Тот самый сантехник 8 - Степан Александрович Мазур

баранку, слушая без всякого радио, как мелкие камушки прилетают по днищу из-под колёс и терзают колесные арки. Как и любому автолюбителю такой звук – как серпом по яйцам. И чем крупнее камень прилетал по глушителю, тем вернее останавливалось сердце. Это при том, что уже должен смириться с продажей автомобиля в счёт погашения долга.

Но мириться не получалось. Получалось лишь переживать, что за пару-тройку таких поездок убьёт автомобиль, поставив на стресс-тест ходовую. А поездка вовсе вышла без пользы. Хотел отвезти одного – с концами. А обратно вёз троих.

«И судя по всему, одну уже без возврата», – добавил внутренний голос, прикуривая гипотетическую трубку: «Сам испортил – сам и любись теперь».

Жених повернул голову. Раиса смотрела вдаль с переднего сиденья и не думала ни о покраске, ни о грунтовании основания автотранспорта. Меркантильные вопросы в будущей семье её словно не интересовали. И если углубиться в этот вопрос, то можно было понять, что самые сложные женщины – это те женщины, которых не волнуют деньги.

Но Глобальный никуда углубляться не собирался, только сбрасывал скорость на поворотах, когда внедорожник заносило на скорости. И в моменты, когда вновь поворачивал голову вбок, мог заметить, что смотрела Рая в основном в одну точку, почти не моргая.

«Что ж оргазм животворящий с женщинами-то делает», – выпустил колечко дыма внутренний голос: «С другой стороны, тоже мне надумали такое сокровище по деревням хранить».

Боря вздохнул и снова на суженную посмотрел. Волосы её были растрёпаны, на лице гуляла глупая, но открытая улыбка. Такая натягивается сама собой. Никак не убрать. Потому что – хорошо человеку! И этого не скрыть. А в глазах тех девушки – синева. И как по ощущениям, больше ничего в мире ей не нужно. Главное, что душа трепетала, когда ноги едва свелись.

Если для этого момента двадцать лет в девках сидела, то оно того стоило! А после того, как суженный чары применил, с заметным трудом вышла из дома Раиса Даль. Ей теперь очевидно недолго осталось эту фамилию носить). А как поковыляла до поданной к калитке «кареты» с ощущением, что сейчас в обморок упадёт, так все деревенские и ахнули.

– Рая? Ты чего? Ты же – кремень!

– Али уже беременна?

– Нет, вы только посмотрите на неё. Только влюбилась и сразу ослабла!

Всё им шуточки, да хаханьки. Благо, что ещё на пороге жених подхватил и сам на руках пронёс по двору. Под завистливые вскрики девушке и окрики парней, что пришли со всей деревни на жениха посмотреть.

Улочки небольшой деревеньки шептались, что таинственный малый смог! Он мало того, что приехал и «победил дракониду», если в упрощённой аналогии сказать, так ещё и сразу домой забрал, как и положено прекрасному принцу… Так говорила женская сторона улицы.

Мужик! – добавили немногословные мужики.

Но тоже пришли. Из мужской солидарности. Потому что покорить Раису мог лишь человек с железной волей и стальными тестикулами, которые при ходьбе звенеть должны. И каждый пытливо прислушался – не спалится ли?

Но отёк сантехника за сутки сошёл на нет. И ехать обратно в город было гораздо проще. Даже возможность есть мир заметить вокруг. А здесь, в просторном салоне, на мягком кресле расколдованной принцессе уже хоть спать можно, хоть сознание терять, хоть в вечность залипать. Хуже не будет. Пристёгнута!

«А, возможно, и сразу даже беременна», – прикидывала теперь уже и Раиса, точно зная, что дети появляются от большой любви и когда нужно сценаристам.

Но если её небесному сценаристу такая любовь не по нраву, то что тогда вообще считать любовью? Ту, что на сеновале? Так не сезон! Вот у её подруг как в деревне влюблённость началась? Нюрку-одноклассницу веслом огрели за то, что неприступна. Та и подалась. А Глаша, что поперёк себя шире, сама по деревне с кирпичом ходила. В кого попадёт – тот её и будет. Так двоих с черепно-мозговой травмой в районе и увезли, пока участковый не уточнил, что любовь – любовью, а тракториста и водовоза на замену сложно найти, так что лучше повременить, когда в деревне блогеры появятся, инфоцыгане и прочие бесполезные представители профессий, на которых никакого кирпича не жалко. Сантехник вот тоже в деревне вроде не сильно нужен, но за ТАКОГО сантехника она сама кому хочешь теперь голову проломит. Что Глаше, что Нюре. Её и не трогать!

Принято считать, что если б мужики знали о чём на самом деле думают женщины, были бы в два раза смелее. А если бы женщины знали о чём думают мужчины, были бы в четыре раза трусливее… Но русский сантехник Глобальный только и мог думать, что о… гире!

Ещё вернувшись из дома Далей в дом Сидоренко, Боря на дорожку решил в строение особое зайти. И по пути на гирю наткнулся. А та – пудовая. То есть на 16 килограмм. Тут-то и вспомнил рассказы крановщика о его «сельской зарядке». И с сомнением гирю ту подцепил.

Приподнять-то приподнял. Всё-таки не двухпудовая. Но как через крышу швырнуть, урона окнам и стенам не причинив? И покрытие на сломав бронебойным? Загадка», – прикинул внутренний голос: «Это же метров пятьдесят будет, даже если поближе встать. А ведь даже олимпийские спортсмены метают ядро поменьше и поближе. Очевидно, брешет Стасян. Ну и батя его кабана не душил. Видимо, сам сдох. А тот его просто нашёл удачно», и так бы оно в голове и осталось, но следом до сортира решил прогуляться сам Евгений Васильевич.

И Боре сквозь дверную щелочку было отлично видно, как тот подошёл к гире, буркнул:

– Стася-Стася. Опять гирю свою раскидал на дороге! – подхватил её и в сторону леса швырнул, на выдохе выдав. – Заебал! Убирать надо!

Вышел из отдельно стоящей постройку Боря, в сторону леса посмотрел. Нету. Поближе подошел. Смотрит пристально – нету. На фоне грязного снега может, не заметил? К самому забору подошёл, всё равно нету. За забор подтянулся, выглянул – нету. Улетела куда-то в чащобу. Только ветки у ближайшей берёзы переломана.

«Так, со Стасяном в армреслинг не играем», – тут же обозначил свою позицию внутренний голос: «И со всеми Сидоренками… А кабан походу от страха дух испустил!»

Боря моргнул, возвращаясь в текущий момент в салоне. И снова слушая как камушки по днищу стучат.

Стасян сидел позади, как и прадед. В новом спортивном костюме и куртке. Без