Северное море (СИ) - Хокка Юлия

И вроде всё было хорошо… Но однажды, когда мы с Митей катались на велосипедах, он сказал: «Не знаю, почему Влад называет тебя бензовозом. Я тебе жирной не считаю».

Естественно, тогда это прозвучало в какую-то тему, не просто так. Прошло семь лет, я не помнила подробностей, зато отлично помнила, как Митя сказал мне эти слова Влада, как внутри все сжалось, как было больно и неприятно. Мите тогда ответила, что мне все равно, как Влад меня называет, и кто что обо мне думает. Но это было ложью.

Наверное, тогда я впервые задумалась о своей фигуре, о похудении, но на самом деле похудела только к девятнадцати годам. Все остальное время, лет с четырнадцати, моя жизнь состояла из диет и срывов, вес колебался, но потом возвращался к исходной точке.

В восемнадцать я отказалась от диет и начала считать калории, находила ролики на ютубе и занималась дома фитнесом. Нельзя сказать, что моя фигура в итоге стала безупречной, но хоть на бензовоз перестала быть похожа.

С Владом я последний раз виделась в пятнадцать, тогда старалась не попадаться ему на глаза, было неловко и некомфортно, потому что помнила его слова. И вряд ли смогла бы забыть.

***

Несмотря на то, что я решила не общаться с Валерой, вместе с бабушкой к Степану Петровичу пошла. Что угодно, лишь бы не оставаться наедине с собой.

Увы, как бы не убеждала себя в том, что отпустила Юлия, это неправда, я все еще была привязана к нему и безумно скучала. Так хотелось, как в прошлом году, отправиться с ним в путешествие в какую-нибудь прекрасную страну… Только он и я. Болтать ночи напролет. О чем угодно. Обо всем. Нам всегда было, о чем поговорить… Точки зрения у нас зачастую совпадали, но даже если и нет, один не осуждал другого, не пытался переубедить. Мы принимали друг друга такими, какими являлись, и всегда были готовы слышать и слушать.

Великим везением стало бы встретить парня, который оказался бы мне также духовно близок, как Юлий. Но разве так бывает? Кто-то за всю жизнь и одного такого не находит, а я двоих хотела. Да и, по правде говоря, о ком-то, кроме Юлия, думать пока и не могла.

Когда-то я подобным образом отзывалась о Роме, но сейчас уже понимала, что то, что было к Роме – надуманность и подростковая влюбленность. С Юлием все иначе, сложнее и глубже. Это-то и пугало.

Валеры дома не оказалось, на кухне мы сидели втроем. Степан Петрович с приездом племянника заметно повеселел, он постоянно говорит о парне, и в эти моменты улыбка не сходила с морщинистого лица, а глаза прям блестели. Степан Петрович выглядел таким… счастливым. Если честно, меня это немного удивляло. Валера показался холодным, грубым, отстраненным и неприятным молодым человеком, явно у них с дядей не было особой душевной близости. Видимо, Степан Петрович любил Валеру просто так, за то, что он есть, даже не получая отдачи.

Нет, с одной стороны, оно было и понятно, мужчина говорил, что всегда очень хотел ребенка, особенно сына, но своих детей у него не было. До сих пор не знаю точно, почему. Однажды, когда стояла в очереди в палатку, то есть в очереди к машине с продуктами, приезжающей в деревню раз в неделю, слышала, как одна из женщин, вроде баба Нюра её звали, говорила другой, чьё имя не помнила, знала только, что та единственная в деревне держит коз, что Степан Петрович работал где-то, где была радиация, и облучился, из-за чего потерял возможность иметь детей. Однако, народ всякое болтает, нельзя верить слухам. Сама я ничего такого ни от него, ни от бабушки не слышала, а напрямую спрашивать не решалась, все-таки это личное.

Что касается отеческой любви мужчины к племяннику, так Валере я завидовала. Мне тоже хотелось семью, тоже хотелось, чтобы меня любили. Я нуждалась в поддержке, любви и заботе, особенно после отъезда мамы.

Несомненно, я очень радовалась за маму, у них с Хэнком все было отлично. Но… мне так её не хватало, а еще мы сильно отдалились, но это и понятно, ведь теперь наше общение состояло из переписок на почте, иногда в Фейсбуке, и звонков по видеосвязи, которые не были уж слишком частыми. В деревне из-за плохого интернета я вообще не имела возможности видеть маму, пусть даже через экран.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Степан Петрович, а Валера-то где? — спросила я, отставив кружку.

— Да ушел куда-то гулять, Никуш. Я спросил, куда это он собрался, а он говорит: «да надо мне, дед Степ, я вернусь к вечеру», и ушел. А что я могу? Он уже взрослый мальчик. Ты заходи, Ник, вечером приходи, вернется к ужину поди.

В ответ я лишь улыбнулась и кивнула. Не могла я сказать мужчине, что не хочу общаться с его любимым племянником, но и вечером приходить не собиралась. Уж лучше к Илье, он хоть собеседник приятный, да и так спокойно рядом с ним.

Вот только вечером ко мне самой пришли гости.

========== Ч2. Глава -6- ==========

Когда он пришёл, я поливала цветы. Дни выдались теплыми, даже жаркими, а дождя не предвиделось, так что после ужина мы с бабушкой начали поливать гряды и цветочки. Набрав в очередной раз воды в лейку, я подошла к фиолетовым флоксам, которые росли за старым сараем, и услышала, как бабушка с кем-то разговаривает у калитки.

— Мужчина, Вы к кому?

Сначала я не обратила особого внимания: мало ли, кто там пришел, тут постоянно ошивались приезжие ребята, ищущие подработку. Но потом послышался знакомый голос:

— Мне нужна Ника. Можно войти? Или не могли бы Вы позвать её? Пожалуйста.

Резко прекратив полив, я выглянула из-за сарая.

— Интересно, зачем Вам нужна моя внучка? Что у Вас может быть общего?

— Мне надо ей кое-что сказать. Она дома?

— Дома, конечно, где ей еще быть?

Отставив лейку в сторону, я пошла к забору.

«Чувствую, вечером меня вновь ждут вопросы, нотации и выговоры», — пронеслось в голове в тот момент.

— Пожалуйста, позовите её, — настойчиво и спокойно произнес гость, не замечая моего приближения.

Бабушка не успела ничего ответить.

— Привет. Что-то случилось? — поздоровалась я, остановившись у калитки.

— Вот, а говорила, что не знаешь его, лгунья паршивая.

— Извините, Вы не могли бы оставить нас на пару минут? — Илья чуть приподнял брови, глянув на бабушку.

— Еще чего! — она вскинула руки, а после уперла их в бока.

Я молча перекинула крючок и вышла за забор.

— Куда это ты намылилась?

Дровосек в некотором недоумении наблюдал за сложившейся ситуацией, должно быть, не ожидал такого поведения от бабушки, с виду она казалась достаточно интеллигентной. Проигнорировав её вопрос, я прошла на пару шагов вперед, мужчина с собакой последовали за мной.

— Юлий сегодня приедет, — сказал Илья полушепотом, так как женщина продолжала стоять у забора и смотреть на нас.

Внутри моментально всколыхнулась волна эмоций, сердце сжалось, а потом заметалось в груди с бешеной скоростью. Казалось, кровь отлила от лица и устремилась в конечности, тут же сделав их ватными. Несколько секунд я тупо смотрела на дровосека, стараясь унять бушующее море чувств.

— Во сколько? — голос прозвучал низко, хрипло, словно принадлежал кому-то другому.

— Часам к восьми, примерно. Может, чуть позже.

— Я могу… зайти? Ты сказал ему?

— Да, он знает. Приходи. Он… будет ждать. К девяти, думаю, можешь прийти.

— Хорошо, спасибо большое, Илья.

— Да не за что. Ну, мы пойдем.

Мужчина уже хотел было развернуться, даже пес, который до этого сидел у ног хозяина, встал, но я остановила их:

— Подожди, а он… — я сделала паузу, — он один приедет или…

— Я не знаю, — ответил Илья, не дав закончить вопрос.

— Понятно. Извини, на чай не могу пригласить… Спасибо еще раз. Тогда до вечера?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— До вечера.

Дровосек с Люком пошли к дороге, а я вернулась в огород. Бабушка продолжала стоять у калитки, упираясь руками в бока, и сверлила меня крайне недобрым взглядом.

— И что ему надо было? — злобно спросила она.

Странно, что ядом изо рта не брызгала. Как можно так плохо относиться к тем, кого даже не знаешь? Не глупая же женщина, чтобы просто слепо верить слухам.