Почему не гаснут советские «звёзды» - Федор Раззаков

Увы, не дождались люди от Пугачёвой реанимации весьма актуального шлягера. Видимо, ссориться с нынешними «крысами» куда опаснее, чем с теми, советскими. Да и нужно ли? Ведь заявил же в своём недавнем интервью близкий друг Пугачёвой поэт Илья Резник: «Сейчас другие люди у власти. Мы любим наших президентов, наших руководителей. Они, к счастью, теперь наши. Они любят нас, понимают, дают зелёную улицу и прочее, и мы тоже любим их, любим заслуженно и естественно. Это — люди нашей формации…» Честнее, по-моему, и не скажешь. Впрочем, сказал это Резник, а не Пугачёва, а этот деятель всегда был относим к числу тех, кто «между струйками — и всегда сухой». Однако, как говорится, с кем поведёшься, от того и наберёшься…

Гораздо большую активность певица проявляла в творческой сфере. Нет, за последние десять лет (с хита 97-го года «Позови меня с собой») с её губ не слетел ни один достойный её имени шлягер, зато она активно пробовала себя на других поприщах: в частности, на телевидении (была хозяйкой «Фабрики звёзд-7», прибрала к своим рукам «Песню года», вела передачу «Две звезды» и т.д.) и радио (учредила собственную радиостанцию «Алла»), В итоге к своему 60-летнему юбилею она двигалась на всех парах, являя образец вполне счастливой и обеспеченной женщины. Ситуацию подпортил мировой финансовый кризис, который разразился как раз за полгода до этого юбилея. Во многом под его влиянием Пугачёва объявила о том, что сразу после торжеств собирается заканчивать с гастрольной деятельностью. И в самом деле пора остановиться, чтобы в тиши и покое начать подытоживать пройденный путь.

Он вместил в себя очень много: шестерых Генеральных секретарей ЦК КПСС и трёх президентов, четырёх официальных мужей и ещё больше неофициальных, тысячу песен, два десятка виниловых дисков и столько же «компактов» и много чего ещё. Пугачёва навечно вписала своё имя в историю, хотя сказать, что она всегда воспринимала эту историю адекватно, нельзя — всё-таки порой ей не хватало объективности, особенно по части советского прошлого. Того самого, куда она не любит возвращаться даже в воспоминаниях. Конечно, эта нелюбовь может объясняться обыкновенной женской возрастобоязнью. Но, даже учитывая её, всё же не стоит забывать, что всем лучшим в своём творчестве она обязана именно советской власти. Не будь её, вряд ли бы мы сегодня вообще знали, кто такая Алла Пугачёва.

ПИРАТЫ СОВЕТСКОГО СТРОЯ, ИЛИ НЕЮБИЛЕЙНАЯ «ТАГАНКА»

(К 45-летию любимовского театра)

Первым сравнил «Таганку» с пиратским судном её актёр Владимир Высоцкий. В 68-м он написал песню «Ещё не вечер», где назвал театр, в котором работал, корсаром — морским разбойником («Четыре года рыскал в море наш корсар…»). Естественно, Высоцкий вкладывал в это определение исключительно положительную суть: ему, увлечённому морской романтикой, видимо, казалось, что пираты — это что-то вроде лесных разбойников под водительством отважного Робин Гуда. Хотя на самом деле морские разбойники, избравшие в качестве своей хоругви чёрное знамя с черепом и костями, были обыкновенными бандитами. Однако разного рода мифотворцы сотворили из них чуть ли не благородных рыцарей. Та же история случилась и с «Таганкой». Тот «чистый и светлый лик» этого театра, который долгие годы культивировали в обществе (и культивируют до сих пор) либеральные СМИ, на самом деле имеет мало общего с подлинной сутью этого театра. О том, что же это за суть, и пойдёт у нас сегодня речь.

Театр драмы и комедии на Таганке возник в 1946 году под руководством заслуженного артиста РСФСР А.К. Плотникова и в течение почти 20 лет являл собой крепкого середняка в театральном мире столицы, ставя в основном пьесы советских авторов (в целом это был театр с ярко выраженной державной позицией). Правление Плотникова могло продолжаться до самой его смерти, если бы в дело не вмешалась политика: в конце 50-х в стране грянула «оттепель» и началась смена прежних (сталинских) кадров на новые. Кресло под Плотниковым закачалось в начале 60-х, когда его театр стал терять зрителя и превратился в малопосещаемый. Однако не менее важной причиной этой замены было и то, что либералам во власти и культуре необходим был ещё один свой театр в самом центре Москвы. И режиссёром туда должен был быть назначен их ставленник.

Всё началось в конце 1963 года. В ноябре туда пришёл новый директор Николай Дупак, а на место главного режиссёра была предложена кандидатура преподавателя Щукинского училища Юрия Любимова. Предложена не случайно: либералы увидели в этом человеке талантливого проводника своих идей. Причём обнаружилось это не сразу, ведь долгие годы Любимов выступал апологетом советской власти. Как выяснится позже, это была всего лишь ширма, за которой скрывалось совсем иное нутро. Впрочем, хрущёвская «оттепель» выявила массу подобных перевёртышей, которые, как тогда говорили, колебались вместе с курсом партии. То есть было модно славить Сталина — славили его, стало модным его поносить — с лёгкостью взялись и за это. Хотя в случае с Любимовым не всё было так однозначно.

В его биографии было одно пятно, которое сам он долгие годы не афишировал. Причём советская власть знала об этом пятне, но никогда им Любимова не попрекала, предпочитая закрыть на это глаза. Ей казалось, что, делая так, она заполучила верного своего приверженца. Как показали последующие события, это было заблуждение.

Дед Любимова, кулак-единоличник из деревни Абрамцево под Ярославлем, был раскулачен в конце 20-х. Тогда же под каток репрессий угодили и родители Любимова: отец, мать, а также родная тётка. Правда, вскоре мать из тюрьмы освободили (она сумела откупиться, отдав властям то ли часть, то ли все свои прежние сбережения), а вот деду и отцу пришлось несколько лет отсидеть в тюрьме.

Несмотря на то что взрослые члены семейства Любимовых оказались в категории «врагов народа», на их детей (Давыда, Юрия и Наталию) это клеймо не распространилось. Уже в начале 30-х годов старший из детей Любимовых Давыд вступает в комсомол, а чуть позже по его стопам идёт и Юрий. Он поступает в ФЗУ «Мосэнерго», после окончания которого работает сначала рядовым монтёром, а потом становится бригадиром ремонтной бригады. В конце 30-х он поступает в Театральное училище имени Щукина. Если кто-то подумает, что пример Любимова случай исключительный, то он ошибётся: большинство детей «врагов народа» судьбу своих родителей не разделили, и новая власть предоставила им равные со всеми возможности для жизненного роста. 30 декабря 1935 года даже вышел указ об отмене ограничений, связанных с социальным происхождением лиц, поступающих в высшие учебные заведения и техникумы.

Закончив училище, Любимов был распределён в Театр имени Вахтангова. Но вскоре началась война, и он оказывается в только что созданном по приказу наркома внутренних дел Лаврентия Берии Ансамбле песни и пляски НКВД. Если учитывать, что отбор туда происходил в результате самого тщательного изучения анкетных данных, то невольно закрадывается мысль: как в этот коллектив мог попасть сын и внук «врагов народа» Юрий Любимов? Да всё по той же причине: сын за отца не отвечал. Зачлось Любимову и его добросовестное служение советскому строю за все предыдущие годы. Не зря ведь красавца студента взяли в Театр Вахтангова именно на роли «социальных» героев — то есть правильных советских юношей. И он их с радостью играл. Да и в Ансамбль НКВД Любимов был приглашён не в рядовые статисты, а в качестве ведущего (!) программы и исполнителя задорных интермедий.

Позже, уже после падения Берии, Любимов вволю отыграется на своём бывшем шефе: с таким же задором, как он конферировал и пел куплеты про торжество советского строя, он заклеймит Лаврентия Палыча: «Цветок душистых прерий Лаврентий Палыч Берий…» Хотя никакого героизма пинать уже умершего министра в этом поступке не было. Вот если бы Любимов спел эти частушки при жизни Берии, вот тогда его имя можно было бы высечь на скрижалях истории. Но в таком случае эта слава досталась бы Любимову посмертно, а он этого, естественно, не хотел. Цель-то у него была другая: обмануть, пережить советскую власть. Ну что ж, теперь уже можно точно сказать, что в этом деле Юрий Петрович преуспел.

После войны Любимов возвращается в родной Вахтанговский театр и практически сразу получает главную роль. Причём не кого-нибудь, а комсомольца-подпольщика Олега Кошевого в «Молодой гвардии». За эту роль Любимова удостаивают Сталинской премии, что мгновенно открывает молодому актёру дверь в большой кинематограф. Он снимается у Александра Столпера, Николая Ярова и даже у Ивана Пырьева в его хите начала 50-х «Кубанские казаки», который тоже будет удостоен Сталинской премии.

Кстати, и в этом случае Любимов не удержится от сарказма — проедется шершавым языком критики по адресу фильма в годы, когда Пырьева уже не будет в живых. Он расскажет, как был возмущён происходящим на съёмках: дескать, в стране чуть ли не голод, а Пырьев показывает счастливых людей и изобилие на столах. Цитирую: