Черная сага - Сергей Булыга

Ну, и так далее. А если серьезно, то я не люблю пользоваться услугами толмача, ибо никакой толмач никогда не передаст, не исказив, всего того, что вам было сказано, особенно как это было сказано и, главное, что при этом было недосказано. Вот почему я, не жалея времени, учил ерлпольское наречие.

И, надо вам сказать, учил весьма успешно! Правда, особой радости мне это не доставляло. Ибо одно дело, когда ты что-то постигаешь сам, пусть даже с большим трудом, и совсем другое, когда кто-то посторонний берет и закладывает в тебя все то, что он посчитает нужным. Да-да, именно закладывает, словно в пустой мешок! Ибо когда абва Гликериус, неотрывно глядя на меня, произносил новое варварское слово, я явственно чувствовал, как оно беспрепятственно проникает в мою голову и укладывается на дне моей памяти, а вслед за этим словом укладывается и второе, третье, пятое, десятое. А абва смотрит на меня и улыбается! А если он вдруг пожелает вложить в меня нечто такое, что начнет мне вредить, время от времени вдруг думал я. И тогда почти сразу вставал и резко говорил ему:

– На этот раз достаточно!

Абва не спорил, отводил глаза. Я уходил, командовал и принимал подчиненных с докладами. Мы шли невдалеке от берега. На берегу мы покупали хлеб. Да, покупали! Хотя, конечно, можно было просто брать, но, во-первых, мы шли еще мимо подвластных нам и, следовательно, союзных нам берегов, а во-вторых, у меня был свой, особый расчет на будущее – и поэтому я приказал не скупиться. И нам давали дважды, трижды пропеченный хлеб. А от сигнальщиков я получал депеши. Потом, когда мы дошли до так называемых чуждых, ничьих берегов, я начал расставлять на них свои сигнальные посты – и снова получал и отправлял депеши.

А тех сигнальщиков, которых весной расставлял Полиевкт, уже и в помине не было. Их кто-то снял. Хотя там никто не живет, там совершенно глухие, безжизненные места. А вот кто-то пришел и снял. Возможно, скоро снимут и моих – так думал я, глядя на те пустынные и на вид очень неприветливые берега. Но, тут же думал я, у нас ведь тоже не очень приветливый вид. Ну так на то это и война! И мы продолжали двигаться вдоль берега. Гликериус учил меня, закладывал в меня все новые и новые варварские слова – и улыбался. Я перед ним робел. Я его ненавидел. И он, я думаю, об этом знал, ибо он, как мне уже тогда казалось, мог читать чужие мысли. И, возможно, я бы давно уже приказал выбросить его за борт… но каждый раз останавливал себя, убеждая, что если обуздать его и сделать своим послушным орудием, то…

Нет! И еще раз нет! Я просто думал об одном: как только Тонкорукий умрет, абва сразу же оповестит меня об этом. Он сам мне это обещал, едва только мы отчалили от Наиполя. Он так сказал:

– Наш повелитель очень плох. Боюсь, что он долго не протянет.

Я, некоторое время помолчав, спросил как можно равнодушнее:

– И что тогда?

– Тогда, – сказал Гликериус, – я сразу тебя упрежу.

Однако время шло, а он всё не упреждал и не упреждал! Сперва позади нас остались подвластные нам берега, потом мы миновали чуждые, то есть никем не заселенные, пустые берега, и, наконец, подошли к Дикой Реке.

Хотя какая она дикая? Я бы назвал ее ленивой. Она очень широкая и мелкая, а берега у нее невероятно низкие, течение очень слабое, едва заметное, вода прозрачная, безвкусная, а дно песчаное. Равнина, через которую протекает эта река, до самого горизонта покрыта пожухлой травой. Весной, сказал Гликериус, эта равнина сплошь усеяна бесчисленным множеством цветов, а сочная трава, еще не сожженная солнцем, привлекает в эти места огромные табуны низкорослых диких лошадей. Потом за этими лошадьми сюда приходят варвары. Варвары никогда между собой не ссорятся, ибо добычи хватает на всех.

– Они едят конину?! – спросил я.

– Да, – утвердительно кивнул Гликериус. – Ибо они считают, что лошадь – это самое чистое животное, так как оно питается только травой, в то время как, например, свинья…

Я приказал ему молчать – и он молчал.

Молчал и Тонкорукий. То есть уже который день подряд мои сигнальщики принимали из Руммалии одно и то же сообщение: «Нет ничего». Нет ничего! Какая ложь! Я пребывал в великом гневе. И я уже хотел остановить движение и дождаться более подробных известий, а то, не дожидаясь их, возможно, сразу повернуть назад…

Но если, думал я, это только ловушка? Чтобы лишний раз им всем показать, кто на самом деле радеет о Державе, а у кого на уме нет ничего, кроме сапог необычной раскраски!? А что, а почему бы и нет! Плебсу ведь много не надо! И, главное, это ему будет понятно и наглядно! И я не повернул, а продолжал идти вверх по реке. Берега становились все выше и круче, да и сама равнина по обеим сторонам реки стала понемногу оживать. Теперь она уже была там-сям покрыта довольно-таки обширными зарослями низкого и густого кустарника, ветки которого были буквально унизаны спелыми винными ягодами. Я отдал строгий приказ, чтобы этих ягод брали в строго ограниченном количестве. Хотя они были весьма приятными на вкус.

Но дикий хлеб! Вы можете себе представить поля никем не сеяного хлеба?! Мало того – на каждом стебле этого удивительного злака имеется не по одному, как обычно, а сразу по четыре колоса, а в каждом колосе содержится по двадцать восемь полновесных зерен! Мы собирали этот хлеб, мололи его и пекли, и из него получались весьма пышные и ароматные караваи. И не беда, что этот дикий хлеб был черен, словно души варваров, но зато вкус его был просто изумительный!

А варвары тот хлеб не жнут, они им брезгуют. Ну что ж, на то они и варвары. И так здесь и с золотом. Они, эти здешние дикие варвары, ходят по нему, топчут его своими грязными ногами, но вот чтобы склониться к нему, взять его – на это у них не хватает ни знаний, ни смекалки. А ведь они самозабвенно любят золото! Ради него они идут на смерть, ради него они продают в рабство своих единоплеменников, ради него они ввергают свои души в лапы диких и кровожадных божеств. Вместо того, чтобы просто внимательно осмотреться вокруг. Как, например, это сделал почтенный абва Гликериус. И еще мне сказал:

– Вот, посмотри, оно уже в моих руках. Вот. Р-раз!

И он обычной суповой чашей зачерпнул немного песка – прямо у самых ног, – прополоскал его, потом сделал то же самое еще раз и еще. А потом накатал все, что там осталось, на загодя приготовленный ртутный шарик и показал мне…

Золото! Правда, всего каких-то несколько крупиц. Но зато сразу! Прямо из-под ног! Я засмеялся и сказал:

– Сбылась твоя мечта, почтенный. Ты наконец добыл золото. И даже не из свинца, а просто из песка.

– Н-ну, – улыбнулся абва, – это не такая уж и большая хитрость. Золото можно добывать и из воздуха.

– Как?! – поразился я. – Здесь разве золото и в воздухе?