Причина времени - Аксенов Геннадий Петрович

Ламарк, мне кажется, как раз и предупредил все последующие поколения ученых от увлечения витализмом и от поиска особой жизненной материи или особой жизненной силы. Нет никакой особой материи жизни, но есть особое состояние материи жизни. Ламарк непрерывно подчеркивает, что оно, это особое состояние, непроизводно, не могло произойти из мертвого состояния. Совсем наоборот, неживое или косное состояние материи – это вышедшее из жизни, производное из жизни состояние. Все вещество земли есть продукт жизненной деятельности, остатки организмов, образно говоря, и ничего более. Ламарк считал даже, что сами атомы “делаются” в живых телах и начинают свой путь по объектам природы. И если природа неживая стремится разрушить все образования, все сложные химические соединения, то живые тела их создают: “В природе существует еще особая мощная и непрерывно действующая причина, обладающая способностью создавать соединения, умножать их число, разнообразить их и непрерывно обогащать их новыми основными началами. Эта могущественная причина заключается в органической деятельности живых тел, в которых она непрерывно образует соединения, без нее никогда не существовавшие бы”.( Ламарк, 1955, с. 546). Основными началами во второй половине XVIII века и в первые десятилетия XIX века как раз и называли атомы.

Вернадский считал, что тут могущество жизни чересчур преувеличено, что атомы не могут создаваться в живом веществе. Что означает “создаваться”? Если из ничего, это нарушило бы закон сохранения материи. Вполне извинительно Ламарк излишне спрямляет путь, пропускает много посредующих звеньев. Но Вернадский поддерживал и весьма ценил наблюдение и идею Ламарка о биосферной роли организмов, о том, что все вещество биосферы проходит, порой даже многократно, в атомно-изотопном виде через живые организмы и приобретают в них дополнительную по сравнению с обычным физическим состоянием порцию энергии. Вот об этой частичке энергии и идет речь.

Ее и искал Ламарк и нашел не в особом веществе жизни, и не в организованном (непроизводном, не приобретенном) состоянии живой материи. Этого недостаточно. Какая-то причина на границе живого и неживого действует, заставляя лабораторию природы производить великое и многообразное множество соединений. Вот путем непрерывного и шедшего почти всю вторую половину его жизни упорного сопоставления вещества двух царств природы он и указал на нее, если не в точном физическом смысле, то хотя бы обозначил метод, принцип, в чем, по какому именно свойству проходит граница – по созиданию и разрушению.

“Законы, управляющие всеми изменениями, наблюдаемые нами в природе, оставаясь всюду одними и теми же и никогда не вступая в противоречие между собой, вызывают в живых телах явления, весьма отличающиеся от тех, которые они порождают в телах, лишенных жизни и прямо противоположных первым”. (Ламарк, 1955, с. 539). Здесь и кроется главное. На этой противоположности он и сформулировал тот принцип, который можно было бы назвать “принципом Ламарка”. Принцип гласит так: “Я вижу в обоих случаях только одну силу, непрерывно созидающую при одном порядке вещей и разрушающую – при другом, ему противоположном... в живых телах в продолжении их жизни происходит непрерывная борьба между теми обстоятельствами, которые обусловливают созидающую силу жизни, и теми из них, неизменно возобновляющимися, которые делают ее силой разрушающей”. (Ламарк, 1955, с. 543).

Вот они, эти “обстоятельства”. Та же сила в неживом веществе действует разрушительно, вывел наблюдение Ламарк. Так о какой же силе он говорит? Нет никакого сомнения, что не витальной, не той, которая заключена в живом, как думают виталисты, не может же она стать отрицательной. Просто на эту вторую половину его формулы – разрушающая сила – не обращали внимания. В живом нет ничего разрушающего, во всяком случае, оно успешно подавляется, и не составляет никакой специфики живого.

Предположим, что речь идет о понятии, которое теперь называется “энтропия”. Просто в его время не то что не существовало такого понятия, не было даже термина “энергия” и таких производных от нее как количество энергии и ее качество, и уж тем более такого теперь знаменитого и общеизвестного как “энтропия”. Второе начало термодинамики сформулировано в науке через полвека после смерти Ламарка. Сила ума у представителей науки всегда одна и та же, а конкретные содержания наук в разные времена – несравнимы. Платон, как видим, чувствовал, что есть нечто, что не дает вечному остаться вечным, превращает его во временное и это нечто назвал, естественно, в самом общем виде “обстоятельствами дела”.

Ко временам Ламарка в этой области науки кое-что уже было наработано. Существовал очень общий принцип наименьшего действия, сформулированный Пьером Мопертюи: все что происходит в природе само по себе, происходит с наименьшими затратами силы, по кратчайшей траектории, так сказать. Но Ламарк дополнил это выражение до целого. Если бы действовал только один этот принцип, в природе не было бы ничего, никаких форм, а между тем мы видим в ней великое количество форм и сложных веществ. Их источник -- живые организмы. В них совершенно явственно все происходит отнюдь не по наименьшему действию. Взрывная сила жизни никак к этому принципу не подходит. Рыбы или креветки мечут миллионы икринок, не все пройдут эмбриональную стадию и выведутся, а из выведшихся малая часть достигнет репродуктивного состояния, остальные погибнут? Тут гигантская избыточность, а не наименьшее возможное действие, не самый краткий путь, а очень обходной. Зато достаточно эффективный, обеспечивающий устойчивость средних чисел репродукции.

Мне кажется, Ламарк во всей истории науки один-единственный ученый, кто понял и корректно выразил и обыденное, и научное сотни и тысячи раз повторявшееся наблюдение, что все разрушается и все созидается в зависимости от места приложения силы. Он разобрался в этой невероятной путанице противоположно направленного действия, в силу чего уже время считают то созидающей, то “лечащей”, то наоборот, все “пожирающей”, все сглаживающей силой.

Одна и та же сила действует прямо противоположно в телах организованных и неорганизованных. Первые она заставляет производить все сложные соединения, говорит Ламарк, вторые – заставляет разрушаться. Из этого своего принципа, кстати сказать, Ламарк и произвел то следствие, которое и называется “ламаркизмом”, то есть его вариантом эволюции. Непрерывно действующая сила не только заставляет организмы производить сложные химические вещества своей жизни, безудержно плодиться, но принуждает их в течение срока существования меняться к лучшему, в направлении совершенствования, побуждает искать новые способы жизнедеятельности, повышать организацию, то есть, считал Ламарк, приобретать новые органы своего тела или тренировать прежние. Эти новые или натренированные органы передаются по наследству, закрепляются в новых поколениях и таким путем движется эволюция. Вот как далеко шел его принцип. Но как известно, последующее развитие науки не подтвердило закрепление у животных и растений благоприобретенных упражнявшихся органов. Все оказалось значительно сложнее. Против его передачи благоприобретенных признаков успешно сражался Дарвин и все последующие эволюционисты вплоть до наших дней, пока генетика не перевела разговор совсем в другую плоскость – в сферу мутаций.

Однако если не доводить “принцип Ламарка” до тех биологических экстраполяций, которые он делал, а оставаться в экологической или биосферной области, где этот принцип и родился, он может иметь большое методологическое научное значение. Он наталкивает на большие обобщения и распутывает ту путаницу, которая существует в обсуждении темы: живой организм и энтропия. Последняя считается абсолютным злом мира, породив многочисленные интерпретации вплоть до “тепловой смерти Вселенной”. Но ничего такого из принципа Ламарка не вытекает, совсем наоборот, она есть сила созидательная, все зависит от места приложения ее.