Обратная сторона Истока (СИ) - Шашкова Екатерина Владимировна

— Ты добрая. И заботишься обо всех. И красивая. И храбрая.

— Что ты! Я совсем не такая! Уж точно не храбрая! Я ужасная трусиха, ты просто не знаешь. Сначала я боялась идти в музей, потом боялась идти на церемонию. Я выжила только потому, что трусиха. И это ужасно, потому что другие-то погибли. И мне так стыдно… И… — Яна судорожно втянула воздух, и Алина подумала, что сейчас она опять расплачется, но нет, обошлось. — В общем, красивая, храбрая, сильная и всё остальное — это не я, а как раз ты. Ты спасла меня. Спасла многих людей, хотя сама могла погибнуть!

— Если бы я не принесла сюда бомбу, не пришлось бы никого спасать.

— Если бы ты не принесла сюда бомбу, её принёс бы кто-то другой. И этот кто-то совершенно точно не стал бы рисковать жизнью ради того, чтоб её обезвредить. Да и не смог бы. Так что не отпирайся — ты спасла Исток. И я благодарна тебе от всей души. Спасибо.

— Ну надо же! Первый раз мне сказали «спасибо», а не «немедленно домой и не высовывайся», — нервно хихикнула Алина.

— Но я так и не поняла, причём тут Долан и я. И ты. Он замечательный, очень хороший человек, но он же не зверюшка, чтоб передавать его из рук в руки, не спрашивая согласия. Да и с чего вообще? То есть я понимаю, с чего, но… — Яна обхватила себя руками, как будто кофта вдруг куда-то исчезла, и остался только кружевной лифчик, который срочно нужно прикрыть от постороннего взгляда. — Тебе показалось. Всё было совсем не так!

Алина недоумённо нахмурилась.

Какое может быть «не так», если она ясно видела… видела… А что, собственно, она видела?

Да, голая девушка в кабинете.

Но не случайная какая-то девушка, а Яна, которая по характеру сущий ребёнок.

И Долан, который… ну, который просто Долан. И которого, вообще-то, даже рядом в тот момент не было.

— Тогда что ты делала в его кабинете?

— Переодевалась. А он вышел, чтоб не мешать. Я просто не подумала, что дверь надо запирать, у нас дома другие порядки. Извини, очень глупо получилось. Я должна была сразу объяснить, но не вышло…

— Я себя сейчас такой идиоткой чувствую, — созналась Алина. Щекам было жарко от стыда, но губы сами растянулись в улыбку, и убрать её с лица никак не получалось. — Счастливой идиоткой, если честно.

— Он тебе нравится?

— Больше, чем он того заслуживает. Говорят, такое случается: он меня похитил, а я в него влюбилась. Наверное, когда-нибудь пройдёт. Или нет. Не хочу, чтоб проходило. Но… — Убрать улыбку всё-таки получилось, хоть и ненадолго. — Если вдруг он тебе тоже нравится, или ты ему, то скажи сразу. Хочу знать наверняка.

— Он хороший человек, но не думаю, что между нами возможна какая-то романтика! Я просто напомнила ему младшую сестру.

— У него есть сестра? — опешила Алина.

— Была. Ты не знала?

— Нет.

Не знала. Ни про какую сестру, и вообще ничего про его родню.

Что ещё она о нём не знает? И что она вообще о нём знает?

Долан показался вдруг очень далёким.

Сам он почти ничего не рассказывал о прошлом, а она не спрашивала. Вообще мало что спрашивала, в основном несла какую-то ерунду про учёбу и родной мир, а в последние месяцы ещё и огрызалась на всё подряд без особого повода.

В день теракта вообще наорала. Из-за ерунды наорала, если честно. Но слишком испугалась тогда, чтоб мыслить здраво. А он слишком испугался за неё, чтоб здраво отвечать.

Но она извинится. Обязательно извинится.

А потом они поговорят. Спокойно поговорят как два взрослых человека и со всем разберутся.

Потому что он нужен ей — весь, с достоинствами, недостатками, вечной работой и туманным прошлым.

И хорошо, если она всё ещё нужна ему.

Хотя бы немножко.

Пусть даже просто как друг. Ну, если не… Мало ли что…

— Он скоро придёт за нами! — уверенно сказала Алина. — Я, может, ничего не знаю про его семью, любимый цвет и школьные оценки, но я знаю его. А он знает меня. И он обязательно за нами придёт!

* * *

Долан вряд ли смог бы точно сказать, сколько ему пришлось идти в полной темноте, придерживаясь руками за стены и шаркая ногами, чтоб не пропустить ступеньку или не наступить на Церу.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Ступенек не попалось ни одной, ход шире не становился, март бежал где-то впереди, изредка коротко взрыкивая.

А потом коридор закончился. Совсем закончился. Не аркой, не дверью, а обычной каменной стеной, намертво преградившей проход.

Долан пошарил по ней рукой, не нашёл ничего, похожего на ручку или рычаг, поэтому просто спросил в пространство:

— Ваше величество, можно я зайду?

И постучал. На всякий случай.

Ответа не последовало, но стена беззвучно отъехала в сторону и всё вокруг залило светом.

Следующие несколько секунд Долан пытался привыкнуть к яркому освещению и переварить увиденное. Пещера, родник, обгоревшая дверь в противоположной стене. Две девочки, почти в обнимку сидящие на полу, две пары глаз — ослепляюще-синие и испуганно-карие.

— Привет, — тихо произнесла Алина. И торопливо добавила: — Извини.

Собственный ответ Долан не запомнил. И слова Яны не расслышал. Она точно что-то говорила. Кажется, пыталась объяснить, что произошло. Долан видел краем глаза, как шевелятся её губы, знал, что должен проявить вежливость, поздороваться, даже поклониться, наверное…

Или эта традиция с поклонами давно устарела?

Или надо было спросить, как она себя чувствует, как прошёл обряд?

Вместо этого Долан опустился на колени перед Алиной, аккуратно взял её лицо в ладони и просто смотрел. На синяки под глазами. На покрасневшие, шелушащиеся щёки. На запёкшуюся под носом кровь. На потрескавшиеся губы. На маленькую, едва заметную морщинку между бровями — её точно не было раньше.

Он поцеловал эту морщинку, ощутил вкус пота и запах гари. И дрожь.

Алину трясло. Вряд ли от холода, в пещере было довольно тепло. Но Долан всё равно стянул куртку, укутал в неё девчонку, прижал к себе.

— Я идти не могу, — шёпотом созналась она ему на ухо.

Он без вопросов поднял её на руки, обернулся на Яну.

Королева встала сама, подошла к роднику, зачерпнула ладонью воду и замерла, наблюдая, как она просачивается сквозь пальцы и утекает обратно. Зачерпнула ещё раз, принесла Долану, протянула. Он послушно выпил, получился всего-то глоток.

— Зачем это?

— Потому что ты устал и хотел пить, — объяснила Яна. — Пойдёмте, вам пора. Людям нельзя здесь долго находиться.

Себя она человеком, похоже, уже не считала.

Она и не выглядела человеком.

Долан подумал, что зря просил Ракуна раздобыть приличный фонарь. Теперь он Яне, наверное, не понадобится. Теперь она сама себе источник света.

Вереница тоннелей запомнилась плохо, коридоры управления — ещё хуже.

Сколько времени заняла дорога? Наткнулись ли они на кого-то по пути? Что подумал этот кто-то? Мысли путались, реальность мелькала в голове хаотичными вспышками.

Перед выходом из катакомб Яна натянула капюшон до самого носа и закрыла глаза, что нисколько не мешало ей ориентироваться в пространстве. Но когда Долан осторожно опускал Алину на диван в кабинете, королева стояла рядом уже в маске — совершенно глухой, не пропускающей свет изнутри и любопытные взгляды снаружи.

Долан так и не понял, где она её раздобыла и когда успела надеть.

— Почему ты не вылечила ногу, когда могла? — Из-за маски голос Яны казался странным, чуждым. Цера, заслышав его, зашипел и вздыбил шерсть на загривке.

— Не подумала. Не до того было. — Алина потёрла коленку, поморщилась. — И вдруг бы я потратила силы на себя, а их бы потом не хватило, чтоб удержать взрыв?

— Если хочешь, я могу давать тебе свою кровь. Иногда. Если понадобиться. — Тональность голоса снова изменилась. Теперь он намного больше напоминал обычный женский.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Не стоит. Достаточно того, что есть. — Алина вытащила из кармана кольцо с зелёным камнем, надела. Осторожно пошевелила пальцами, заново привыкая к ощущениям. — Магия Устья — не та сила, на которую можно полагаться. Мой дядя правильно говорит — проблем от неё больше, чем пользы. Да и Истоку больно, когда её кто-то использует слишком близко.