Очень древнее Зло - Екатерина Лесина

в перспективе ты решил жениться? — она, наконец, смогла открыть глаза. — Где мы?

Лестница, уходящая вниз, в туман, из которого каменными столпами поднимаются статуи. Так, они ведь были впереди, а теперь, получается, позади. То есть нет, они уже добрались до храма. А теперь, выходит, еще выше поднялись?

— Полагаю, там, где и нужно, — Яр не отпустил. — Только остальные потерялись.

— И… что делать?

— Идти. Вперед.

— А…

— Искать кого-то там — дело напрочь бессмысленное. Да и туман этот на нервы действует. Может опять раскидать, — повторил он спокойно. И Летиция поверила. А еще обрадовалась, что не одна. Одна она бы точно заблудилась.

Потерялась.

Сошла бы с ума от плача призраков.

— Она звала вас. И стало быть, позаботится, чтобы дошли. Здесь уже как-то все… иначе воспринимается, что ли? Думаю, здесь уже её земли… или это не земли. Ну, ты поняла. А стало быть, на месте и встретимся.

Звучало достаточно… оптимистично.

— С-спасибо.

— За что?

— Что не бросил, — она все же высвободилась.

— Так… не буду врать, что я старался. Получилось так. Может, за руку держал, вот и вынесло.

А мог бы соврать что-нибудь этакое, подходящее случаю… вот тот, за кого Летиция вполне серьезно собиралась замуж выйти, непременно соврал бы.

— Погоди, — она остановилась.

И Яр нахмурился.

— Плохо?

Хорошего мало.

— Лестница, — пояснила Летиция. — Я… не привыкла подниматься по таким. Отдышусь немного и…

И махнула рукой. А призраки снова закружили, зашептались.

— Кстати, про замуж я вполне серьезно.

Яр стоял рядом. И… и вовсе не глупо смотрится он в этом наряде. Кто бы другой… нет, не получается представить даже отца, не говоря уже… а он вполне. Будто всю жизнь носил такие вот короткие рубашки с накрученными поверху полотенцами.

— Почему?

— Почему серьезно? Потому что придется. Если чернокнижник уехал, то там все в себя пришли. Стало быть, хватились. Древояр, коль в своем уме, не допустит смуты, но наслушаюсь я… изрядно.

Он поежился.

— Государь то… государь это… государь должен думать о благе державы. Вот и скажу, что подумал. Давно женить хотели. Я вот и согласился. Заодно, глядишь, и примолкнут.

Резоны были так себе. Летиция предпочла бы услышать о любви. Скажем, что он увидел её и влюбился. С первого взгляда. И до последнего вздоха. Ну или что-нибудь еще, но обязательно романтичное.

Мог бы и придумать.

— А если жениться, то на ком? Из своих не выбрать. Там за каждою невестой родня стоит. Перегрызутся, а то еще и девок перетравят. Остаются соседи. Ты вот… сестра твоя… но как-то, уж извини, страшновато. От неё ведь даже в посмертии не спрячешься. Нет уж…

Он потряс головой.

— Брунгильда? Женщина, конечно, видная. Но как-то я её… опасаюсь, что ли?

— А меня нет?

— У тебя секиры нету.

Звучало вполне себе разумно.

— А…

— Во-первых, кто её знает, где эту степнячку демоны носят. Во-вторых… хрупкая она какая-то. Нежная. Сожрут наши и не заметят. Нет уж. Мне ты нравишься.

И сказано это было искренне.

В душе потеплело.

Хотя, конечно, это ведь невсерьез. Не может быть, чтобы всерьез. И Летиция спокойно переступила через чьи-то кости, про себя отметив, что начала относится к костям иначе. Как-то… сдержанней, что ли. Они и раньше не особо волновали, а теперь вот и от духа, что попытался подняться из останков, она отмахнулась с легкостью.

Умер?

Веди себя прилично, а не приставай к малознакомым некромантам. Особенно, когда те о делах серьезных думают. А что может быть серьезнее личной жизни?

Но Яр определенно не всерьез.

Если бы всерьез, то было бы предложение, переданное с послом. Конкретное, а не один лишь портрет с кем-то пучеглазым и круглолицым, пугающим этой самой чрезмерной круглолицестью. А потом дары, как принято… даже Ричард вон прислал. А этот?

Экономит?

— Я твоей сестре не слишком нравлюсь.

Она все-таки остановилась и оглянулась. Лестница уходила куда-то вниз или даже вглубь тумана, который колыхался над нею сизым облаком.

Неуютненько. И назад совершенно не хочется.

— Открою тебе секрет, — Яр почесал шею. — Я ей тоже не слишком нравлюсь. Вообще, будь моя воля, оставил бы трон ей, и пусть бы сама маялась с Думой. Или Дума с нею. Хотя… было бы взаимно.

— А ты?

— А я бы… я бы отправился в неизведанные земли. Покорять.

— Знаешь, — Летиция не без труда отвела взгляд от тумана. — По-моему, ты уже там. В смысле на неизведанных землях. Покорить осталось.

— Это да… ну что, идем, что ли?

— Куда?

— Ну… я не особо-то умный, в отличие от Славки, но мне кажется, что это неспроста.

Он указал куда-то. И Летиция не сразу поняла, куда именно. Еще подумала, откуда здесь снег? А потом сообразила, что это не снег вовсе, а лепестки. Белоснежные. Они кружились в воздухе, сплетаясь узорами, а потом взяли и сложились дорожкою.

И вправду…

— Ты на самом деле подумай, — Яр снова взял за руку. — Что? Мало ли… вдруг да потеряюсь. Или на подвиги потянет. Ты тогда покрепче держи.

Летиция вздохнула.

Но…

Почему бы и нет? И ведь во многом он прав. Замуж выходить все равно придется. Или в монастырь. Она еще не решила, где лучше. Наверное, нигде. Но с замужем сложнее. Даже если чудо свершиться, и они вернутся домой. То… то что их ждет?

Ничего хорошего.

Это… это не видения чудесные, где все-то хорошо. Это правда жизни. А значит, или замуж, или в монастырь.

Белые лепестки печально опадали.

…и ведь не сбежишь.

Или… из монастыря проще?

Проклятье, о чем она вообще думает?

— Я тебя не обижу… честно… содержание назначу. Еще и бояре кланяться будут. Соболями там, медами, жемчугами и золотом, чтобы ты на меня положительно повлияла.

— Положительно — это как?

— Ну, это зависит от того, кто конкретно кланяется. Нет, интриговать тоже станут, не без этого. Но привыкнешь…

Летиция слушала это бормотание и… и оно её не раздражало.

Совершенно.

Вопрос, достаточно ли этого, чтобы брак удался?

Глава 40 Где происходит всего и понемногу

«И женщины — суть создания лукавые. Ни слова-то не скажут они прямо, но будут вздыхать, краснеть и играть смущение. Столь же искренне играют они любовь во всем её многообразии, от робости до пылкое страсти. И воистину скажу вам так, что нет актрисы лучше, нежели женщина, желающая получить мужчину»

«Откровение о женщинах, писаное монахом-схимником на закате лет его»

Артан оказался… где?

Он помнил туман. И сизую муть. И все остальное тоже. И коридор