Ханкерман. История татарского царства - Юрий Манов

Маги-Салтан внимала дядюшке, боясь прервать его рассказ, а Хасан тоже слушал Шигалея, склонив голову набок. Он вообще любил слушать этого мудрого человека, а тот, кажется, вошел во вкус. С трудом открыл тяжелую крышку еще одного сундука.

– Здесь – золото! В этом мире, дорогая дочка, ничего нет ценней золота и драгоценных камней! Именно золото и камни заставляют людей совершать разные поступки, и прекрасные, и самые ужасные. Здесь старые греческие монеты с ликом византийских деспотов, а здесь – древние дирхемы, видишь, какие они плоские. На каждой из монет начертаны слова хвалы Аллаху и имя правителя провинции, а также год чеканки. Смотри, вот эта монета и дата на ней… В этом году я еще не родился, и дед мой еще не родился, а монета блестит как новая. Таково оно, золото! В этом сундучке новые корабленники. Видишь, отчеканен корабль, это самые тяжелые золотые монеты из страны Англии, там тоже живут христиане, поэтому здесь крест. Но любому купцу, поверь мне, все одно, что имя Аллаха, что крест, лишь бы золота было больше, – здесь Шах-Али коротко рассмеялся. – Такова она, купеческая порода, будь то правоверный, христианин или иудей… А вот меха. Это соболь! Потрогай, какой мягкий! Помнишь, я тебе на именины подарил шубу из соболя. Теплая? Так вот, одна такая шкурка стоит двадцать золотых флоринов. Эти монеты привозят генуэзские купцы в Крым, где соболь стоит еще дороже!

Шах-Али отложил шкурку в ворох ей подобных и открыл следующий сундук, доверху набитый золотой посудой. Здесь были изящной работы кувшины, мисы, сулеи, кубки, подсвечники, подносы и ковши. Хан взял небольшой кувшинчик, погладил его резную поверхность.

– Великий мастер делал. Посмотри, какие формы, какой благородный изгиб, какой тонкий узор. Но… в нашем мире это ценится мало. Для большинства гораздо ценнее вес этого кувшина. Знаешь, когда-то все это стояло в большом зале моего дворца. Все эти кувшины и кубки просто радовали взор, мой, моих жен, моих гостей. А потом охрана поймала улана, который во время пира украл со стола золотую чашу. Вот так, сунул за пазуху и хотел вынести. Он вовсе не был беден, тот улан, просто напился и решил порадовать подарком молодую жену. Нет, я не стал его казнить и не стал рубить ему руку по закону, просто велел высечь в назидание другим. Воровать – грех! Но и вводить людей в искушение – тоже грех, пусть лежит здесь, а поесть можно и с серебра. – Касимовский царь помолчал несколько мгновений и закончил иронично: – Хотя серебро тоже воруют…

Шах-Али аккуратно положил кувшинчик обратно, взял два кубка.

– Эти кубки – подарки от великих князей. Этим пожаловал меня князь Иван на пиру после взятия Казани. Хм… Кубок вместо трона – не самая лучшая замена. Но да ниспошлет Аллах ему здоровья и долгих лет. Воистину – он великий правитель! А это подарок от князя Василия, мир его праху. На том пиру он пожаловал меня кубком и Каширой. А потом сослал в Белоозеро, где от холода у моих жен стучали зубы, и они не могли заснуть из-за крыс, которые бегали ночами по их ногам…

Шигалей вернул кубки в сундук и захлопнул крышку.

– А что здесь? – спросила Маги-Салтан, указывая на длинный ящик.

– Это драгоценные ткани. Шелк и бархат. Ты знаешь, что лучший шелк добывают из червей в далеком Китае?

– Да? – Девушка провела ладонью по гладкой поверхности рулона сочного алого цвета. – А я думала, в стране Персии.

– Персы просто украли секрет шелка у китайцев и привезли червей к себе, – поведал Шах-Али. – Да, отвратительные такие белесые червяки, которые постоянно едят листья тутового древа, а потом вьют из своей паутины коконы. Из них прядут шелк. А лучшую алую краску добывают из мерзких слизней, похожих на наших улиток. Их находят на берегах теплых морей. Вот так бывает в жизни: самые отвратительные и мерзкие существа дают самые красивые в мире ткани.

– А почему тот сундук больше других? – спросила Маги-Салтан, показывая на окованный железными полосами огромный сундук в коридоре меж двух дверей.

– Это казна, – как-то скучно ответил Шах-Али, вернулся в коридор и достал из-под тяжелой крышки прут тусклого белого металла толщиной в большой палец. – Русское серебро, полугривенки, рубли. Налоги, таможенная пошлина, ясак, выход от русских князей – все стекается в этот большой сундук. И, признаюсь, звон чистого серебра меня радует. Но когда приходит время платить жалование моему двору и войску, сундук сразу становится легче. И это огорчает.

– Но почему он стоит в коридоре отдельно?

– Потому что моим нукерам не нужно знать, что хранится здесь, за железной дверью. Зачем вводить людей в искушение? Людям вполне хватает звонкого серебра. Видишь, сейчас сундук почти полный, а когда-то я радовался пяти рублям, полученным от юного князя Ивана там, на Белоозере. Но жизнь изменчива, и вот когда на дне этого сундука не останется и мелкой монеты, тогда и царству придет конец.

Шах-Али небрежно бросил брусок серебра обратно в «казну», вернулся в сокровищницу подошел к следующему сундуку, откинул крышку.

– Здесь, дочь моя, то, что дороже всякого золота, мехов, тканей. Что сильнее всего!

– Что же это? – шепотом спросила девушка.

Салтан вытащил из короба саблю в тяжелых золотых ножнах, украшенных самоцветами. Обнажил остро отточенную сталь, полюбовался узором на клинке.

– Это оружие! Силой оружия добыто все это, – Шах-Али указал саблей на сундуки с сокровищами. – И только силой оружия все это можно сохранить. Но что оружие без ума? Без мудростей? Свитки мудростей вместе с Кораном хранятся в моей дворцовой библиотеке, но их, заметь, никто не ворует. Мало кто верит в их ценность. А ведь только мудрость позволяет сделать оружие еще сильнее!

Отложив саблю, хан вдруг улыбнулся, достал из сундука длинноносый пистолет, быстро насыпал пороху на полку из рога с серебряной чеканкой, ловко взвел курок и навел дуло на факел на стене.

Раздался грохот, факел осыпал сокровищницу искрами, девушка испуганно зажала уши руками, а ворон выронил камень из клюва.

– Ну, прости, прости, испугал мою девочку! – Шах-Али рассмеялся, разгоняя дым ладонью и пряча пистолет обратно в сундук. – Смотри-ка лучше, что я тебе сейчас покажу.

Салтан, все еще посмеиваясь, подошел к отдельно стоящему ларцу, покрытому тонкой резьбой и сурами из Корана, откинул крышку, что-то из него достал.

– Ну, как тебе великий хан казанский? – весело спросил Шах-Али.

Девушка неуверенно хихикнула, а Шигалей повернулся лицом к большому зеркалу в тяжелой раме, словно специально