«Отреченное знание». Изучение маргинальной религиозности в XX и начале XXI века. Историко-аналитическое исследование - Павел Георгиевич Носачёв

Кулиану с психологией Юнга не имеет, для Кулиану логика мышления человека и его структура есть базовое основание для возникновения множества вариантов религиозных традиций, оперирующих фактически одними и теми же элементами[748]. На время отложим историю гностицизма в сторону и разберем более известный сюжет. В качестве иллюстрации фактической достоверности идеи о системном мышлении человека чикагский религиовед приводит историю христологических споров, суть которой легко можно воспроизвести в форме схемы[749]:

Итак, на схеме видно, что развитие догматического учения Церкви с точки зрения отстраненного религиоведа, пользующегося методом Кулиану, шло по пути выбора решения на основании двух альтернативных логических оппозиций: Божество и человечество. Их соотношение, комбинирование, сведение и разведение и дало все многообразие христологических учений, оформивших жизни современных и древних церквей. Так, представление о том, что во Христе была лишь человеческая природа, в своей радикальной форме дало псилантропизм, а учение о том, что во Христе Бог притворно воплотился, сохранив лишь божественную природу, привело к докетизму. Все остальные вариации христологии отклонялись от этих полюсов к центру. По Кулиану, здесь можно обойтись без всякого трансцендентного, лишь ресурсами разума человека, логическое мышление которого всегда склонно выбирать из представленных альтернатив. При этом можно и не выбирать, а «догматизировать парадокс»[750], — путь, по которому и пошла неразделенная православная церковь. Этот путь, по Кулиану, также полностью вписывается в схему и не является алогичным, поскольку в рамках самой системы оппозиций варианты такого синтеза представлены сполна[751]. Такой путь человеческий разум может пройти в любой момент: обсуждения Кулиану истории христологии со студентами в Чикаго привели к тому, что участники семинаров сами, без глубокого знакомства с историей, воспроизводили те или иные взгляды на соотношения Божества и человечества во Христе и переоткрыли почти полный спектр христологических учений лишь на основании ресурсов собственного разума[752]. Сходная история происходила и с гностицизмом, да и со всеми религиями вообще, если следовать мысли Кулиану.

Но не будем забывать, что главной целью своего исследования Кулиану ставил изучение истории дуалистических течений на Западе, и первым он разбирает гностицизм. Именно первым в цепи многих. Он отметает идею вечного гностицизма как некоего праучения, вечного Протея, меняющего маски и формы и прошедшего через всю историю западной культуры. По Кулиану, история религии — арена непрестанной морфодинамики, на которой разнообразные исходные элементы мифов и представлений человека о себе и мире смешиваются в различных комбинациях, давая многообразие религиозных учений[753]. Гностицизм был одним из первых таких смешений в истории западной культуры. По словам Кулиану,

…гностицизм не является монолитной доктриной, это лишь набор трансформаций многомерной системы переменных, системы, имеющей ресурс бесконечного числа вариаций. Эта система основана на различных унаследованных допущениях, стабильных, но подверженных интерпретации, допущениях, из которых миф книги Бытия представляется наиболее распространенным… Но гностики не основывают реальной традиции, базирующейся на герменевтической преемственности, в какой-то мере они могут быть определены как «инварианты». Но и такое определение будет неверным, поскольку базируется на частичных предположениях, противоречащих всей полноте данных, имеющихся в нашем распоряжении. Таким образом, не все гностики были антикосмистами, энкратитами или докетистами; не все из них верили в Демиурга этого мира или даже в то, что этот мир зол, и не все верили в метасоматозис или реинкарнацию предсуществующей души[754].

Но чем в таком случае характерен гностицизм, можем ли мы говорить о нем как о едином феномене? Согласно Кулиану, да, можем. Вернее, мы не можем сущностно определить гностицизм как нечто целое, но можем выделить те революционные идеи, которые он привнес в культуру первых веков по Р. Х., тем самым отделив себя от других религиозных и философских течений эпохи. По Кулиану, такой чертой является отвержение двух фундаментальных принципов.

Первый — критерий экосистемного устройства в той степени, в которой возникновение вселенной, населяемой нами, можно приписать разумному интеллекту и благой воле. Второй — антропный принцип, утверждение соизмеримости и взаимной связи между человеком и вселенной[755].

Те же отрицательные черты повторены далее в форме определения гностицизма:

Под «гностиками» мы имеем в виду не определенную каким-либо институциональным, социальным или даже доктринальным единством группу, но тех, чей разум работал над истолкованием текста Бытия на основании двух общих принципов: отвержение принципа экосистемного устройства и антропного принципа соизмеримости мира и человека[756].

К этим чертам можно добавить и единый метод интерпретации библейских сюжетов, использующийся всеми направлениями гностицизма; этот метод исследователь называет «перевернутым экзегезисом» (Inverse exegesis)[757]. В таком типе истолкования все, что в Библии носит положительный характер, выворачивается наизнанку и в гностицизме имеет отрицательное значение, и наоборот, то, что в Библии порицается, в гностицизме превозносится. Второй важной чертой гностической герменевтики является ее подозрительность. Все окружающие традиции (и иудейскую, и христианскую, и платоническую) она подозревает в редукционизме, попытке свести высшее Бытие к миру идей, истории о Творце и творении, тогда как на деле за всем стоит истинный мир полноты Бытия, по сравнению с которым все остальные миры — лишь бледные эрзацы[758]. Таким образом, различные формы гностицизма имеют сходные черты лишь в сравнении с окружающими его религиями одного и того же промежутка времени, но эти черты не являются признаками какого-то гностицизма per se. Мало того, они заставляют более детально рассматривать ту сферу, которая раньше именовалась гностицизмом. Так, известный «гностик» Маркион, по Кулиану, гностиком не являлся, так как «не отрицал антропный принцип»[759]. Особый интерес здесь представляет не история гностицизма, поскольку уже очевидным является, что это лишь первая форма дуалистических течений, а дальнейшая история дуализма в ее связи с гностицизмом.

Как уже отмечалось выше, попыткой построения единой гностической религии или системы западного дуализма занимались многие исследователи. Кулиану считает такие разработки ошибочными, поскольку все тот же детальный анализ течений, называемых дуалистическими, показывает куда более сложную и совсем неоднозначную картину.

Манихейство, например, разделяло с гностицизмом почти все основные черты, но расходилось в идее экосистемного принципа. Согласно манихейству,

библейский бог лишь оформил первую человеческую пару. Структура вселенной говорит о мудрости эонов Света. Материя мира сотворена из Тьмы, но в нее неразрывно вмешана душа Света. Страдая, пребывая в объятиях Материи, Свет все же проявляет себя в каждой травинке. Более того, Солнце и Луна есть постоянное благословенное присутствие, являющее в этом мире отблеск Рая Света[760].

Дальнейшие исследования ведут к