Причина времени - Аксенов Геннадий Петрович

Понятие вечности жизни спасает, казалось бы, безнадежное положение. Мы поступим научно, методически правильно, говорит нам Вернадский, если не будем объяснять свойства вещей их происхождением, следовательно, геологическую историю сводить к началу космического времени. Такой путь совершенно не информативен. И био-, и геоактуализм призывает сосредоточиваться на анализе состава предмета более, чем на его “родословной”, оставив это занятие другим областям знания, за пределами науки. Практично, научно выгоднее считать, чтобы не плодить гипотезы, что жизнь была всегда, живое вещество не появлялось нечаянно или даже как-то эволюционно закономерно из вещества инертного. Отсюда логически неопровержимо следует, что всегда была образуемая им актуальная поверхность планеты – система биосферы, всегда шло время, и ниоткуда не возникла, а была всегда неразрывно связанная с временем пространственная диссимметрия живого вещества - действительно чрезвычайно важное свойство внутреннего строения живых тел. Время прошедшее отсчитывается от актуальной поверхности и потому всякие космогонические представления, как и предсказывал Вернадский, тот “научный фольклор”, как он их называл, должен уступить место обычной науке измерений, изучающей то, что есть, а не как оно из чего-то другого появилось.

Итак, в биосфере или на актуальной поверхности расположено самое сложное по составу и строению косное вещество, имеющее своим источником вещество биоты. Естественно, благодаря водным растворам и газовому смешению оно вступает в сложные цепочки реакций. Не углубляясь в детали, достаточно здесь сказать, что отсюда, из наследственных структур и до самых отдаленных от поверхности сфер вещество, упрощаясь, движется к равновесию за счет и в соответствие с градиентом сложности и степенью диссимметрии. Стремление к уравновешенности соответствует всем физическим и термодинамическим правилам, оно являет собой аналог энтропии, то есть в нем наглядно процесс идет только в направлении к равновесию. Древнее – значит проще. Чем далее от актуальной поверхности отстоит горная порода, тем она старше и тем она проще в строении, не говоря уж о том, что она представляет собой рацемичную кристаллическую структуру. Иначе говоря, любая структура, поскольку она всегда может образовываться в правых и левых вариантах атомного строения, обязана состоять согласно энтропии из равного количества этих изомеров, то есть быть рацемичной. Такой рацемичной и является практически любое инертное вещество на поверхности и в недрах планеты. Практически, но не точно. Все вещество в целом – и живое, и неживое – располагается на некоей лестнице рацемичности, обладает разными ее степенями, разным процентным отношением неравенства к равенству левого и правого вещества. И это, вероятно, будет соответствовать старению породы. Возможно, найдется способ обнаружить определенную корреляцию между степенью диссимметрии (или обратной ей степенью рацемичности) и возрастом данного комплекса породы.

Источник термодинамической неравновесности продолжает по инерции действовать в том веществе, которое покидает живые организмы и отправляется в бассейны седиментации. Когда говорят, что оно насыщено энергией, это, по сути дела, означает, что оно еще сохраняет остатки диссимметрии своих структур, полученные от живой материи. Продвигаясь по слоям литосферы, оно постепенно рацемизируется, теряя энергию и кристаллизуясь, успокаивается на какой-то конечной станции равновесия, хотя распад его в абсолютном смысле потенциально никогда не прекращается вплоть до исчезновения его и перехода в элементарные частицы, может быть. Этому продвижение “вниз” отвечает продвижение вверх воды, газов, которые и уносят энергию из кристаллизирующихся пород.

Так почему же происходит этот распад – от бактерии до элементарной частицы? Как ни странно, механизм этот предугадал все тот же Ламарк, на что никто тогда не обратил внимания.

Глава 19

ПРИНЦИП ЛАМАРКА

Поскольку же образец являет собой вечно живое существо, Он положил в меру возможного и здесь добиться сходства; но дело обстояло так, что природа того живого существа вечна, а этого нельзя полностью передать ничему рожденному.

Платон.

Тимей.

Что значат эти слова Платона: “дело обстояло так”? Что за обстоятельства, которые не позволяют сохранить вечность, а только временность? Ничего нельзя удержать, некие “обстоятельства дела” не позволяют. Все возможно только до некоторой степени, а не идеально. Все портится. О том говорит и Ньютон: несмотря на могучий закон инерции, движение затухает и Богу приходится вмешиваться в ход событий, чтобы все не остановилось окончательно и возобновлять его количество.

И вот теперь с биосферной точки зрения, почему, несмотря на необоримую силу размножения или абсолютного движения, не все на свете оживлено, не все вещество стало живым, а есть только тонкая пленка жизни на нашем земном шаре? Нельзя жизненность полностью “передать рожденному”, и любое движение инертных масс в конце концов, будучи предоставленным себе, становится относительным и затухает. Не об этих ли “обстоятельства дела” всегда знали философы и поэты и так выразительно говорили о них, когда писали о бренности всего существующего, о преходящем времени, о разрушении всего и вся ? “Река времен в своем стремленье уносит все дела людей”, – писал Державин в хрестоматийном своем стихотворении.

А ведь представления Бергсона и Вернадского никак не сочетаются с этими интуитивными жалобами на “всепожирающую силу времени”. В двадцатом веке в науку стали проникать идеи, что не время виновато в разрушении и пожирании все и вся, а вот те самые “обстоятельства дела”, о которых говорит Платон. Начали складываться представления, что время связано с положительным становлением, а не с гибелью, оно всегда только на подъеме, а не на спуске.

Но что собой представляет спуск и какое отношение он имеет к живому миру? Как может еще что-то сохраниться в мире при таком всеобщем и могущественном стремлении его к распаду?

Возьму на себя смелость предположить, что проблему можно в общем виде легче и адекватно описать, если применить принцип Ламарка. Таковой в науке не известен, несмотря на огромный след, оставленный Ламарком в последующем развитии естествознания. Однако рискну указать, что одно из его наблюдений и обобщений заслуживает пристального внимания и возведения в эмпирический принцип, то есть в очень общее положение, проходящее через множество научных дисциплин. Оно вписывается и до некоторой степени хорошо объясняет предложенную Вернадским простую модель пластов реальности (состояний пространства) или введенное в предыдущей главе понятие актуальной поверхности. Принцип Ламарка выражает форму связи между состояниями пространства, объясняет их неразрывность несмотря на непримиримую противоположность во всех основных своих характеристиках.

Ламарк, как мы помним, многократно и по разным основаниям, по различным критериям и признакам составлял список противоположностей живого и неживого, или, как он тогда называл, организованных и неорганизованных тел природы, за исключением которых в ней ничего нет. Что же он искал, какая умственная задача перед ним стояла, когда он сопоставлял живое и неживое? Ламарк шел в данном направлении, пытаясь найти наиболее общее, но достаточно специфическое в действии живых тел в отличие от неживых. В сочинении “Аналитическая система положительных знаний человека, получаемых прямо или косвенно из наблюдений” Ламарк попытался как-то подытожить свою сводную таблицу в одном общем соображении: “Все живые тела, для того, чтобы жить, т.е. для того, чтобы у них могли осуществляться их жизненные движения, нуждаются не только в сохранении в их частях такого состояния и порядка вещей, при которых возможны их жизненные движения, но, помимо того, и в действии стимулирующей причины, способной возбуждать эти движения”. (Ламарк, 1955, с. 63). Вот об этой стимулирующей причине и идет речь. Ламарк ищет путеводную нить для отыскания причины движения живых тел – вообще всех живых тел независимо от их формы и несвязно с конкретными образами их жизни, то есть как сейчас говорят, с их экологией. За это его позднее обвинили и до сих пор обвиняют в витализме, однако, думаю, дело гораздо сложнее. (48). Ламарк не искал ничего таинственного наподобие жизненной силы, он хотел найти естественную, физическую, реалистическую причину живого движения, которая поддавалась бы адекватному описанию.