Служители тайной веры - Роберт Святополк-Мирский

Великий князь, как будто угадывая мысли Василия, продолжал:

— Теперь ты понимаешь, почему мне так важно было получить благоприятный ответ князя Федора? И почему я дал тебе такой срок на выполнение этого дела? Ты великолепно справился, и, значит, я не ошибся в выборе исполнителя. Я ценю верных и преданных слуг, Василий Медведев, и в ту минуту, когда благодаря первому шагу, который мы с тобой нынче сделали, наш рубеж пройдет по Березине, — торжественно обещаю — ты станешь московским боярином!

Лицо Медведева покрылось легким румянцем, и вдруг он вспомнил Антипа.

Нет, неправ он! Все дело в том, что надо уметь точно и толково выполнять поручения — и тогда все будет на своих местах!

— Государь! — взволнованно произнес Василий. — Я не заслужил такой чести — поручение было совсем не трудным! Я готов выполнить любое следующее, и чем труднее оно будет — тем лучше!

— Следующее, — усмехнулся Иван Васильевич, — будет продолжением этого. Раз уж ты близко познакомился с князем — считай моим поручением оберегать его, чтобы с ним не приключилось ничего худого. Надо помочь ему и его друзьям сделать последний шаг в нашу сторону. Сообщай мне, как идут дела, и, когда все будет подготовлено, приезжай за опасными листами для князей — ведь они приедут принести присягу... Можешь обещать им некоторую военную помощь для защиты их земель от короля на то время, пока князья будут находиться у меня в Москве для крестного целования. Но главное в твоем деле, Медведев, — это строгая тайна. И до тех пор, пока князья сами не поедут в Москву, никто — слышишь! — никто не должен знать о том, что Великий Московский князь ведет с ними какие-то переговоры. Ты один за все отвечаешь, и я ничем не смогу тебе помочь, если в Литве узнают о твоих делах с князьями. Ты говорил с Вельским от себя, ибо считал, что русские князья должны служить русскому государю, а я не могу запретить моим дворянам думать о благе православной державы, хотя могу и не знать об их самостоятельных действиях, особенно если они живут так далеко от меня на рубеже... Ты понимаешь, Медведев?

— Понимаю, государь. — Медведев слегка нахмурился.

— И еще одно. Ты неглупый парень и, наверно, заметил, что князь Федор Вельский имеет влияние на многих литовских князей. Потому особо береги именно его: что бы ни стряслось — он должен остаться живым.

— Я выполню твою волю, государь! Когда придет нужный час, князь Федор Вельский предстанет перед тобой живым и невредимым!

— Что ж, посмотрим. А сейчас ступай и зайди ко мне завтра. Я подумаю, чем наградить тебя за верную службу.

— Благодарю, государь, но прошу оказать мне одну милость еще сегодня. Позволь представить моего друга Филиппа Бартенева. Его земли находятся за Угрой напротив тех, что ты изволил пожаловать мне.

— Как? — немного удивился Иван Васильевич. — Разве земли по ту сторону Угры уже принадлежат нам? Мне казалось, что там начинаются владения Литвы...

— До сих пор так и было, государь, но прикажи позвать Филиппа, и он сам скажет тебе о цели своего приезда.

Великий князь догадался.

Ловкий, однако, парень, этот Медведев. И с подозрительной легкостью ему все удается. Если так пойдет и дальше, он, пожалуй, может стать опасным. А вдруг да задумает он что-либо против моей воли?.. Это ведь тоже может ему удаться...

— Пригласи Бартенева, — насупившись, сказал Патрикееву великий князь.

Филипп, согнувшись, вошел в низкую для него дверь и, выпрямившись после положенного поклона, предстал перед великим князем во всей мощи рослой и крепкой фигуры.

Иван Васильевич не без удовольствия рассмотрел Филиппа и промолвил:

— Медведев сказал мне, что ты живешь на том берегу Угры. Стало быть, ты служишь королю Казимиру?

— Государь, — волнуясь, ответил Филипп, — до сих пор я действительно служил Литве, но наш древний род — московский. Несчастья, постигшие покойного отца в молодости, заставили его покинуть родину, но он наказывал своим детям помнить о ней, а сам, дождавшись нашего совершеннолетия, твердо решил припасть к твоим ногам и просить позволения вернуться в твое подданство. Он уже ехал к тебе с просящей грамотой, когда погиб от руки убийцы, посланного людьми князя Семена Вельского.

— Кажется, я припоминаю фамилию Бартенев, — сказал великий князь. — Твой отец был замешан в старом шемякинском деле вместе с князем Можайским... Я давно простил этот грех против моего отца всем, кто не убежал в Литву, но готов простить и этим, если они изъявят желание послужить родной земле, вернувшись обратно.

— Государь, следуя голосу своего сердца и выполняя волю моего отца, я прошу принять меня вместе с землей в московское подданство, — Филипп протянул великому князю грамоту.

Иван Васильевич взял ее и, не распечатывая, положил на стол.

— И много у тебя земли?

— Восемь верст по берегу Угры и шесть на запад от нее. Укрепленное поселение Бартеневка и три малых сельца, а в них — восемьдесят девять тяглых и служебных людей! — с гордостью доложил Филипп.

Великий князь снисходительно улыбнулся.

— Каждый, даже самый малый клочок русской земли дорог нам, как и каждый человек на ней. Я готов оценить твою преданность. Ты будешь приведен к присяге.

Филипп низко поклонился, и по его скрытому вздоху Василий понял, какая буйная радость вспыхнула в душе его друга.

— Медведев сказал, что вы дружны, — продолжил великий князь. — Это хорошо, когда на рубеже живут дружные люди. Там, верно, неспокойно, как водится?

— Ио-х-хо! Еще как, государь! — широко улыбнулся Филипп, забыв от радости, с кем разговаривает. Но, по счастью, великому князю понравилась его непосредственность.

— С приездом Василия, — продолжал Филипп, — стало легче. Мы дружно навели в наших землях такой порядок, что — клянусь тарпаном! никто нам теперь не страшен!

— И здесь Медведев проявил себя?! — сказал великий князь, и Василию показалось, что он различил в его голосе нотку недовольства... — А кто твои соседи? — спросил Иван Васильевич Филиппа.

— С северо-запада — Сапеги на Смоленских землях, с юго-запада — земли князей Мосальских, а на юго-востоке нашим соседом стал недавно Леваш Копыто, а раньше это были земли князя Семена Вельского.

— А кто этот Копыто? — подозрительно спросил великий князь.

— Бывший дворянин князя Федора Вельского, — многозначительно вставил Медведев и добавил: — Он и сейчас остался его верным другом...

— Вот оно что... — протянул Иван Васильевич, покосившись на Медведева, — тогда конечно. Ну, что же, пусть служит своему князю, лишь бы с нами не ссорился, — миролюбиво закончил он и повернулся к Патрикееву. — Иван Юрьевич, прикажи нашим дьякам приготовить необходимые грамоты для Бартенева. А ты, — он снова обратился к Филиппу, — приходи завтра вместе с Медведевым и будешь целовать мне крест на верную и вечную службу. Я принимаю тебя в число моих подданных.