Алмаз (СИ) - Макарова Елена А.

Она молча пожала плечами, будто сама не знала ответа.

— Мне он не разрешил, — достала из сумочки помаду и, поддавшись вперед к зеркалу, обвила губы алой помадой.

Что она хотела этим сказать? Теперь я буду ломать голову над ее словами.

— Возможно, это не просто тату, а некий символ?

Почему я веду с ней дружескую беседу? Надо послать ее в одном всем известном направлении и оставить и дальше размалевывать свое лицо этой вызывающей красной помадой.

— Вот именно, — подушечкой пальца убрала излишки помады, что не правильно легла в уголке губ, и повернулась ко мне: — Это символ доверия, привязанности, любви, — и я готова была поклясться, что на мгновение на ее лице отразилась боль, — но ко мне он этих чувств не испытывал.

Эта особо начинала бесить меня! Что за игру она затеяла? Зачем она пытается меня убедить, что Костя ее не любил?

— Как будто ты испытывала, — раздраженно бросила, едва вынося ее присутствие. — Думала, ты любишь только деньги.

— И их тоже, — не стала лукавить. — Мне нравился Костя, мне нравился секс с ним и, конечно же, его деньги.

О боже! Она и правда любила Костю! Возможно, некой извращенной любовь, видя в нем источник комфортной и безбедной жизни, но любила.

— Если тебе всё так нравилось, — старалась не зацикливаться на словах о сексе, хотя было трудно абстрагироваться, — почему ты не поборолась за это?

— Да брось, — бросила помаду в сумочку. — Зачем? Ползать на коленях и вымаливать прощение? — разглядывала свое лицо в зеркало то с одной, то с другой стороны. — Проще найти другого. Не вижу смысл держаться за старое.

Да она больная на всю голову! А может, просто психопатка? Как бы она не относилась к Косте, чувства к деньгам у нее были сильнее. Когда старый кошелек износился, она без сожалений заменила его на новый.

— Ты …ты … — я задохнулась от возмущения и непонимания. — Ты настоящая дура! — развернулась и вышла за дверь.

***.

Меня захватила буря эмоций. Я шла напролом и расталкивала людей в коридоре, забыв о приличиях, пока не врезалась в чью-то широкую грудь и не оказалась пойманной за руку.

— Ну привет, — расплылся в сальной улыбке мужчина, когда я подняла голову. — Вот мы и встретились снова.

Не понимала, почему этот человек вел себя так, будто я ему что-то должна.

— Вы ошиблись, — старалась остаться вежливой и при этом высвободить руку, — мы незнакомы.

— Незнакомы, — согласился наглый тип, и делал странные намеки, — но видимся не в первый раз.

Испуганно выуживала из памяти лицо этого мужчины, и всё больше уверялась, что никогда не видела его. Может, он просто сумасшедший?

— Отпусти! — уже более настойчиво дернула руку.

Грубиян и не думал этого делать и припер меня к стенке:

— Давай повеселимся, крошка, — зашептал мне на ухо, и меня передернуло от его горячего дыхания на своем виске, — Не пожалеешь. Ты же видела, на что я способен.

Сердца забилось быстрее, а дыхание участилось — это был мужчина из vip-комнаты.

Стало противно, что этот озабоченный лапает меня и, не стесняясь, предлагает с ним переспать.

— Спасибо за приглашение, но нет, — оттолкнула его свободной рукой в грудь, но этот бугай даже не сдвинулся с места.

— Кончай ломаться, — он только больше заводился от моего сопротивления и свободной рукой полез ко мне под платье. — Я заплачу, у всего есть цена. Сколько ты стоишь?

Рядом были люди, хоть и не много, но никто и не думал помогать мне. Похоже, подобная картина здесь в порядке вещей. Но я могла сама постоять за себя, и даже не нужно было припоминать папины уроки по самообороне. Самая большая моя сила в том, что я женщиной. И я поступила, как истинная женщина в ситуации, когда к ней пристают — ударила извращенцу коленом в пах. Он с хриплым стоном согнулся и осел на пол.

— Сучка! — сипло выдохнул.

— Извращенец! — не смолчала на оскорбление. — Вот и познакомились.

Хотелось еще ему врезать, но я не стала тратить время на это ничтожество. Думал, за деньги можно покупать всё, даже людей? Жаль, этот балван, не понимал, что уважение не купишь.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

***

На этом мое терпение закончилось, не собиралась больше здесь оставаться.

Нашла Костю в самом центре танцпола, когда они вдвоем с Ваней отплясывали невероятно странный танец. По его виду было ясно, что настало время решительного «стоп».

— Костя! — позвала, пробиваясь через остальных танцующих.

Я уже почти добралась до него, и он даже заметил меня, радостно замахав руками, зазывая присоединиться к безумному действу, но меня снова остановили.

Что же сегодня все меня хватают за руки?

По инерции дернулась назад и даже не успела разглядеть человека, который крепко сжимал мое плечо, как получила пощечину. Я отшатнулась и, возможно, упала бы, если все тот же извращенец не удерживал меня.

Щека начинала пылать, в ушах звенело, а лица в толпе казались размытыми. Зажмурила глаза, чтобы картинка перед глазами прояснилась. Меня никто и никогда не бил, не подвергал такому публичному унижению. Я была так ошеломлена, что в голову даже не пришла мысль начать отбиваться.

— Стерва, ты что себе позволяешь?! — гремел мужчина. — Ты знаешь кто я?!

На языке так и вертелось…

— Ублюдок! — и меня кто-то вырвал из его цепкой хватки.

Зал с мигающими огнями завращался перед глазами, а потом сконцентрировался на Косте.

Словно озверев, он на бросился на моего обидчика и нещадно избивал его. Бугай сначала давал отпор и несколько раз ударил Костю в лицо, но тот, охваченный яростью, словно не чувствовал боли и только неистовей дрался.

Толпа расступилась, наслаждаясь зрелищем, будто для них это очередное развлечение, и никто даже не предпринял ни одной попытки разнять этих двоих. Только я звала Костю, срывая голос, и Ваня пытался оттащить его. Но он не слышал, находясь в состоянии аффекта, усугубленного алкоголем, и остервенело продолжал избиение.

По-настоящему я испугалась, когда, разбив руки в кровь, Костя начал пинать ногами упавшего на пол мужчину.

— Дерьмо! — кричал. — Не смей к ней же пальцем прикасаться! — Ваня воспользовался этой заминкой и тем, что Костя выдохся, и утянул от мужчины, из последних сил пытающегося подняться. — Да ты не достоин даже в одной комнате с ней находиться! — не унимался Костя. Не представляла, как он дрался, если едва держался на ногах. — Даже я недостоин. Я ее недостоин. — Нашел взглядом меня: — Она — мой свет, мое солнце… А ты — ничтожество! Убью! Убью за неё! Это всех и всех вас касается! — обвел пальцем перепуганную толпу.

— Костян, — тормошил его Ваня, — завязывай буянить. Вон Риту перепугал. Лучше отвези ее домой, — посоветовал друг.

Мое имя возымело на Костю магическое действие, и он забыл об угрозах и праведный гнев в мгновение ока исчез, сменившись нежностью.

— Девочка моя, — подскочил ко мне, осторожно касаясь ударенной щеки. — Прости, прости, — слезно взмолился, чуть ли не падая на колени.

Как не странно не злилась на него ни за то, что он так напился, ни за то, что сделал с тем парнем. Думала, только о том, что его ждут серьезные проблемы. Уже предвидела долгие судебные тяжбы, привязчивых журналистов и гнусные заголовки их статеек.

— Что же ты наделал? — сдерживала подступившие к глазам слезы.

Он не слушал меня, вообще, наверное, по-настоящему не понимал, что произошло, и в алкогольном забытье все повторял:

— Моя девочка…поехали домой… тебе здесь не место…

***

Надеялась, морозный воздух немного приведет Костю в чувства. Я вызывала такси и поглядывала на него: облокотился спиной о стену и смотрел в предрассветное небо. Интересно, что за мысли сейчас в его голове.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Вместе с громкой музыкой и через открывшуюся дверь на улицы выскочил Ваня.

— Машина будет через десять минут, — сообщила ему. — Тебя подбросить?

— Нет, я пока останусь, попробую разрулить ситуации, — говорил четко и, как ни странно, но казался трезвым, в отличие от неадекватного Кости. — Надеюсь, обойдемся малыми потерями.