Психология - Уильям Джеймс

У детей при истощении и в некоторых других пато- логических случаях деятельность задерживающих цент-ров может оказаться слишком слабой, чтобы преду- преждать наступление импульсивного разряда. При та- ких условиях лицо с пониженной активностью воли мо-жет на время проявлять принадлежащую противополож- ному типу волевую активность. У других лиц (сюда принадлежат страдающие истерией, эпилептики, пре- ступники, относящиеся к классу душевнобольных, кото-рых французские психологи называют degeneres) на- блюдается в нервном механизме недостаток, когда мо- торные идеи в них вызывают активность воли прежде, чем задерживающие центры успеют проявить свою дея- 1ельность. У лиц с нормальной от рождения волей дур- ные привычки могут создать для этого благоприятные условия, особенно в области импульсов известного ха- рактера.

Переспросите половину знакомых вам пьяниц, что побуждает их так часто отдаваться соблазну, и боль- шинство из них скажут, что они сами этого не знают. Для них запой—род припадка. Нервные центры пьяни- цы приобрели способность расслабляться известным об- разом всякий раз, как ему попадается на глаза бутылка водки. Не вкус водки привлекает его, она может даже казаться ему отвратительной; неприятная перспектива похмелья на другой день представляется ему в момент выпивки очень живо. Но, видя водку, пьяница чувству- ет, что он против воли принимается пить ее; большеsroro никто из пьяниц ничего не может сказать. Подоб- ным же образом человек может предаваться половым излишествам, причем стимулом, по-видимому, нередко бывает не сила чувственных побуждений, а, скорее, мысль о возможности удовлетворить их. Такие характе- ры слишком мизерны, чтобы их можно было назвать дурными в сколько-нибудь серьезном смысле слова.

Зоб

У лиц с подобным складом характера нервные пути, проводящие естественные (или противоестественные) импульсы, так расслаблены, что самая небольшая сте- пень нервного возбуждения вызывает уже окончатель- ную реакцию. Явление это называется в патологииослабленная раздражимость. Период скрытого внутрен- него возбуждения при раздражении нервных центров в данном случае так короток, что интенсивность напря- жения в них не успевает возрасти до надлежащей сте- пени, вследствие чего, несмотря на значительное наруж- ное проявление активности, чувственное возбуждение может быть очень мало. Подобное нарушение внутрен- него равновесия между нервными центрами особенно часто развивается у лиц с истерическим темпераментом. Они могут проявлять искреннее и глубокое отвращение к поведению известного рода, но тут же под влиянием соблазна всецело отдаются овладевшей ими страсти.

Во-вторых, повышенная активность воли проявляет- ся от чрезмерной силы импульса. Но в то же время бес- порядочные импульсивные действия можно наблюдать и тогда, когда нервные ткани сохранили нормальную степень внутреннего напряжения, а задерживающие центры действуют правильно или даже с чрезмерной силой. В таких случаях сила импульсивной идеи ненор- мально велика, и то, что при других обстоятельствах промелькнуло бы в качестве простой возможности дей- ствия, вызывает страстное, неудержимое стремление к действию. <...>

Нормальные люди не могут составить себе понятия о той неудержимой силе, с какой дипсоман или опио- ман стремится удовлетворить свою страсть. «Поставьте в одном углу комнаты меня, в другом — бутылку рому, а в промежутке между ними стреляйте непрерывно из пушек — и все-таки я перебегу через комнату, чтобы достать бутылку»; «Если бы с одной стороны стояла бутылка водки, а с другой — были открыты врата ада и если бы я знал, что, выпив один стакан, я немедленно попаду в ад, то и тогда я не отказался бы выпить» —вот что говорят многие дипсоманы. Муссей (в Цинцин- нати) описывает следующий случай: «Несколько лет тому назад в один из домов призрения в Цинциннати был помещен горький пьяница. В течение нескольких дней он всячески пытался раздобыть рому, но безус- пешно. Наконец, он придумал удачный способ. При бо- гадельне был дровяной двор; придя на этот двор, пья-

337

22.—833

337

ница взял в одну руку топор, а другую положил на де- ревянную колоду и единым взмахом топора отрубил себе кисть руки. Приподняв кверху обрубок руки, из которого лилась потоком кровь, он вбежал в дом с кри- ком: «Рому! Скорее рому! Я отрубил себе руку!» Под-нялась суматоха, тотчас принесли чашку рому; пьяница погрузил в нее окровавленный обрубок руки, а затем быстро поднял чашку ко рту, выпил залпом ее содер- жимое и радостно закричал: «Ну, теперь я доволен!»Муссей рассказывает о другом пьянице, который, нахо- дясь на лечении от запоя, в течение месяца тихонько попивал алкоголь из шести банок с заспиртованными препаратами. Когда доктор спросил его, что побудило его к такому омерзительному поступку, он отвечал: «Сэр. я так же не властен обуздать мою болезненную страсть к вину, как не властен остановить биение сердца».<..->

Пониженная активность воли. Описанные случаи, а которых импульс к действию слишком силен или задер- жание действия недостаточно велико, представляют резкий контраст с теми случаями, когда импульс к дей- ствию слишком слаб или задержание его слишком вели- ко. В главе «Внимание» описано душевное состояние, при котором мы на несколько минут теряем способность сосредоточиваться на чем-нибудь и наше внимание рас- сеивается. Мы сидим, бесцельно уставив глаза в про- странство, и ничего не делаем. Ничто не задевает нас за живое, внешние впечатления не привлекают нашего внимания. Они воспринимаются нами, но не настолько живо, чтобы вызывать в нас какой-либо интерес. Это индифферентное отношение к некоторой части объектов, входящих в данную минуту в область нашего созна- ния,— нормальное явление. Сильное утомление или ис- тощение может вызвать у нас такое же отношение поч- ти ко всему содержанию нашего сознания; апатия, сход- ная с этим состоянием духа, называется психиатрамиабулия и считается душевной болезнью. Для нормаль- ного состояния воли, как я заметил выше, необходимо, чтобы мы отчетливо сознавали область каждого нашего действия и, руководствуясь ею, выполняли последнее. Но при душевной болезни область действия может со< вершенно оставаться без внимания. В таких случаях, несмотря на неповрежденность умственных способно- стей, действие или вовсе не выполняется, или выполня- ется ненадлежащим образом. «Video meliora proboque,

338

deteriora sequor» (доброе вижу и сочувствую ему, но влекусь к иному)—вот классическая характеристика такого душевного состояния.

В нашей нравственной жизни трагическое обуслов-лено главным образом тем, что нормальная связь меж- ду осознанием истинного плана действия и его осуще- ствлением порвалась, и тем, что известные идеи никак не могут возбудить в нас живого стремления к их реа- лизации. Люди не так различаются между собой по складу чувств и мыслей, как по образу действия. Их идеалы, мотивы их действий далеко не так расходятся между собой, как это можно было бы подумать при раз- личии их судеб. Никто не чувствует так живо разницы между благородными и низкими путями в жизни, как разные горькие неудачники, мечтатели, составители не- осуществимых проектов, спившиеся с круга таланты и т. д., жизнь которых — одно сплошное противоречие ме-жду знанием и действием и которые при всех познани- ях бессильны исправить свой жалкий характер. Иные из них обладают чрезвычайно большими познаниями, в тонкости нравственного чувства они далеко превосхо- дят добропорядочность довольного судьбой буржуа, ко- торый так возмущается их недостойным поведением. И тем не менее это существа вечно недовольные, вечно жалующиеся на горькую участь. Они постоянно выска- зывают догадки, соображения, протестуют против чего- нибудь, вечно колеблются, никогда не принимают окон- чательных решений, обо всем рассуждают в минорном тоне, ограничиваясь выражением своих желаний и тре- бований; стряхнуть с себя апатию и бодро приняться за работу такие люди совершенно неспособны. Можно пред- положить, что в таких характерах, как Руссо и Ре- стиф, низменные импульсы к деятельности преобладали. Эти импульсы для подобных людей как будто исклю-чают всякую возможность более благородного склада жизни. Наряду с низменными импульсами у них в изобилии благородные мотивы к деятельности, но эти мотивы совершенно бессильны повлиять на их поведе- ние, как не влияют на быстро мчащийся поезд крики стоящего у дороги пешехода, который просит подсадить его. До конца жизни такие мотивы являются бал- ластом; и то чувство душевной пустоты, которое начинаешь испытывать, видя, как люди с благород- нейшими чертами характера совершают наихудшие поступки, это чувство—одно из самых тягостных, ка-

22*

339

кое может испытывать человек в нашем печальном мире.

Усилие сознается нами как некоторый первичный фактор. Теперь нам легко увидеть, когда в состав во-левого акта входит чувство усилия. Это бывает, когда мотивы более редкие, более идеального характера дол- жны одержать перевес над мотивами более привычно-го, импульсивного характера, когда нужно подавить по- рывистые стремления или преодолеть значительные пре-пятствия к действию. «Une ame bien пёе» — счастливое дитя, которому судьба покровительствует от самого рождения, щедро одарив его всякими благами,— редко прибегает в жизни к усилиям воли. Но герои постоянно ими пользуются. Нервные люди также часто нуждают- ся в усилиях воли. При всех этих условиях мы пред- ставляем себе произвольное усилие воли в виде актив- ного напряжения, сообщающего силу тем мотивам, ко-торые в конце концов одерживают верх. Когда на наше тело действуют внешние силы, мы говорим, что в ре- зультате получается движение по линии наибольшего давления или наименьшего сопротивления.