Полное собрание сочинений в десяти томах. Том 1. Стихотворения. Поэмы (1902–1910) - Николай Степанович Гумилев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ст. 5. — Ненюфары (от франц. nénuphar) — водяные лилии, часто фигурировавшие в мистических текстах. Ст. 19 — см. комментарий к № 69.
123
Речь. 1908. 10 (23) ноября, без загл., с вар., Ж 1910, Современные русские лирики (1907–1912). СПб., 1913, с вар., Ж 1918.
Ж 1921, Изб 1946, СС 1947 I, СС I, Ст 1988, СП (Волг), СП (Тб), СП (Тб) 2, Ст (Пол), БП, СП (Феникс), Изб (Кр), Ст ПРП (ЗК), Ст ПРП, ОС 1989, Изб (М), СС (Р-т) I, Ст (М), Изб (Х), ОС 1991, Соч I, СПП, СП (Ир), Ст (Яр), Круг чтения, Изб (XX век), Изб 1997, ВБП, МП, Ст (Куйбышев), Русские поэты серебряного века, Антология. Берлин, 1921.
Дат.: 10 ноября 1908 г. — по времени публикации.
Для Ю. Верховского это ст-ние — образец «элегической» лирики: «В “Жемчугах” <...> мотивы, широко говоря, жизни и смерти, взятые непосредственно-лирически, то есть музыкально, вне того красочно-пластического окружения, которым так интенсивно живет поэт. Да и весь этот живой и полный мир поэта сам свидетельствует уже о его большой и живой любви. “Сей блистательный покров”, столь любимый поэтом, что таит под собою? Или — сам не есть ли большее, чем только покров? То есть, что дает нам в плане, который мы называем музыкальным? Два-три мотива могут быть очень показательны...
Еще один ненужный день,
Великолепный и ненужный —
и душа взывает к “ласкающей” тени, к “повелительнице ночи” с ее слетающей со звезд тишиной...» (Верховский. С. 104–105).
«Повелительница Ночь», выведенная в ст-нии как антитеза «ненужному дню», наделена атрибутикой, присущей Исиде (см. комментарий к № 19), образ которой в символической философии оказывался одним из важнейших и соответствовал Непорочной Деве Мира. Возможна и «моцартианская» смысловая параллель, связанная с образом Царицы Ночи в «Волшебной флейте» (см. об этой теме: Н. Гумилев и русский Парнас. С. 40). Ст. 5. — Жемчуг традиционно посвящался Луне — символу Исиды. Ст. 8–10. — Ср. описание костюма Исиды, данного Апулеем: «Вдоль каймы и по всей поверхности плаща здесь и там вытканы были мерцающие звезды, а среди них полная луна излучала пламенное сияние <...> Благовонные стопы обуты в сандалии, сделанные из победных пальмовых листьев» (цит. по: Холл. С. 145). Ст. 11–12. — Часть правой руки от основания большого пальца до запястья была посвящена Луне (в тайных учениях о символизме человеческого тела): это нашло отражение в символике костюма восточных народов, в том числе — зафиксировано в библейских источниках: «Запястье или браслет, носимый <...> на правой руке под названием венец луны» (Библейская энциклопедия. С. 267).
124
Альманах 17. СПб., 1909, как третье вместе со ст-ниями «Андрогин» и «Варвары» под общим загл. «Из цикла “Жизнь веков”», с вар., Ж 1910, Ж 1918.
Ж 1921, Изб 1946, СС 1947 I, СС I, Ст 1988, СП (Волг), СП (Тб), СП (Тб) 2, БП, СП (Феникс), Изб (Кр), Ст ПРП (ЗК), Ст ПРП, ОС 1989, Изб (М), Кап 1991, СС (Р-т) I, Изб (Х), Соч I, СПП, СП (Ир), Круг чтения, Изб (XX век), Русский путь, ЧН 1995, Изб 1997, ВБП, МП, Трифонов 1962, ред. 1908, Декадентская литература, ред. 1908, Трифонов 1971, ред. 1908, Силард 1979, Трифонов 1980, ред. 1908, Силард 1983, Трифонов 1987, ред. 1908, Ст (Куйбышев). Русская лит-ра XX века: Учебная книга для уч-ся старших классов. Ч. 1. М.; Смоленск, 1995, Лазаренко.
Дат.: до 27 ноября 1908 г. — по упоминанию в письме к Брюсову: «Я... приглашен <...> в “Семнадцать”...» — и далее по смыслу (ЛН. С. 484).
«По-прежнему лирический герой поэта неиссякаемо мужествен. В пути: оголенный утес с драконом — “вздох его — огненный смерч”. Но покоритель вершин не знает отступлений: “Лучше слепое Ничто, Чем золотое Вчера...”» — пишет Л. А. Смирнова, доказывая, что «от прославлений романтических идеалов поэт... пришел к теме исканий собственных и общечеловеческих» (Изб (М). С. 16). Н. А. Богомолов приводит это ст-ние как пример «цитирования на лексическом уровне» Гумилевым Ницше, «и возможно, даже без воспоминания о ницшеанских контекстах»: «...В “Жемчугах” есть стихотворение “В пути” со строками:
Лучше слепое Ничто,
Чем золотое Вчера!
Ключевые слова этого двустишия, выдвинутые на первый план, привлекающие внимание читателя и несколько загадочные, без труда отыскиваются в тексте Ницше “Так говорил Заратустра”: “вчера” в уничижительном контексте упоминается там, где говорится о всякого рода “сволочи”; а “ничто” возникает в речах ненавистного Заратустре “проповедника великой усталости”: “Все одинаково, в награду дается ничто, мир лишен смысла, знание удушает”» (Соч I. С. 10). С. Л. Слободнюк предполагает, что эта параллель обусловлена полемикой Гумилева с Ницше: «...Конечные цели “путей” Ницше и Гумилева полностью антагонистичны. Первый ведет своих героев к сверхчеловеку, второй — к обретению “неотцветающего сада” <...> Но сама цель делает невозможным дальнейшее “сотрудничество”, отрицает его: “неотцветающий сад” не может быть уделом сверхчеловека. Добавим, к тому же, что “слепое Ничто” для героев Гумилева всего лишь допустимая, но отнюдь не желательная возможность исхода их предприятия: борьбы с драконом-смертью» (Слободнюк. С. 131–132).
Возможно, в выборе «слепого Ничто» Гумилев руководствовался теорией «мэонизма» Н. М. Минского (стремление к «ничто») — одной из популярных в идеологии символизма. Помимо того, ст-ние чрезвычайно тематически близко к эпизоду с Улиссом в «Божественной комедии» Данте: «О братья, — так сказал я, — на закат / Пришедшие дорогой многотрудной! / Тот малый срок, пока еще все спят / Земные чувства, их остаток скудный / Отдайте постиженью новизны, / Чтоб, солнцу вслед, увидеть мир безлюдный! / Подумайте о том, чьи вы сыны: / Вы созданы не для животной доли, / Но к доблести и к знанью рождены» (Ад. Песнь XXVI. Ст. 112–120).
125
Весы. 1909. № 6, под загл. «Месть», с вар., Ж 1910.
Ж 1921, Изб 1946, СС 1947 I, СС I, Ст 1988, БП, СП (Феникс), Изб (Кр), Ст ПРП (ЗК), Ст ПРП, Ст (М), Соч I, СПП, СП (Ир), ЧН 1995, ЛН.
Автограф без загл. в письме Брюсову от 30 ноября 1908 г. (РГБ. Ф. 386. К. 84. Ед. хр. 19. Л. 33 — 34 об.).
Дат.: 30 ноября 1908 г. — по дате письма к Брюсову.
