Творений. Книга I. Статьи и заметки - Андроник (Никольский)

3. Духовное пастырствование на почве русского народного духа

Все это представляет великолепную почву для нашей пастырской деятельности. Нужно бы только воспользоваться тем готовым и основанием, и материалом, что дает нам русская жизнь и действительность. Не нужно предварительно создавать подходящие для пастырской деятельности условия. Нужно лишь только воспользоваться тем, что уже дано и что само требует должного удовлетворения как цели самого пастырства.

Намерение Божие о священниках и о пастве таково. Священники должны быть посредниками между Богом и людьми в освящении их Божественной благодатью. Священство от Бога поставлено для того, чтобы освященные Кровью Христовой люди Божии сознали и на деле восчувствовали эту свою освященность, чтобы сами для себя являлись священниками, себя самих Богу принося в жертву и дар священный. Для сего, очевидно, они должны мыслить себя изъятыми из мира сего, не житием своим в мире, но заботами и стремлением своим. Как все освященное уже изъято из обыденного употребления, оставаясь, однако, рядом с вещами обычными, так и посвященные на служение Богу христиане должны быть с небесными стремлениями от обычной земной сутолоки житейской.

Но для сего уже все имеется в самом строе души народной у нас. Пастырство и должно сим воспользоваться и направлять людей Божиих к Жизни с Богом и для Бога здесь на земле. Посему пастырство должно иметь всякое попечение о том высочайшем духовном своем делании, для которого оно и поставлено на земле по намерениям Божиим для людей. И народ ничего иного не ждет от пастырей, как только чисто пастырской их деятельности, способствующей душе человеческой восходить к Богу и от Него получать себе освящающую благодать. Потому и пастырю самому нужно прежде и выше всего заботиться о духовной своей работе. Пусть он сам себя не перестает чувствовать чадом Божиим, перед Богом ходящим. Молитва, чтение Слова Божия, чтение Святых Отцов и житий Святых, испытывание своей совести через возможно частую исповедь, знакомство и общение с людьми духовного склада жизни, общение с народом до сроднения с ним полного и духовного и, особенно, общение с народом у народных Святынь и все подобное — вот что может развить дух пастыря в должном направлении, что может сделать его чутким руководителем народной души, воодушевленным пастырем, опытно знающим запросы души человеческой и пути к их удовлетворению. Такой будет истинным пастырем народником, и только он будет делателем на ниве Божией, а не требоисправителем, что не есть еще пастырство в должном виде.

Очевидно, деятельность такого пастыря будет приближением Христа Спасителя к людям, Того Христа, Который за душу человеческую и Крест претерпел, Который стучит в двери души человеческой и к Которому льется скорбящая душа человеческая, как к своему Спасителю и Утешителю. Спеши же, пастырь церковного стада, спеши же привести Христа ко всякой душе человеческой. Не ленись на этом беспримерном по своей высоте и спасительности для других пути, не меняй этого делания ни на какое иное, тем более такое, в котором и намека нет на твое пастырствование. Не оставляй без Христа сиротой ни одной души человеческой, вверенной тебе от Пастыреначальника Спаса. Не давай врагу посмеяться и над душой человеческой, и над тобою, так унижающим свое высокое на земле для неба призвание. К небу руководи небесную в человеке душу и не оставляй ее быть оборванной и израненной от разбойников на пути. Явись даже и для такой милосердным самарянином и поимей о ней душевное попечение, передавши ее на руки Небесного Гостинника Христа, только и ищущего спасения человеческого. Да не смеется через тебя враг наш и Христов над святым и высоким нашим призванием по намерениям Божиим, но да будет он сам посмеян и поруган и в деле нашем, и в жизни паствы нашей. Тем более не унижай сего святого дела погоней за земными сокровищами или за мирскими развлечениями и удовольствиями, не меняй на них святого пастырствования твоего.

Поимей и то еще непременно в виду, что тебе вверен наш русский богобоязненный и чувствительный ко всему набожному народ, однако совершенно почти всеми заброшенный и предоставленный самому себе с его темнотой и непросвещенностью. Но за это-то и полюби его, и пожалей его. Помоги ему выбраться из того мрака, в котором он привык пребывать со своей светлой и Бога любящей душой. Полюби и детей его, в большинстве случаев тоже заброшенных и кое-как случайно воспитываемых. Тебе ближе, чем кому-либо, может быть, известна вся эта беспомощность духовная нашего народа. И сделай все для того, чтобы ходил он в том свете веры, к которому тянется его душа и по которому она тоскует, когда не находит. Только этим объясняется и быстрый, хотя и случайный, успех всевозможный сектантских учителей, умеющих задеть за живое душу народную, когда она открыта бывает для подобного влияния, как сиротливо оставленная от прямых или должных ее руководителей. Сам ты не будешь испытывать скуки, усталости и сытости в таком душевном деле, исполненном святого чувства любви к русскому темному, но мягкому по душе народу при его заброшенности и оставленности. Это будет высочайшее дело во исполнение заповеди Спасителя: болши сея любве никтоже имать, да кто душу свою положит за други своя (Ин. 15, 13).

4. Отрицательные черты в наблюдаемой современной действительности

Таково положение нашего дела со всеми наличными благими условиями его в самой народной душе. Кроме отрады, ничего все это не представляет. Конечно, трудности в прохождении пастырского делания в дальнейшем предстоят гораздо большие, чем у всякого другого дела. Но ведь для того и пастырство, чтобы бороться с такими вредными условиями. Если бы их не было, то не потребовалось бы и самого пастырства, как не нужен был бы и пастух для стада, если бы не было волков и воров.

Однако когда обратишься от этого к наблюдаемой самой нашей действительности, то приходишь в недоумение, а потом в ужас перед тем, что есть. Вот эти грустные наблюдения над беспощадной действительностью. Сплошь и рядом при расспросах как взрослых, так и малых приходится видеть, что именующиеся христианами не знают не только утренних и вечерних молитв, но и самых общеупотребительных и простых. Очевидно, и не молятся исправно, а в семье молиться не учат и молитвам не учат. В школах кое-каким молитвам научат. Но не влагают, очевидно, потребности молиться, не воспитывают святого чувства молитвы, как приближения нашего к Богу, как нашей с Ним беседы. Без этого же самого главного одно заучивание молитв для ответа ровно ничего еще не значит, и молитвы улетучиваются немедленно после оставления учащимся самой школы только лишь на летние месяцы. Очевидно, у самих родителей нет уже вовсе никакой заботы о том, молятся или нет их дети. Они и сами не научили тому детей своих, да и не наблюдают и за тем, соблюдают ли строго то, чему их в школе научили. В старину и школ было мало, и даже вовсе не было, но молиться все умели и свято соблюдали это. Ибо тогда мать считала своей первейшей обязанностью научить детей молиться. Сама она молится, держа ребенка у своей груди и творя над ним своими или детскими перстами крестное знамение. А потом она же научает его со своих слов и всем молитвам, ставя ребенка вместе с собою и на молитву. Сама же она молилась со всяким благоговением, истинно предстоя во время молитвы пред Богом. Передавала она такое чувство и своему ребенку, и он не только заучивал молитвы с ее слов, но проникался тем же святым чувством молитвы, привыкая к молитве, как к святому своему долгу, который надлежит исполнять прежде всего и со всяким благоговением. Но, очевидно, в таком настроении тогда кто-то воспитывал и семью древнерусскую. И, конечно, это было делом исключительно пастырей, ибо иных руководителей тогда у народа не было.

Одинаковое незнание народом и житий Святых замечается, не знают даже жития своего Святого и даже дня памяти его. Следовательно, даже к своему Святому не имеют никакого личного отношения, кроме того, что его именем называются. И это даже у учившихся в школе. Очевидно, от современного поколения далеки все высокие примеры христианской добродетельной жизни, которые без слов способны научить тому же. Сама вера и все христианское упование без всякого книжного научения приближается к душе человека самым целостным образом, живым, а не отвлеченным. На житиях Святых да на Прологах и воспитывались старинные русские люди, и даже не по книжкам, а со слов других. Рассказы о святых были самыми любимыми рассказами, захватывавшими все внимание слушателей и отпечатлевавшими слышанное глубоко в душах слушателей. Люди привыкали в своих размышлениях ходить по примерам Святых и даже как бы в их близком присутствии. Так и создавалось благоговейное и богобоязливое чувство в душах наших предков. Оно так и передавалось от поколения к поколению, между прочим, путем научения от житий Святых. Тут же одновременно учились и самой вере христианской, двигавшей Святых и на жизнь по ней, воодушевлявшей их на исповедничество за Христа в жизни. К глубокому сожалению, теперь такого примерного научения христианству и христианской жизни на житиях Святых нет, а потому нет и того святого воодушевления, которое может дать всякий светлый пример действительной добродетели. Веры своей не знают, закона христианского отчетливо не представляют, светлых образцов веры и добродетели не испытывают. И редко-редко кто сумел бы вразумительно, ясно и отчетливо рассказать свою веру вопрошающему о ней. И это при всеобщей почти грамотности, при общедоступности дешевого книжного рынка, при всяких полезных книгоиздательствах! Невольно напрашивается смущающий вопрос: да что же в таких людях и христианского осталось? Даже по внешним-то приемам и обычаям иногда трудно узнать христианина. Ибо многие креститься не умеют как должно, отмахиваясь рукой вместо истового крестного знамения. Не знают православного обычая принятия благословения Божия от священника или архиерея, отвыкли и от этого. Следовательно, верующим сердцем не понимают истинного значения и силы крестного знамения, которым как Крестом Христовым демонов прогоняем от себя; не понимают и силы благословения священнического, которым благословение Божие призывается. Что же после всего этого говорить о духовной жизни, о благодати Божией и о прочих таинствах нашей веры спасительной?