Дорогой враг - Кристен Каллихан

чувствовала себя третьей лишний, и это был отстой.

Прижимаясь губами к ее волосам, я на мгновение замолкаю. Сэм. Она всегда маячит между нами, как призрак. Сейчас мне плевать на нее, если я ее больше никогда не увижу.

— Ты была клеем, держащим нас всех вместе, и даже не подозревала об этом.

Делайла возмущается.

— Ага, здорово, но я бы предпочла, чтобы тогда у меня тоже был парень. На тот момент я только один раз целовалась. И то это произошло во время дурацкой игры в «Сарай».

Я замираю, мои внутренности сжимаются. Затем сердце начинает биться со странной смесью шока и удовлетворения.

— Тогда был твой первый поцелуй?

— Если ты забыл, то в школе я была не особо популярна. — Она прищуривается. — А почему ты спрашиваешь?

Проклятие.

— Мейкон…

— Хорошо. — Я поднимаю руку. — Руководствуясь принципом новообретенного обмена честностью и откровенностью я должен признаться, что это был я.

— Кем был? — тактично спрашивает она.

— В сарае. С тобой. — Я прочищаю горло. Черт. — Я поцеловал тебя.

— Что? — ее шипение разносится по округе, и одна парочка смотрит в нашу сторону.

Взяв Делайлу за руку, я помогаю ей подняться, хватаю наш мусор и выбрасываю его, прежде чем направиться с ней к старому ресторану.

— Я нарисовал число, зашел в сарай и стал ждать. Вошла девушка. Примерно через пять секунд я понял, что это ты.

— Как? — шепчет она, все еще потрясенная.

— Делайла, может, мы и были врагами, но я знал твой запах, как свой дом.

— Брось. Тогда я пахла как любая другая девушка.

— Ты споткнулась или ушибла палец на ноге, когда входила, и пробормотала «вот никчемыш» себе под нос. — Я посмеиваюсь от воспоминаний. — Я был охренеть в каком шоке. И возбужден настолько сильно, насколько вообще может быть возбужден тринадцатилетний подросток.

Она приоткрывает свой прелестный ротик.

— Боже мой. Это правда был ты?

— Да.

— Ты знал, что это я, и все равно поцеловал меня. — Она смотрит на меня так, словно видит в первый раз. — Почему?

— Я хотел узнать, какие на ощупь твои губы. — Я подхожу на шаг ближе. — Я знал, что это ты, и испытывал странное облегчение от того, что мне не придется целовать кого-то другого.

Ее взгляд затуманивается, будто она вспоминает тот момент.

— Ты был милым.

— Как и ты. — Я поднимаю руку, чтобы обхватить ее подбородок. — Мне понравилось.

Ее лоб хмурится.

— Почему ты притворился, что поцеловал Сэм?

Пожав плечами, я поворачиваюсь и изучаю ресторан.

— Мне слишком понравился наш поцелуй. А ты была поблизости и бросала на меня взгляды на протяжении всей вечеринки. Казалось безопаснее, проще попросить Ксандера поменяться номерами и притвориться, что этого не было.

Делайла молчит. Между ее бровей появляется морщинка.

— Той ночью ты начал встречаться с Сэм.

Она не произносит это, но мы оба знаем правду. В ту ночь все изменилось в худшую сторону. Клин между мной и Делайлой возрос.

— Я совершил много ошибок в своей жизни, — тихо говорю я. — И не хочу делать больше. — Бросив взгляд на ресторан, я беру руку Делайлы в свою. — Так ты хочешь, чтобы я позвонил Ронану?

Она пристально смотрит на меня, не сразу отвечая.

— Да, — наконец говорит она. — Да, пожалуйста.

— Считай уже готово.

— Спасибо тебе, Мейкон. — Ее короткий смешок пугает меня. — У меня должна кружиться голова при мысли о встрече с Ронаном Келли. Но я думаю только о том поцелуе и о том, как рада, что это был ты, а не тот придурок Ксандер.

Я притягиваю ее в объятия.

— Что ж, я бы предпочел, чтобы ты думала о поцелуе со мной, а не о встрече с Ронаном, так что я не жалуюсь. — Я не говорю ей о том, что все больше убеждаюсь, что хочу, чтобы она была последней женщиной, которую я целую. Единственной. И меня до чертиков пугает то, что она может не чувствовать того же. В жизни я слишком часто отступал от ситуаций, которые не мог контролировать, отчего еще крепче собираюсь держаться за нее.

Не облажайся с ней. Почему-то я боюсь, что так и будет.

Глава двадцать шестая

Мейкон

— Я принесла прохладительные напитки. — Делайла останавливается перед двухместным шезлонгом, на котором я сижу и читаю сценарий.

Утро мы провели порознь. Я хотел дать Делайле время привыкнуть быть со мной. Было нелегко. Мне хотелось — было необходимо — знать, все ли с ней в порядке. Может, я просто хотел посмотреть, решит ли она найти меня. Да, я — требующий внимания засранец.

Я отодвигаю стопку сценариев подальше, чтобы освободить для нее место.

— Дай мне стакан и садись, — говорю я, от моего приказа она закатывает глаза. — Что ты приготовила мне на этот раз?

Делайла часто ворчит, что я сравниваю ее с сочными продуктами, но я ничего не могу с этим поделать. Не помню времени, когда бы Делайла не заботилась о людях рядом с собой, предлагая им еду и напитки. Для Делайлы еда — проявление любви. По правде говоря, этот факт и подтолкнул меня принять ее предложение стать моим шеф-поваром, мне хотелось, чтобы Делайла заботилась обо мне, даже если я получу это окольным путем.

— «Пиммс Кап»[48]. — Делайла устраивается поудобнее, сгибая свои загорелые ноги, когда откидывается назад. — Мой любимый напиток в ленивые дни.

Я делаю большой глоток любимого коктейля Делайлы, позволяя его вкусу скользить по горлу. Свежий, сладкий, яркий. Совсем как Делайла.

— Как нога? — Она наклоняется вперед и смотрит на мою ногу.

Утром я ходил с Нортом к врачу, чтобы снять ортопедический ботинок. Первый взгляд на мою изможденную ногу не обнадежил. Я шевелю пальцами, отчего ослабленные мышцы вдоль ноги двигаются под моей бледной кожей.

— Выглядит ужасно, но чувствую себя хорошо. Никакой боли или покалываний.

— А твоя спина? — Ее губы подергиваются, когда она внимательно смотрит на мою ногу. Помнит ли Делайла, как поразительно нежно обращалась с моим членом, пока я корчился от боли? Надеюсь, что да.

— Как новенькая. У тебя волшебные пальцы.

Пунцовый румянец заливает ее щеки, однако Делайла ничего не отвечает, берет сценарий и начинает его читать. Посмеиваясь, я расслабляюсь и пью свой «Пиммс», наслаждаясь каждым прохладным глотком. Солнце опустилось к горизонту, готовясь к закату, и море затихает, словно ожидает последний поцелуй его света.

— Ты думаешь о съемках в этом фильме? — спрашивает она. Кубики льда звенят в стакане, когда она пьет и читает.

— Да. — Я наклоняюсь и