Алмаз (СИ) - Макарова Елена А.

Новая номинация — и еще одна Костина победа. В этот раз он поднялся на сцену, чтобы забрать награду «За вклад в развитие рок-музыки». Нашла глазами в зале того, кто, несомненно, заслуживал ее — Андрея. Никто не станет отрицать, что он много сделал для группы, привел ее к вершине. Ведь и правда, в наше время одного таланта мала, чтобы стать популярным.

Бывший продюсер сидел через несколько рядов впереди и сдержано аплодировал, ни на что не претендуя. Костя стоял у микрофона, разглядывая статуэтку, и его молчание слегка затянулось. Он поднял взгляд и заговорил:

— Не представляете, насколько приятно получать награды. Особенно за свой труд. Особенно, когда знаешь, чего этот труд стоил. И я бы с радостью присвоил эту награду себе, но я ее не заслужил. Вернее, не я один. Конечно, вы парни, тоже много работали, — обратился к музыкантам из группы, — но думаю, вы согласитесь со мной, если я передам ее другому человеку. Тому, кто заслужил ее больше всех — нашему бывшему продюсеру и моему брату — Соболеву Андрею, — Костя направился к краю сцены и сбежал по ступенькам в зрительный зал.

Весь зал встал и аплодировал, когда Костя пробирался к месту Андрея. Я не могла слышать о чем говорили братья, только видела, как Андрей, поднявшись, принял премию и скупые мужские объятия.

Когда Костя вернулся на свое место и сел рядом со мной, я не смогла смолчать:

— Ты сделал всё правильно.

— Это всё твое дурное влияние, — ему словно было неловко слушать похвалу. Он ликовал и без ложной скромности принимал музыкальные награды, но тут, когда дело касалось семьи и чувств, он чувствовал себя уязвимым. Обнажать душу всегда сложно.

Костя следил (или делал вид, что следит) за тем, что происходит сейчас на сцене, а я — за ним.

— Что-то не так? — парень повернул ко мне голову.

— Ничего, — счастливо улыбнулась.

Я боялась, что перенимаю его привычки и отношение к людям и жизни, что подменяю свое мнение его, но, оказалось, каждый учился чему-то у другого. Мы оба менялись.

***

Вручение премий было разбавлено выступлениями звезд, и мои любимчики тоже не остались в стороне и скоро покинули меня, чтобы подготовиться к выступлению. Несмотря на волнения парней, все прошло отлично. Я была одной из многих в зрительном зале, кто скандировал «Адамас». Вот я и стала безумной фанаткой. Правда, по сравнению с ними я имела пропуск за кулисы, и, как только выступление группы закончилось, поспешила к Костиной гримерке заверить его, что все прошло великолепно.

Я уже шла по коридору, преодолев препятствия в виде охраны и координаторов шоу, и наловчилась не путаться под ногами разгневанных див, спешащих на сцену, когда заметила Костю в компании незнакомки. Тут же замедлила шаг, приглядываясь к девушке. Она сделала легкий скользящий шаг к Косте, повернувшись ко мне спиной, и ее лицо окончательно скрылось из моего вида. Вечернее платье и укладка говорили о ее принадлежности к звездной тусовке, нежели к фанатской братии. Она точно не была Костиной фанаткой. Еще больше смутило и даже задело, как она вела себя с ним: положила руку ему на грудь, словно поглаживая. Хотя Костино лицо не выражало радости от встречи, он не пресекал девушку в ее желании прикасаться к нему. Он был взволнован.

Я замерла, не решаясь подходить ближе — наверное, хотела увидеть, что будет происходить дальше между этими двоими. Кто-то спешащий (скорей всего суматошный работник сцены, зазывающий следующего исполнителя на сцену) неожиданно толкнул меня в спину и я, оступившись и подвернув ногу, вскрикнула, привлекая к себе внимание. Костин тут же вскинул голову и его блуждающий взгляд остановился на меня, следом обернулась и незнакомка. Она показалась мне смутно знакомой, но я не могла вспомнить, где видела ее раньше.

Пойманная с поличным за подглядыванием, я была вынуждена, как ни в чем не бывало, продолжить идти в их сторону. Девушка, как выяснилось, желала избежать встречи и скоро, бросив пару слов Косте, оставила его и направилась вперед по коридору.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Всё в порядке? — поинтересовалась у Кости, когда заметила, что его волнение, вызванное этой неуловимой незнакомкой, не стало меньше. — Кто она? — напрямую спросила.

— Никто, — прозвучало так, будто он, и правда, относился к ней как к пустому месту.

— Костя, — давила, буквально требуя объяснений.

— Тебе не понравится, — напугал заявлением.

— Кто она? — повторила вопрос.

— Это была Корина, — и тут я поняла, почему она казалась мне знакомой.

Екатерина Корина — она же мегера, она же бывшая Кости. Негласно ее имя стало нарицательным в нашей семье, обозначающим подлость, обман и предательство.

Даже не стала спрашивать, что ей понадобилось от Кости. Обычно с бывшими заводят разговор только для того, чтобы проверить остались ли еще ниточки, некогда связывающие влюбленных. Корина хотела узнать, как реагирует на нее Костя, осталась ли у него старая привычка есть с ее рук. Только на что она надеялась? Она не может быть настолько глупа, чтобы думать, что после скандального расставания у нее есть хоть какие-то шансы вернуть Костино расположение. И она, несомненно, знала обо мне, о наших с Костей отношениях. Что всё это значит?

— Это ничего не значит, — ответил Костя, будто прочитав мои мысли.

Он не хотел разговаривать здесь — посередине коридора и жестом пригласил меня в гримерку, которая уже покинули музыканты, давно переодевшись и вернувшись в зрительный зал.

— Что она сказала тебе? — не удержалась и задала глупый вопрос.

— Поздравила с победой. — Вроде бы просто правило хорошего тона, но какой к черту этикет, если они разошлись практически врагам? — Забудь о ней, — пытался успокоить меня Костя, видя как я подолгу молчу, обдумывая каждое его слово. — Она ничего не значит для меня, — поймал мой взгляд, тогда как я в это время рассеяно разглядывала дверь гримерки. — Почему тебя так взволновала встреча с ней?

Неужели он не понимал?

— Потому что она взволновала тебя, — он, конечно, никогда в этом не признается, но я-то видела. Не уверена, какими именно чувствами это вызвано (былой привязанностью или нынешней неприязнью), но он не был к ней равнодушен.

— Не придумывай. Мне было неприятно видеть ее, вот и всё. — Он поцеловал меня, убеждая в правдивости каждого своего слова, а я, скованная, едва ответила его губам. — Я люблю тебя, — прижал к себе, оглаживая по спине. — Был напряженный вечер, ты устала. Тебе надо развеяться. До конца церемонии осталось всего ничего, а потом мы поедим на автопати — повеселимся.

Совсем забыла, что согласилась поехать на вечеринку, что устраивают для звезд. Я устала от людей, ноги ныли из-за высоких каблуков и ничего так не хотелось, как оказаться дома, если учитывать, что скоро рассвет. Но я уже пообещала Косте, и он хотел там быть. Ну как я могла не дать ему не отметить свои многочисленные заслуженные победы?

— Повеселимся, — крепко обняла его, отгоняя хмурые мысли.

17. "Это шоу-бизнес, детка" (вторая часть)

Вечеринка проходила в элитном ночной клубе, если судить по дорогой обстановке внутри и строгому фейсконтролю на входе (пропускали только по именным пригласительным).

Здесь я увидела знаменитостей совсем с другой стороны. Теперь они не казались исключительными, законодателями моды и эталоном красоты и изысканности. Словно потеряли свой звездный блеск, представая обычными людьми: некогда идеальные прически чуть растрепались, некогда безупречный макияж поблек, а вечерний гардероб был сменен на более удобную одежду.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Как и на всех тусовках здесь звучала громкая музыка, люди танцевали и не выпускали из рук бокалы с алкоголем. Я не стала пополнять ряды выпивших, боясь банально заснуть где-нибудь на диванчике — вымоталась эмоционально и физически. Костя же был полон энергии и, казалось, без проблем был способен посетить еще парочку таких премий как сегодня. Он вместе с друзьями сразу опрокинул пару стопок за барной стойкой, и я окончательно решила, что пить точно не буду — хотя бы один из нас сегодня должен остаться трезвым.