Тот самый сантехник 8 - Степан Александрович Мазур

ни имён, ни лиц. А судя по уверениям бабки, венчаться они должны были в местном храме у озера. Там закаты красивые.

А каждый местный желал с ним познакомиться или хотя бы на него посмотреть. Ведь он единственный, кто Раисы добился. А пытались – многие. Но кому руку сломает, кому нос разобьёт. Недоступная со всех позиций… была. И только он к ней ключик подобрал.

– А всё потому, что каждой твари – по паре. А мы-то уже думали связать Раю и в лесу оставить на денёк другой. Вдруг какой леший наткнётся? – улыбнулась бабка и рассмеялась так, что едва челюсть вставную не потеряла.

Тут Макар Берёзович вновь активировался, восприняв улыбку за приглашение. И они снова удалились в комнату. Вскоре послышался скрип кровати.

– Во дают, – скорее восхищался этим звукам сантехник, чем прислушивался в плане извращённости мысли.

– Это всё… вишнёвка. Она с медком, – объяснила Рая и вновь на него влюблёнными глазами посмотрела. – Ты не ощущаешь никаких других…эм… эффектов? Батя пасечник. Он туда то ли маточного молочка добавил, то ли прополиса бухнул. Короче, способствует мужскому здоровью.

Только сантехник хотел ответить, что его скорее парализует, чем снова когда-то займётся сексом, как разбавились звуки скрипа. В дверь постучали. И в сенях послышались шаги.

Боря уже внутренне собрался, чтобы снова с родителями знакомиться, как вдруг на «зимнюю кухню», что представляла собой отдельную комнату именно в общем доме, (где тоже печь, которую для обогрева дома топить зимой можно, на ней же готовить или сушить вещи), крановщик зашёл.

– Боря, каналья! Там рульку разогрели. Вчера все шашлыками ужрались, не до неё было. Забыли. А он нет, чтобы доедать со всеми, блины по гостям лопает! – улыбался он во весь ресурс лица. Без угрозы, а как-то по-доброму. Поближе подойдя поздороваться, над ухом склонился. – Ты всех женщин решил у меня отбить? Дашки тебе мало, да?

– Стасян, – цикнул Боря и ключи протянул. – Машину подгони к дому. Сам не дойду. Но за рулём – доеду. А пока до трассы доберёмся, протрезвею, думаю.

– Ишь чего удумал, – поцокал крановщик. – Не, в баню тебе надо. Веником пройтись. А затем в купель нырнуть. Весь хмель и выйдет. Но я ту купель ещё не построил, всё собираюсь. А снег уже грязный. А до проруби далековато выходит. Да и лёд уже тонкий. Не выловим. А до озера пиздовать и пиздовать. После бани – точно не вариант. Хотя дед однажды на спор по всей деревне голый пробежался. И этого никто не забудет. Но о тебе и так уже на каждой улице говорят. Что за зверь такой явился, мол?

Боря уже склонялся к варианту с повторением бани, как вдруг разом ощутил контрастный душ. А всё потому, что Раиса встала позади него с ведром холодной воды с колодца, и вылив прямо на голову, тем ведром едва не огрела. Но швырнув его на пол, лишь упёрла руки в боки и прямо спросила:

– Какой такой Дашки?!

Тут-то сантехник и понял, что надо либо венчаться, либо коромыслом перешибут. Или в колодце утопят, откуда ведро и принесли загодя. Потому что наговорить селянке можно многое, а вот обмануть только однажды. А последствия можно разгребать всю жизнь.

– То, Рая, дело прошлое, – улыбнулся Стасян, отскочив от бодрящего потока вместе с ключами. – Вы его со своим настоящим не путайте. И будет вам счастье.

– Ой, действительно, – снова смутилась Раиса и тут же подхватив полотенце, принялась Боре голову вытирать. – Чего это я? У тебя и до меня жизнь была. У меня до тебя жизнь была… тоже. – и тут она выдала тайну тайн. – Я всё-таки целовалась… Однажды!

– Рая, блина! – подскочил Боря, вдруг осознав, что ноги вернули как минимум две трети подвижности. – Не в этом дело.

– А в чём?

– В том, что… разные мы.

– Конечно, разные, – кивнула девушка. – Ты – мужчина. Хоть и хворый, не устойчивый. Вона тебя как с простой бражки разнесло, считай. У нас такую даже детям дают вместо кваса. Но я – женщина. Суровая и справедливая. А раз сама облила, сама и высушу! – и подхватив его за руку, она решительно повела его обратно в комнату.

– Стасян, машина! – только успел крикнуть сантехник.

Боря и понять ничего не успел, как снова без одежды в комнате у кровати оказался. Сидит с краешка. Никого не трогает.

А Раиса перед ним на колени встала, за живое взяла и сказала решительно:

– Я слышала, что так надо прощение у мужиков просить. Так вот… прости меня, Боря, – и всё, что было посиневшее и скукожившееся от холода, по возможности как можно глубже в рот взяла.

Тут-то процесс разархивации и пошёл. Сразу обратно вызволить пришлось. Потому что всё уже – не помещалось. А дева настойчивая только улыбнулась лукаво.

– Ну вот, действует сочок-то!

«Ай, была не была!» – дал отмашку внутренний голос и Боря снова поднялся, чтобы уже как следует перед свадьбой с Раисой познакомиться.

Может дальше и искать никого не придётся? И всё, что надо – в одной женщине всегда сконцентрировано? Плотно. Просто уметь достать надо. Тоже, своего рода, разархивировать!

И решил сантехник идти до конца. Как это будет на сербском, он не знал. Но на русском это выражением звучало как «сгорел сарай, гори и хата».

А прежде Боря конец из Раисы извлёк потеплевший и сказал тихо:

– Вставай… Я тебе сейчас всё-всё покажу.

В конце концов, так быстрее из него сочок и выйдет. Вон и в ноги соки жизни возвращались, а вместе с тем и между ног сила пошла, как на противоходе. Уже не просто жить и бегать хочется, а жизнью той делиться, из небытия её создавая!

Раиса и поднялась, с трудом от соски по возрасту оторвавшись. Вроде не командирский голос и не орут на неё, а ноги и руки как заговорённые. Сами подчиняются. Что за дела?

Может, всё дело в «ключике»? Прадед Сидоренок к её бабки однажды такой подобрал, до сих пор отделаться не может. Только кровать и скрипит, как напоминание.

Ну так пусть и её кровать сегодня не затихает!

Глава 26 - Туда и обратно-4

Боря с задумчивым видом крутил