Сталин против Троцкого - Алексей Щербаков

Троцкий и другие деятели оппозиции пошли ва-банк. Складывается впечатление, что к этому времени они уже утратили чувство реальности. Хотя… Но давайте поглядим, что дальше случилось.

А случилась очень некрасивая история. В сентябре 1926 года ОГПУ накрыло подпольную типографию. Ее организовал гражданин Щербаков, сын фабриканта, связанный с антибольшевистскими эмигрантами. В этом факте не было ничего необычного. В 1927 году непримиримые белогвардейцы из Российского общевоинского союза (РОВС) резко активизировали террористическую деятельность против СССР. ОГПУ, понятно, с этим боролось. Так что хватало обнаруженных конспиративных квартир, захваченных агентов, перестрелок с белогвардейцами и прочей подобной романтики.

Снова вспомним в виде иллюстрации роман «Двенадцать стульев». По сюжету, в августе 1927 года Остап Бендер в Тифлисе (Тбилиси) выманивает деньги у нэпмана (бизнесмена) Кислярского, члена «подпольной» организации – под предлогом, что «нас ждет засада», и даже предлагает дать Кислярскому парабеллум, дабы тот помог отбиться от «органов». Кислярский, чтобы отвязаться, легко отдает 500 рублей, весьма серьезную по тем временам сумму даже для бизнесмена. Тогдашние читатели прекрасно понимали, почему «великий комбинатор» выбрал именно такой вариант «разводки». Газеты очень много и подробно писали о действиях боевиков РОВС и об операциях против них сотрудников ОГПУ. Это было на слуху – примерно как сегодня борьба с исламистскими террористами.

Итак, в самом факте обнаружения подпольной типографии не было ничего особенно нового. Но! Всплыла связь владельца подпольной типографии с деятелями оппозиции. Что тоже неудивительно. Ведь наверняка в рядах «несогласных» имелись и те, кому не нравился не только Сталин, но и Советская власть вообще. Так всегда бывает. ОГПУ, ссылаясь на показание одного из арестованных, в прошлом – белого офицера, заявил: «В военных кругах существует движение, во главе которого стоят тт. Троцкий и Каменев».

Это было страшным ударом. Поясню. Для сегодняшнего человека противостояние красных и белых – это история. Кто-то может сочувствовать одним, кто-то другим, кто-то вообще осуждать всех, кто участвовал в Гражданской войне. Или полагать: «Бог им судья». Право каждого. Но в то время РОВС вел террористическую войну против СССР. Так что подобные связи вызывали понятно какие реакции. Мало того. Оппозиционеры откровенно подставились, потребовав освободить своих, замешанных в этой истории. Чем-то похоже на историю с Ходорковским, правда? Ничего в этом мире не ново…

Сталин впоследствии хорошо проехался по этому поводу: «Говорят, что контрреволюционные элементы проникают иногда и в советские органы, например, на фронтах, вне всякой связи с оппозицией. Это верно. Но тогда советские органы арестовывают их и расстреливают. А как поступила оппозиция? Она потребовала освобождения арестованных при нелегальной типографии буржуазных интеллигентов, связанных с контрреволюционными элементами. Вот в чем беда, товарищи, вот к какому результату приводит раскольническая работа оппозиции. Вместо того, чтобы подумать обо всех этих опасностях, вместо того, чтобы подумать о той яме, в которую тащат себя наши оппозиционеры, – вместо этого они изощряются в клевете на партию и всеми силами стараются дезорганизовать, расколоть нашу партию».

В общем, оппозиционеров загнали в угол. Что оставалось? Можно было «прикинуться ветошью» и сдаться. Их бы не то что не посадили или расстреляли, даже оставили бы на постах. Но не те это были люди. Сдаваться они не собирались. А что было делать? Если тебя загнали в угол, есть один выход – идти напролом. Терять-то нечего. А шанс пробиться, пусть и минимальный, всегда есть. И они пошли…

17 октября в Ленинграде состоялась демонстрация. Она была посвящена юбилейной сессии ЦИК, на которую прибыли все вожди.

Народ вышел на демонстрацию с большим энтузиазмом. А почему бы не выйти? И тогда, и теперь демонстрация – это в том числе массовое мероприятие, на котором можно с друзьями пообщаться, с девушками познакомиться, выпить с хорошими людьми и так далее.

Дело шло обычным путем. Колонны демонстрантов проходили мимо трибуны, на которой стояли вожди. А вот дальше… А дальше стоял грузовик, в кузове которого стояли Троцкий и Зиновьев, приветствовавшие демонстрантов. Народ тоже их приветствовал. А почему и нет? Все описанные выше дискуссии кипели в среде коммунистов. Большинство участников демонстрации таковыми не являлись. Да и вообще. Те, кто ходил на демонстрации в брежневские времена, помнят обстановку. Тогда уже ни во что не верили, но бодро орали «ура» – просто от хорошего настроения. В 1927 году народ был куда более идейно настроен, а тут они видели Троцкого, знакомого хотя бы по портретам. Так что энтузиазм был неподдельный.

Только вот Троцкий сделал из этого совершенно неправильные выводы. Он писал: «Рабочий класс Ленинграда… выразил в форме яркой демонстрации 17 октября… свое законное недовольство ростом бюрократизма и зажима». То есть он решил, что большинство ленинградских рабочих за него. Он не принимал в расчет, что даже если какое-то количество людей ему в душе и сочувствовали – это не значит, что ради него готовы пойти в бой. Ведь кричать «долой!» и всерьез действовать – это очень разные вещи…

Некоторые историки пишут, что Троцкого подвело его высокомерие. В самом деле. Лев Давидович полагал себя гением, а всех остальных, соответственно – много ниже себя. Презрения к людям он особо и не скрывал. Но дело даже не в том, что люди такого отношения к себе, мягко говоря, не одобряют. Это бы и ничего. К примеру, Наполеон тоже презирал людей. Но Троцкий никого не слушал, полагая, что он самый умный. А вот Сталин всегда внимательно всех выслушивал.

Итоги демарша оппозиции были невеселые. 23 октября Троцкий и Зиновьев были исключены из состава ЦК. Однако Троцкий так и не понял, что его песенка спета. Он говорил: «В нашей июльской декларации прошлого года мы с полной точностью предсказали все этапы, через которые пройдет разрушение ленинского руководства партии и временная замена его сталинским. Я говорю о временной замене, ибо чем больше руководящая группа одерживает „побед“, тем больше она слабеет. Июльское предвидение прошлого года мы теперь можем дополнить следующим заключительным выводом: нынешняя организационная победа Сталина предшествует его политическому крушению. Оно совершенно неизбежно и в соответствии со сталинским режимом наступит сразу».

Троцкий продолжал верить, что народ за ним пойдет.

Решающим днем стало празднование очередной годовщины Октябрьского переворота, 7 ноября. Сторонники оппозиции выставили на балконах московских квартир портреты Троцкого, Зиновьева и Ленина. Были и лозунги: «Назад к Ленину!» На демонстрации ряд колонн выкинули троцкистские лозунги. Мой дед говорил, что в Ленинграде вообще были две параллельные демонстрации. И силы у троцкистов, видать, были немалые. Чтобы развести группировки схватившихся врукопашную сталинистов и троцкистов, пришлось вызывать броневики.