Введение в теоретическую лингвистику - Джон Лайонз

7.2.2. ЛИЦО

Ясно, что категория лица определяется через понятие ролей участников ситуации: «первое» лицо используется говорящим для указания на себя как на субъект дискурса; «второе» лицо используется для указания на слушающего; «третье» лицо употребляется для указания на лица и предметы, отличные от говорящего и слушающего. Все это довольно очевидно. Однако в традиционной трактовке категории лица есть несколько моментов, требующих особого разъяснения.

«Третье» лицо следует отличать от «первого» и «второго» по ряду особенностей. В то время как говорящий и слушающий наличествуют в составе любой ситуации, другие упоминаемые лица и предметы не только могут отсутствовать в самой ситуации высказывания, но оставаться вообще неидентифицированными. Это означает, что категория третьего лица может соединяться с такими другими категориями, как «определенный» или «неопределенный» и «ближний» или «дальний» (при этом категория «близости» определяется, как мы увидим, через ссылку на участников ситуации). Английские местоимения he 'он', she 'она' и it 'он, она, оно (неодуш.)' относятся к группе определенных в противоположность местоимениям someone 'кто-то, кто-либо, кто-нибудь', somebody 'кто-то, кто-либо, кто-нибудь' и something 'что-то, что-либо, что-нибудь', которые относятся к группе неопределенных.

В турецком языке категория определенности обязательно выражается (с помощью суффикса) в местоимениях первого и второго лица, точно так же как она выражается (факультативно) у существительных: ср. ben-i 'меня', sen-i 'тебя', kitab-i 'книга (определенная)' vers. kitab 'книга (неопределенная)'. Но английские местоимения первого и второго лица являются не менее определенными, чем соответствующие местоимения в турецком языке. С грамматической точки зрения независимо от их фонологической реализации местоимения первого и второго лица с необходимостью являются «определенными» (+ опр), тогда как местоимения третьего лица могут быть либо «определенными», либо «неопределенными» (±опр), если, конечно, в рассматриваемом языке актуализуется соответствующее разграничение. Более того, местоимения первого и второго лица всегда относятся к человеку. (В баснях и сказках с помощью языковых средств часто «персонифицируются» животные и вещи, и когда они начинают говорить о себе на языке с выраженной родовой системой, происходит, видимо, автоматическое переключение на категориальный признак «человеческий».) Местоимения третьего лица могут относиться к людям, животным и неодушевленным предметам. Это не означает, конечно, что указанные разграничения синтаксически релевантны в третьем лице для всех языков; это просто значит, что если такие разграничения проводятся в языке, то в соединении с первым и вторым лицом они будут нейтрализоваться. Наконец, представляется разумным говорить, что в то время как первое и второе лицо являются положительными членами категории лица, третье лицо является, по существу, отрицательным понятием; в противоположность первому и второму лицу оно не обязательно соотносится с участниками ситуации высказывания. Во многих языках отсутствуют внешние показатели того, что традиционно называется третьим лицом; в соответствующих случаях наблюдается просто отсутствие формальных показателей первого и второго лица.

Традиционная терминология довольно искаженно отражает соединение категорий лица и числа. Ясно, например, что we 'мы' («1-е лицо множественного числа») обычно относится к I 'я' («1-е лицо единственного числа») не совсем так, как boys 'мальчики', cows 'коровы' и т. д. относятся к boy 'мальчик', cow 'корова' и т. д. Местоимение we 'мы' следует понимать как «я плюс одно или более других лиц»; и эти другие могут включать или не включать слушающего. Иными словами, we 'мы' не есть множественное число от I, скорее, оно включает соотнесенность с I и выражает множественность. В зависимости от того, включает или не включает местоимение «первого лица множественного числа» соотнесенность со слушающим, принято различать «инклюзивное» и «эксклюзивное» употребление этого местоимения. Хотя это разграничение, вообще говоря, не релевантно для английского языка, существует много языков, в которых разграничение между «инклюзивным» и «эксклюзивным» употреблением «первого лица множественного числа» систематически проводится в предложениях всех типов и реализуется как разграничение между двумя фонологически не связанными местоимениями. Можно было бы также провести разграничение между «инклюзивным» и «эксклюзивным» употреблением «второго лица множественного числа» (в несколько ином смысле терминов «инклюзивный» vs. «эксклюзивный»). Английское местоимение you 'ты, вы' может, конечно, выражать единственное или множественное число (ср. wash yourself 'умойся' и wash yourselves 'умойтесь'). Будучи употреблено как форма множественного числа, оно может быть либо «эксклюзивным» (относиться только к присутствующим слушателям — ив этом случае оно представляет собой форму множественного числа от местоимения единственного числа you в том же самом смысле, что и cows 'коровы' является формой множественного числа от cow 'корова'), либо «инклюзивным» (относиться одновременно к слушающему или слушающим в совокупности с другим лицом или лицами). Следовательно, можно с полным основанием считать, что «первое лицо» (ego) и «второе лицо» (tu) обладают разным статусом в рамках категории лица: первичным является разграничение между «первым лицом» (+ego 'плюс эго') и «не-первым лицом» (—ego 'минус эго'), а разграничение между «вторым лицом» и «третьим лицом» вторично. Если это так, то наиболее правильный синтаксический анализ традиционно выделяемых личных местоимений единственного числа в английском языке в терминах их компонентных дейктических признаков должен был бы выглядеть так: I = [+ego]; you (единственного числа) = [—ego, +tu]; he 'он', she 'она', it 'он, она, оно' = [—ego, —tu]. (Не, she и it различаются, далее, с помощью недейктических признаков рода. Эти признаки рода в английском языке нейтрализуются, когда признак лица объединяется с признаком множественности, то есть they 'они' является формой, нейтральной по отношению к роду. Этот вид нейтрализации весьма распространен: его мы находим, например, в русском и немецком языках. В противоположность этому, другие языки, включая французский и итальянский, сохраняют различия по роду и в личных местоимениях множественного числа. Во французском языке, например, местоимениям il 'он' и elle 'она' соответствуют во множественном числе ils 'они' (мужского рода) и elles 'они' (женского рода). Зато здесь действуют нейтрализации другого рода. Elles является местоимением женского рода в том смысле, что все лица или предметы, к которым оно относится, принадлежат к женскому роду; ils является местоимением мужского рода в том смысле, что по крайней мере одно из лиц или предметов, к которым оно относится, принадлежит мужскому роду. Другими словами, мужской род является доминирующим членом родовой системы, подобно тому как первое лицо является доминирующим членом категории лица.)

7.2.3. УКАЗАТЕЛЬНЫЕ МЕСТОИМЕНИЯ И НАРЕЧИЯ

В этой связи следует упомянуть об «указательных местоимениях» (например: this 'этот, эта, это', that 'тот, та, то' : these 'эти', those 'те') и о «ситуационно-связанных наречиях места» (например: here 'здесь', there 'там'). Очевидно, эти формы включают элемент дейксиса; более того, очевидно, что они носят скорее «определенный», чем «неопределенный» характер (ср. а 'неопределенный артикль', some 'некоторый, какой-то' (... or other 'тот или иной'), somewhere 'где-то') и что их следует отличать друг от друга с помощью категории «близости». Менее очевидным является, быть может, то обстоятельство, что категория близости обычно фактически определяется через категорию лица. (Строго говоря, как лицо, так и близость определяются через отношение к элементам типичной ситуации высказывания.) Как this 'этот, эта, это', так и here 'здесь' должны интерпретироваться таким образом, чтобы им приписывался признак «ближайший» по отношению к говорящему. Следует заметить, что в то время как в английском языке разграничение между «вторым» и «третьим» лицом в этой категории «близости» нейтрализуется, существуют языки, в которых дело обстоит иначе. И в латинском, и в турецком языках имеется трехчленная система «указательных местоимений»: лат. hic. iste, ille, тур. bu, şu, о. Лат. hic и тур. bu соответствуют англ. this; они являются «указательными местоимениями первого лица» (показывают близость к говорящему). Однако лат. iste и ille и тур. şu и о (которые могут переводиться просто англ. that) являются указательными местоимениями, соответственно, «второго» и «третьего» лица. Iste и şu показывают близость к слушающему, тогда как ille и о выражают удаленность как от говорящего, так и от слушающего.

Во многих языках нельзя провести границу между «указательными местоимениями» и «местоимениями третьего лица». Именно такая картина наблюдается, например, в турецком языке, где he 'он', she 'она' и it 'оно' (если их переводить местоимением) будут обычно переводиться с помощью о (в турецком языке нет рода), а they 'они' — с помощью формы множественного числа того же «указательного местоимения» onlar. В классической латыни (как и в древнегреческом) совсем не было «местоимения третьего лица»: там, где требовалась «местоименная» ссылка на «субъект дискурса» (не совпадающий ни с говорящим, ни со слушающим), использовалось одно из «указательных местоимений» — hic, iste или ille (кроме этих трех местоимений, имелось также слово is, занимавшее особое положение по отношению к признаку «близости» по связи с лицом; оно обычно не употреблялось в роли подлежащего, но в других синтаксических позициях было самым «нейтральным» из «указательных местоимений», находясь за пределами категории «близости»). Личные «местоимения третьего лица» в романских языках (французском, итальянском, испанском и других) развились фактически из «указательных местоимений»; то же самое относится и к «местоимениям третьего лица» в английском и немецком языках. Более того, во всех этих языках «определенный артикль» (англ. the, франц. le, 1а и т. д.) тоже развился из элементов, первоначально выступавших лишь в качестве «указательных местоимений». Это дает нам ключ к пониманию взаимоотношений между данными тремя «частями речи». Все они «включают» признак «определенный»; с этой точки зрения the man 'человек' (опр.), this man 'этот человек', that man 'тот человек' противопоставлены выражению a man 'человек' (неопред.), a he 'он' противопоставлено someone 'кто-то'. Но the man и he, не различающиеся по признаку близости, оба противопоставляются this man («ближайший») и that man («удаленный»). Традиционное разделение «артиклей», «личных местоимений» и «указательных местоимений» затемняет эти соотношения