Северное море (СИ) - Хокка Юлия

— Угу.

— Мне двадцать один недавно исполнился. Учусь на психолога, перешла на четвёртый курс. А ты чем занимаешься?

— Учусь в колледже на слесаря.

— И как, нравится тебе?

— Не-а.

Валера достал из кармана джинсов сигареты и зажигалку.

— Давно куришь?

— Лет с четырнадцати. Будешь? — он протянул мне пачку.

— Нет, спасибо, я не курю.

— Ясно. Слушай, Вероник, а есть тут еще какая-то молодежь? Ну, или постарше немного кто?

— Я – Ника, Николь, не Вероника. Да вроде нет никого, в последний дом раньше девчонка приезжала, но сейчас она в другой стране живет, остальные – еще совсем дети.

— Ясно. И старше двадцати никого нет?

— Ты имеешь ввиду, старше двадцати, но не взрослые?

— Угу.

— В позапрошлом году парень был. Двадцать пять лет. Но сейчас он здесь не живет.

— А что за парниша? — Валера повернулся ко мне и в этот момент выпустил дым, я кашлянула. — Сорян.

— Юлий – симпатичный, хороший парень. Я общалась с ним летом, но сейчас контакт потерян.

— Мм, Юлий, говоришь… А чего он больше не приезжает?

— Не знаю, мы уже не общаемся.

— Совсем?

— Увы.

— Ясно. А кто сейчас в его доме живет? Из какого он, кстати?

— Из двадцать седьмого. Другой мужчина какой-то, — почему-то мне не захотелось рассказывать ему про Илью.

— Ясно. Что ж, ладно… Вероник?

— Ник или Николь. Да? — я повернулась к парню.

Мы уже вышли за пределы деревни и двигались к лесу.

— А че, было у тебя чего с Юликом? Вы мутили?

Мне ужасно не понравилось, как он задал этот вопрос, ответила я сухо:

— Нет.

— Ясно, ясно…

Следующие минут десять мы шли в тишине, парень о чем-то думал, игнорируя мое существование. А я думала о том, что немного погуляю с ним сегодня и зайду в гости завтра, и, если общение не начнет складываться, то не буду больше и пытаться. Валера мне не нравился, но следовало все же попробовать наладить отношения.

***

На следующий день я пришла к Степану Петровичу около полудня.

— Здравствуйте! — крикнула я мужчине, ковырявшемуся в грядах.

— Привет, Никуш, заходи, Валера в доме! — ответил он.

Парень сидел на диване, уткнувшись в экран телефона, его прическа выглядела все также небрежно.

— Привет.

— Привет, — он даже не поднял на меня глаз.

Я присела на другой край дивана, закинув ногу на ногу. Несколько минут мы так и сидели. Молча. Валера продолжал что-то быстро печатать в телефоне.

— Чем займемся? — не выдержала я.

В ответ парень хохотнул.

— Знаешь, я бы предложил, да вряд ли ты согласишься, хотя… — он осмотрел меня с головы до ног.

— Я, пожалуй, домой пойду, — с этими словами я поднялась с дивана и уже хотела уйти, но Валера меня остановил.

— Ладно, погоди. Давай прогуляемся?

— Давай.

Мы вышли на дорогу и снова пошли в сторону Каменной горы, не могу сказать, что разговор клеился на ура, но некое подобие диалога было. Поговорили об учебе, о семьях, затронули тему личной жизни, оказалось, что не так давно Валера расстался с девушкой. Периодически парень задавал вопросы, касающиеся Юлия, но мне развивать эту тему особо не хотелось, даже уже пожалела, что вообще рассказала о нем. И было совершенно непонятно, чем вызван такой интерес.

В итоге, я твёрдо решила, что, при всей моей симпатии к Степану Петровичу, общаться с его племянником больше не буду, так как ничего общего у нас с ним не было, и это общение явно не шло. Да и, честно сказать, парень мне совершенно не нравился.

Попрощавшись, мы разошлись по домам.

***

Подцепив на вилку последний кусочек жареной картошки и отправив его в рот, я встала из-за стола, опустила тарелку в раковину и включила электрический чайник. Бабушка тоже доела свой ужин. Поставив на стол две кружки: черную и красную с маленьким сколом, она насыпала растворимый кофе и сахар в одну из них. Потянувшись к верхней полке кухонного шкафчика, я достала коробку с зеленым чаем и вытащила оттуда один пакетик.

Мы с бабушкой, как обычно, не разговаривали, тишину нарушал лишь телевизор, включенный в соседней комнате, и шумящий чайник. Когда вода вскипела, я залила её в обе кружки и, присев на стул, развязала пакет с небольшими сладкими печенками.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Бабушка? — обратилась я, придвинув к себе красную кружку.

— Чего? — спросила она, и протянула морщинистую руку с выпирающими суставами за половинкой тульского пряника.

— Как вы с дедушкой познакомились?

Женщина сняла шуршащую обертку и отодвинула ее в сторону.

— Зачем тебе? — спокойно спросила она.

— Ну… просто интересно.

— По молодости. Из одной деревни были. Потом как-то в городе пересеклись, когда я уже работать уехала.

— Понятно. Он старше же был, да?

— Да. На три года.

— А кем он работал?

Воспользовавшись моментом, я решила хоть что-то узнать о своей семье. О дедушке.

— На заводе. Ладно, хватит вопросов. Не хочу о нем говорить.

Её тон со спокойного сменился на недовольный, и стало ясно, что на этом – всё. Ничтожно мало новой информации, но хоть что-то. Я решила, что обязательно буду еще заводить разговоры на эту тему, просто с перерывом.

Милый совместный ужин подошел к концу. Поднявшись в свою комнату, я села на кровать и долго думала о семье. Было ужасно одиноко… Мама – далеко, отцу и бабушке до меня дела нет. Наверное, можно было бы попробовать наладить отношения со второй бабушкой или связаться с кем-то из более дальних родственников, но я не знала, как это сделать, как к этому отнесется мама, и как к этому отнесутся сами родственники.

Раньше я как-то не задумывалась о детях, рано рожать не планировала, особой любови к ним не испытывала, однако, в глубине души, наверное, хотела когда-нибудь завести своего. Так вот, в тот день я осознала, что хочу ребенка. Не сейчас, позже. Но действительно хочу. Я бы сделала все, чтобы стать хорошей мамой.

Возможно, конечно, эти мысли возникли из-за чувства одиночества. Вновь в голове всплыл Юлий, от чего в районе солнечного сплетения всё сжалось, накатила грусть и тоска.

Вспомнилась одна история.

В тринадцать лет я жила с мамой, но на лето всё также ездила на дачу, только к другой бабушке, к маминой маме. С ней мы тоже не особо ладили, у бабушки Вали был не менее сложный характер, чем у бабушки Тани, которую я никогда так не называла, возможно, даже сложнее, но вот бабушка Валя меня по-своему всё же любила. К ней мама отправляла не для того, чтобы от меня избавиться, как это делал отец, а действительно из добрых побуждений.

На другой даче, в другой деревне, было несколько ребят примерно моего возраста, и в, основном, мальчишки. Были и девчонки, но приезжали они не всегда, а вот мальчики находились там всё лето. Чаще всего я гуляла с Митей, который был старше на год, с Владом – старше меня на два, и с братьями Сашей и Сережей, который были младше на два и три года соответственно. Иногда к нам еще присоединялась Маша – двоюродная сестра братьев.

Лучше всего я ладила с Митей – высоким и худеньким парнем. Он был добрый, веселый и всегда относился ко мне хорошо, даже когда ссорились – мирились быстро. Воспринимался он мною исключительно, как друг. В отличие от Влада.

Влад мне нравился уже как-то по-особенному. Он тоже был высоким, даже выше Мити, но не таким худым, скорее подтянутым. Его карие глаза подчеркивали густые и длинные черные ресницы. Влад знал, что нравится мне, по вечерам мы даже переписывались, но не через интернет, а через смс. У меня на телефоне интернета тогда еще не было. Поскольку сообщения были платные, я по очереди просила маму и отца класть деньги, говоря, что общаюсь с подругой из города, потому что стеснялась сказать про мальчика.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Влад был очень мил в общении, когда мы списывались, поэтому я ему и призналась. Он тогда ответил, что ему приятно это слышать, и даже звал в гости, но, почему-то, я тогда так и не пришла. Уже не помню, что меня останавливало.