Лотос - Дженнифер Хартманн

и мальчик неторопливо подходят ко мне, и как только они оказываются в нескольких футах от меня, Веллингтон тихо ругается:

– Черт, я забыл свой бумажник на игровой площадке. Подожди здесь, Оливер, – приказывает он. Темные глаза на секунду встречаются с моими сквозь черноту ночи – смертный приговор. – Я сейчас вернусь.

– Да, хорошо.

Оливер пинает камень и вздыхает, оглядывая темную боковую улочку. Проходят мгновения, подстраиваясь под мое бешено колотящееся гребаное сердце, когда Оливер начинает напевать мелодию «Puff the Magic Dragon». То же самое сердце, холодное и мертвое, сжимается при воспоминании о том, как мы с Томми вместе читали книгу у камина, пока песня звучала из нашего кассетного проигрывателя.

Эта песня всегда доводила меня до слез, и я с ужасом ждал того дня, когда Томми вырастет и променяет свой конструктор «Лего» на игры «Нинтендо» и экшен-фигурки на катание на скейтборде со своими приятелями.

Теперь же… Я бы все отдал, чтобы посмотреть, как он растет.

Я обильно потею, влажный июльский воздух, спертый и густой, сдавливает мои легкие, как петля. Я вытираю лоб тыльной стороной перепачканной в грязи ладони, подавляя нерешительность и приступая к действию.

Подбородок Оливера вздергивается, когда хрустит ветка, его бесцельное мычание уносится с очередным порывом горячего воздуха.

– Привет?

Я действую быстро, ловлю испуганный взгляд его бордовых глаз, прежде чем набрасываюсь на него, одной рукой обхватывая его за талию, а другой заглушая его вопль своей ладонью.

– Ш-ш-ш, все в порядке. Будь тихим и перестань дергаться. – Пока я тащу мальчика до машины, его ноги скользят по камням и грязи. В итоге, запихнув нас обоих на заднее сиденье, я захлопываю дверцу. Затем защелкиваю защищающие от детей замки и достаю с пола свою сумку с веревкой. – Я сделаю это быстро, малыш. С тобой все будет хорошо.

– Кто вы такой? Где мой отчим?

– Он хотел, чтобы я отвез тебя в кое-какое совершенно особенное место. Но тебе нужно быть хорошим мальчиком, договорились?

За пыльными окнами вспыхнул еще один фейерверк, осветив выражение ужаса в глазах маленького мальчика.

– Мне… Мне страшно, мистер. Я не думаю, что хочу идти.

– Ты должен. Это действительно приятный сюрприз. – Зажав в зубах перочинный нож, я пытаюсь связать руки парнишки за спиной, веревка туго и неумолимо врезается в его нежную кожу. Капли пота стекают вниз, оседая на его пальцах. – Ты не должен издавать ни звука, или мне придется заткнуть тебе рот кляпом, – твердо говорю я ему. – Просто сиди сложа руки и наблюдай за фейерверком, пока мы не приедем, хорошо?

Он соглашается робким кивком. После этого я забираюсь на водительское сиденье и шарю по карманам в поисках ключей, готовясь к дороге на ферму, которая расположена в пятидесяти километрах отсюда.

Это долгая, болезненная поездка.

Парень ведет себя тихо, как ему и было сказано, и я ненавижу это.

Почему он не мог ослушаться? Почему он не мог быть маленьким засранцем и попытаться выцарапать мне чертовы глаза? Тогда это было бы намного проще.

– Все в порядке, малыш. Все будет хорошо, – бормочу я, больше для себя, в то время как мои пальцы сжимают руль мертвой хваткой. Я кручу колесико громкости на радио, отчаянно желая отвлечься, и в итоге радуюсь, когда раздается свежая мелодия шестидесятых.

Поднимая взгляд к зеркалу заднего вида, я наблюдаю, как Оливер смотрит в окно большими, растерянными глазами, полными слез. Он молчит, но дрожит, и я начинаю во всем сомневаться.

Но как я могу теперь повернуть назад? Я уже вляпался в это. Мне заплатили половину денег, парень видел мое лицо, и угроза Веллингтона не выходит у меня из головы…

«Эрл сказал мне, что ты чистюля и тихоня, так что я не сомневаюсь, что все пройдет хорошо. Но просто чтобы внести ясность – если мой пасынок сбежит, уверяю, последствия будут плачевными для тебя. Я не чистоплотен и не спокоен, – сказал Веллингтон перед тем, как покинуть мой дом два дня назад. Он остановился в дверях, прищурив глаза и уродливо ухмыляясь. – И мальчик все равно умрет, так что не стройте из себя героя, понятно?»

Я кивнул, медленно и уверенно.

«Тебе не нужно беспокоиться об этом».

«Хорошо. – Он фыркнул. – Больше всего на свете я ненавижу незавершенные дела».

Некоторое время спустя мы въезжаем на мою длинную извилистую подъездную дорожку. Я выключаю фары, протирая ладонями влажное лицо и прерывисто дыша. Я измотан, нервничаю, и меня подташнивает.

Я оглядываюсь на Оливера, который совершенно неподвижно и безмолвно смотрит в окно.

– Ты в порядке, малыш?

Еле заметный кивок. Он сосредоточен на чем-то за окном, едва различимом в темноте ночи. Его тело, кажется, расслабляется, во взгляде появляется искра облегчения.

– Это и есть сюрприз?

Я прослеживаю за его взглядом, и у меня сводит желудок.

Велосипед Томми.

Он все еще стоит во дворе перед домом, блестящий и красный, шины слегка изношены и покрыты засохшей грязью. У меня никогда не хватало духу сдвинуть его с места, не говоря уже о том, чтобы избавиться от него.

Минута раздумий проходит долго и мучительно.

Всего лишь минута, но она невероятно значима для меня. Минута, изменившая мою жизнь – подобна той, когда я сидел привязанный к кухонному стулу и наблюдал за гибелью моей жены и ребенка.

Чертовски много всего может произойти за одну минуту, и я знаю это лучше, чем кто-либо другой.

Вытаскивая повязку из кармана, я выхожу из машины и, обогнув капот, сажусь на заднее сиденье. Оливер вылезает, когда я приказываю ему, и я осторожно завязываю ему глаза куском ткани. Его тело снова напрягается, конечности начинают дрожать.

– С тобой все будет хорошо, я обещаю.

Оливер начинает плакать, его слезы впитываются в ткань повязки.

– А Сид может пойти с нами?

– Нет. Сид не сможет прийти.

Еще один всхлип, когда я тяну его вперед за запястье.

– Но как человек на небе исполнит наше желание?

Вместо того чтобы отвести мальчика за дом, к его могиле, я тащу его через двор, и мы направляемся к входной двери. Мой собственный затуманенный взгляд останавливается на брошенном велосипеде, когда мы проходим мимо, и я отвечаю:

– Единственный человек, исполняющий желания сегодня, – это я, малыш.

Глава 29

Оливер

Я ощущаю стук в голове, поэтому просыпаюсь. И я никак не могу вспомнить тот момент, когда вообще ложился спать.

Я помню, что был в душе.

Раздался странный звук – какой-то грохот.

Сидни поранилась?

Я надел боксеры и чистую футболку,