, но очень настойчиво посоветовал не делать этого, особенно в одиночестве. Прогулки следовало совершать только в компании Александриди и по избранным им маршрутам. О том, чтобы дать Татьяне телеграмму или позвонить, нечего думать. Телефон в доме был, но он стоял в комнате грека, которую тот запирал на ключ, а по приезде он сразу предупредил: никаких звонков, писем, телеграмм — никто не должен знать, где проводит отпуск Котенев.

— Так надо, — придав лицу многозначительное выражение посвященного в таинства, недоступные другим людям, сказал Лука.

Пришлось скрепя сердце согласиться. Заветный кейс Михаил Павлович засунул в шкаф, а пистолет носил при себе, на ночь кладя оружие под матрас. Рубашки и костюмы он развесил на плечиках, а из портмоне выгреб мелочь и завязал ее в узелок из носового платка, спрятав тяжелую «колбаску» в плавки, — играть в детектив так уж играть.

Утром он выбежал в трусах на участок и пригласил уже поднявшегося грека пробежаться, чтобы скинуть лишний жирок. Лука вставал на удивление рано, словно совсем не ложился — чуть не до рассвета читал или смотрел видео, болтал с кем-то по телефону то на русском, то на каком-то непонятном гортанном языке, — а утром выйдешь в холл, так он уже там: свеженький, чисто выбритый, приветливо улыбающийся, пахнущий дорогим одеколоном. Иногда у Михаила Павловича появлялась мысль о двойниках — один Лука спит, а другой в это время бодрствует. Но двойника не было.

— Бегать? — критически осматривая экипировку Котенева, усмехнулся грек. — Нет, увольте. А вы, если хотите, пожалуйста. Только недалеко и недолго. За участком есть приличная дорога, можете порезвиться там.

Михаил Павлович кивнул и выскочил за калитку. Он был в трусах и кроссовках, даже без майки, а на голове легкая велосипедная кепочка. Лука проводил его взглядом и остался ждать возвращения гостя на веранде. Котенев был более чем уверен, что Александриди засек по часам время, чтобы определить, сколько бегал поднадзорный. В том, что он поднадзорный, Михаил Павлович уже не сомневался.

«Ну и пусть, — припуская по дороге, подумал он. — Пока наши планы совпадают, я готов потешить хозяев. Мне надо пересидеть в тиши смутное время, а потом посмотрим. Если захочу уйти, то Лука невелика преграда, отодвинем».

Побегав, он свернул в проулок между домами и, выбравшись на проезжую дорогу, остановил какого-то местного смуглого парня, расспросив его, где находится почта и можно ли оттуда позвонить в Москву из автомата. Получив утвердительный ответ, Михаил Павлович побегал еще с полчасика и, вернувшись, сразу отправился под душ.

Плескаясь под струями теплой воды, он усмехался, вспоминая, как нервно вышагивал из угла в угол веранды Лука, обеспокоенный долгим отсутствием гостя. Ничего, пусть икру помечет, ему полезно, больше желчи стечет.

День прошел как обычно, а на следующее утро Котенев снова выскочил за калитку в трусах, уже не спрашивая разрешения грека. Добежав до знакомого проулка, он быстренько отыскал почту и позвонил Татьяне. Успел сказать свой адрес, что любит и соскучился, попросил взять отпуск и поехать к родителям, обещал позвонить еще. Как выяснилось, звонок он сделал вовремя. Когда вернулся на участок, там стояла машина и потные парни выгружали какие-то железки, обернутые в промасленную бумагу. Покосившись на них, Михаил Павлович поспешил в душ. Потом завтракали, а после кофе и фруктов Лука повел его в сад и показал полностью оборудованную спортивную площадку с тренажерами — все красиво, компактно, подобрано со знанием дела.

— Мое упущение не подумать о физическом развитии гостей, — взяв под руку Котенева, ворковал грек, — гиподинамия губительна, а вам не следует маячить в городке и мозолить чужим глаза, тем более в трусах. Здесь это не принято. Можете пользоваться тренажерами, а пробежки придется прекратить. Так надо.

Михаилу Павловичу захотелось дать греку в ухо, и он едва сдержал желание, подавив его и изобразив на губах признательную улыбку:

— Я вам так благодарен. Конечно, вы, как всегда, правы и удивительно предусмотрительны.

«А позвонить я успел, — ехидно подумал он, возвращаясь в дом. — И ты, голубчик, не уследил. Нет, не уследил».