Фрайди - Роберт Хайнлайн

Чушь! Все, что понадобится, это через кондиционер накачать в каюту усыпляющий газ.

Ладно, тогда: «Капитан! Вы когда-нибудь видели, как делают аборт вязальными спицами? Нет? Ну, так приходите посмотреть. Если любите кровавые зрелища, получите большое удовольствие!»

Вдвойне чушь! Я могу сколько угодно болтать об аборте, но не смогу это сделать… Хоть ничего хорошего мне мой незванный гость, очутившийся в моей матке, и не принес, но ведь он-то ни в чем не виноват.

В конце концов я решила не тратить время попусту на подобные размышления и сосредоточиться на реальности, а главное — постараться ничем себя не выдать. Когда объявили, что настало время записываться на экскурсию на Ботани-Бей, я выскочила одной из первых: обсуждала громко разные варианты, задавала кучу вопросов, таскала брошюры к себе в каюту и, в конце концов, записалась на все самые дорогие поездки и заплатила наличными.

За ужином я болтала с капитаном о тех маршрутах, которые выбрала, спрашивала, что еще он мог бы мне посоветовать, и жаловалась без конца на то, что мое имя было потеряно в списке экскурсантов на Аванпост. Я попросила его самого проверить список на этот раз, чтобы не было никаких «накладок». Как будто у капитана огромного звездолета нет других дел, кроме как следить, чтобы никто не забыл о Богатой Сучке. Внешне он ничем себя не выдал: выслушал, ни разу не дрогнув, всю мою болтовню, благосклонно кивая на каждую просьбу и словом не обмолвясь о том, что мне запрещено спускаться на поверхность планеты. Но, возможно, он не менее искушен в искусстве лжи, чем я сама, а я… Я научилась лгать с невозмутимым видом задолго до того, как вышла из «яслей».

Этим вечером я оказалась в «Черной норе» в компании моих трех постоянных поклонников: доктора Джерри Мэдсена, Джимми Лопеса и Тома Аделла. Том был первым помощником главного инженера, но я так толком и не выяснила, что это означает. Я лишь заметила, что он носил на одну нашивку больше, чем двое его соперников. В мой первый вечер на корабле Джимми торжественно объявил мне, что Том — главный привратник. Том не стал с этим спорить, а лишь добавил:

— Ты забыл сказать, что я еще и главный грузчик.

В этот вечер, всего за семьдесят пять часов лета до Ботани-Бей, я частично выяснила, чем занимается Том. Причальный бот был полон груза для Ботани…

— Один бот мы загрузили сразу перед отлетом. Но второй бот пришлось освободить от груза на Ботани-Бей, потому что он нужен был нам для Аванпоста. Но для Ботани нам нужны оба, так что придется опять загружать его… — Он усмехнулся. — Да, попотеем, как следует.

— Тебе это полезно, Томми, ты здорово толстеешь.

— Джимми, ты бы на себя посмотрел…

Я спросила, как они загружают бот:

— Ведь ангары очень маленькие, так как же?

— Ангарами мы не пользуемся. Хочешь посмотреть, как это делается?

Я кивнула, и мы договорились встретиться здесь завтра с утра.

Кое-что я усекла. Внутренние помещения «Форварда» огромны, но и грузовые отсеки причальных ботов тоже не маленькие. На них перевозят довольно объемистые предметы, особенно оборудование. На Ботани-Бей нужно было переправить турбогенератор «Вестингауз» — величиной с дом. Я спросила Тома, как они собираются сдвинуть с места такую махину.

— Черная магия, — усмехнулся он.

Четверо его помощников накинули на турбогенератор металлическую сеть и пододвинули к нему какой-то железный ящичек размером с обычный чемодан. Тот внимательно осмотрел все и сказал:

— Отлично. Подымайте.

Один из четверых чем-то щелкнул, и… железная махина вздрогнула и поднялась в воздух. Портативный антиграв, наподобие тех, что используются в гравилетах. С величайшей осторожностью, манипулируя тросами и специальными баграми, они провели эту штуковину через громадные ворота в грузовой отсек бота. Том объяснил, что, хотя этот железный монстр и свободен сейчас от внутрикорабельного притяжения (искусственного), он не утратил ни грамма своей массы и может раздавить человека так же легко, как человек — муравья.

— Им приходится во всем полагаться друг на друга. Жизнь всех зависит от каждого, а я… Я конечно отвечаю за всех, но мертвому будет все равно, кто виноват. Так что они должны подстраховывать друг друга.

Главное, по его словам, за что он отвечал, это за то, чтобы каждый этап погрузки шел по плану, каждый груз был прочно закреплен и большие двери грузового отсека с обеих сторон были после каждой погрузки как следует заперты.

Том провел меня по отсекам, предназначенным для пассажиров-эмигрантов.

— У нас на этот раз больше мигрантов на Ботани, чем когда-либо, — заметил он. — Когда мы оставим их там, третий класс почти весь опустеет.

— Они все австралийцы? — спросила я.

— Нет, около двух третей. Но у всех одно общее — они говорят на английском. Это единственная колония с языковыми требованиями. Они там пытаются сделать так, чтобы на всей планете был единый язык.

— А-а, я что-то слышала об этом. Зачем?

— Многие считают, что тогда меньше вероятности вспышек разных междоусобиц и войн. Может, и так, но… Самые кровавые войны, что были в нашей истории — гражданские. Без всяких языковых проблем.

У меня не было на этот счет никаких соображений, и я промолчала. Мы вышли из бота через пассажирский ангар и, когда Том запер его, я вспомнила, что забыла внутри свой шарф.

— Ты не видел его, Том? Я хорошо помню, что в отсеке для мигрантов он был на мне.

— Не заметил… Но сейчас мы его найдем. — Он вернулся и открыл дверь ангара.

Шарф был там, где я его оставила — между двух кресел в отсеке для мигрантов. Я набросила его Тому на шею, притянула его к себе, поблагодарила и позволила благодарности зайти так далеко, как ему хотелось (достаточно далеко, но не до конца, потому что он был на дежурстве). Он заслужил благодарность — на двери был цифровой замок. Теперь я могу открыть его в любой момент.

Когда я вернулась с экскурсии по причальному боту и его грузовым отсекам, подошло время ленча. Шизуко, как всегда, над чем-то хлопотала (не может у одной женщины уходить все время на ухаживание за другой).

— У меня нет настроения идти в столовую, — сказала я ей. — Я приму душ, надену халат и поем здесь.

— Что, мэм, угодно? Я сейчас закажу.

— Закажи для нас обеих.

— Как? И для меня?

— И для тебя. Я не люблю есть одна. Но мне не хочется одеваться и тащиться в столовую. Не надо спорить. Просмотри меню. — С этими словами я отправилась в ванную.

Из ванной я слышала, как она заказывает ленч, а когда я выключила душ, она была уже наготове — маленькое полотенце обернуто вокруг бедер, а большое она держит в руках, чтобы обернуть в него меня. Вытерев меня насухо, она помогла мне облачиться в халат, а потом, пока открывала пищевой лифт и вытаскивала еду, я оттащила маленький столик в тот угол каюты, где мы раньше беседовали с Питом-Маком. Шизуко, наблюдая за моими действиями, удивленно приподняла брови, но ничего не сказала, а начала накрывать на стол. Я настроила терминал на музыкальное воспроизведение и выбрала кассету с записью погромче — классический рок на сей раз.

Шизуко поставила на столик только один прибор. Я повернулась к ней так, чтобы она услышала меня, несмотря на музыку, и сказала:

— Тилли, поставь тарелку для себя тоже.

— Что-что, мэм?

— Ну, хватит, Матильда. Игры кончились. Я поставила эту пленку, чтобы мы могли спокойно поговорить.

Она поколебалась секунду-другую, а потом согласно наклонила голову.

— Хорошо, мисс Фрайди.

— Зови меня лучше Мардж, чтобы мне не приходилось называть тебя мисс Джексон. Или зови меня моим настоящим именем — Фрайди. У нас с тобой есть о чем поболтать. Кстати, в качестве горничной тебе нет равных, но отныне, когда мы наедине, тебе не стоит утруждать себя. Я прекрасно могу вытереться после душа сама.

Она едва приметно улыбнулась.

— Мне самой нравится обихаживать вас, мисс Фрайди… Мардж… Фрайди.

— Да? Ну, что ж, благодарю! Давай поедим. — Я любезно положила ей на тарелку полную ложку «суки-яки».

Пожевав минуты две — разговаривать за едой всегда как-то легче, — я сказала:

— Сколько ты получаешь за это?

— Получаю за что, Мардж?

— За то, что состоишь при мне и передашь в руки придворного офицера?

— Обычный контракт. Платят моему шефу. В условия контракта входят и мои премиальные, но я верю в премии, только когда они у меня в руках.

— Ясно. Матильда, я линяю на Ботани-Бей. Ты мне поможешь.

— Зови меня Тилли. Помогу?

— Поможешь. Потому что я заплачу тебе намного больше твоих премиальных.

— Ты думаешь, меня можно так легко перекупить?

— Да. Потому что у тебя есть два выхода. — Между нами на столике лежала стальная разливная ложка. Я взяла ее в руки, и пальцами сплющила толстую стальную «чашечку». — Ты можешь помочь мне. А можешь умереть. Причем довольно быстро. Что тебе больше по вкусу?