Древняя и средневековая Русь, IX–XVII вв. - Евгений Спицын

3) Новый этап в историко-культурном процессе средневековой Руси наступил во второй половине XV в., когда завершился многолетний и многотрудный процесс объединения русских земель в единое государство. Именно в этот период значительно усилилась взаимосвязь и взаимозависимость многих местных культур, которые, при сохранении всех своих неповторимых черт, постепенно начинают сливаться в единую общерусскую культуру. Кроме того, именно в этот период заметно усилились связи русских земель с различными странами Западной Европы, прежде всего, с Флоренцией, Венецией и Генуей, которые являлись общепризнанными центрами европейского Ренессанса, или Возрождения, знаменовавшего собой новый этап в развитии всей мировой культуры.

Известные ученые (Д. Лихачев, А. Панченко, В. Кусков) в свое время высказали смелое предположение, что уже в XIV в. возникли вполне реальные условия для возникновения русского Предренессанса, или Предвозрождения, который, в отличие от классического Ренессанса, представлял собой своеобразный симбиоз индивидуализма и осознания ценности человеческой личности с абсолютным господством религиозного мировоззрения и мистицизма. Однако русский Предренессанс так и не вошел в классическую стадию в связи с гибелью городских коммун Новгорода и Пскова и разгромом еретических течений «жидовствующих» и «стригольников». В результате ренессансная традиция в России возродится только с началом общего процесса секуляризации общественного сознания и «обмирщения» русской культуры в середине XVII в., а роль русского Возрождения сыграет новое общеевропейское культурное направление — барокко.

XIV—XV вв. явились важнейшим этапом в развитии устного народного творчества. Именно в этот период окончательно сложился и оформился новый жанр исторической песни, главной темой которых стала борьба русского народа с иноземными захватчиками. Вокруг этих исторических событий сложились целые циклы устных народно-поэтических произведений, в частности «Сказание о разорении Рязани Батыем», «Сказание о Евпатии Коловрате», «Слово о Меркурии Смоленском», «Житие Александра Невского», исторические песни «Князь Роман и Мария Юрьевна», «Авдотья-рязаночка», «Девушка спасается от татар», «Мать встречает дочь из татарского плену», «Песнь о Щелкане Дудентьевиче» и многочисленные песни о «девушках-полонянках».

Много народных сказаний и исторических песен возникло и в связи с Куликовской битвой. В одной из самых известных исторических песен той поры говорилось о богатыре Сухмане, побившем врагов на берегу реки Непрядвы, где, как известно, состоялась и Куликовская битва. По мнению многих авторов (Д. Лихачев, А. Азбелев, В. Кусков), народно-поэтическая основа отчетливо видна и в одном из самых знаменитых рассказов «Сказания о Мамаевом побоище», где речь идет о поединке троицкого черноризца Александра Пересвета с ордынским багатуром Челубеем.

Тогда же создается и особый цикл былин, исторических песен и устных исторических повестей в Новгороде — «Василий Буслаев и новгородцы», «Поездка Василия Буслаева», «Смерть Василия Буслаева», «Садко-гусляр», «Садко-торговый гость» и другие.

В средневековой Руси основными центрами развития письменности и распространения грамотности по-прежнему оставались крупнейшие церковные приходы и монастыри, где создавались различные летописные своды, книги церковного и даже светского содержания, разнообразные грамоты, сборники церковного права, всевозможные прошения и многое другое. Во многих «святых обителях», в частности в Троице-Сергиевом, Кирилло-Белозерском и Соловецком монастырях, существовали целые объединения монахов-писцов и их учеников-послушников — «паробков», или «ребят». Между писцами и их учениками существовало четкое разделение труда: одни создавали сам рукописный текст, другие украшали его многоцветными заставками и миниатюрами, третьи, как правило, ученики, готовили пергамент, делали чернила, смешивали краски и т.д.

Наряду с монастырями и кафедральными соборами важнейшими центрами распространения письменности и грамотности были многочисленные княжеские и вечевые канцелярии, где также составлялись различного рода официальные документы, в том числе княжеские и боярские грамоты, разнообразные уставы, сборники гражданского права, нормы судопроизводства и т.д. О том, что именно многие города были центрами распространения письменности и грамотности в средневековой Руси, красноречиво свидетельствуют многочисленные археологические раскопки, в ходе которых было обнаружено более 1100 берестяных грамот, в которых содержалась богатая и очень подробная повседневная переписка новгородцев, смолян, псковичей и жителей других русских городов, в которой раскрывались самые разнообразные стороны бытовой жизни древнерусских городов.

Развитие письменности естественным образом сопровождалось изменением техники письма. Примерно в середине XIV в. на смену дорогому пергаменту и не очень прочной бересте пришла привозная европейская бумага. Сначала ее доставляли из Италии, а затем из Франции и Германии. Хотя ряд историков, в частности, профессор А.Л. Шапиро в своей работе «Проблемы социально-экономической истории Руси XIV—XVI вв.» (1977), утверждает, что на территории русских княжеств производство собственной бумаги началось уже в XIV в., но, безусловно, данный вопрос нуждается в дальнейшем изучении.

Как правило, очень большие листы бумаги, поступавшие из-за рубежа, разрезались и склеивались в виде длинных свитков или столбцов, а иногда из разрезанной бумаги делались тетради. Из нескольких сшитых тетрадей делалась книга, которую заключали в массивную кожаную или деревянную обложку, украшенную серебряным или даже золотым окладом, бархатом и драгоценными камнями. Все рукописи той поры писались чернилами коричневатого или бурого цвета, которые традиционно делались из железной ржавчины, дубовой коры, вишневого клея, кваса, или кислых щей, и жидкого меда. Все эти важнейшие компоненты смешивались в определенной пропорции, затем кипятились и выдерживались в течение нескольких месяцев в теплом месте. Основным орудием письма по-прежнему были гусиные перья, при изготовлении которых использовались особые перочинные ножи.

В XIV в. на смену уставу пришел полуустав. Во многом благодаря южнославянскому влиянию, практически все буквы русского алфавита потеряли прежнюю стройность и геометричность, стали неровными и более вытянутыми, появилось большое количество выносных букв, а сами слова стали писаться раздельно. Кроме чисто графических признаков, отличительной особенностью полуустава стало наличие большего разнообразия самих приемов сокращения слов, когда над хорошо известным и часто повторяемым словом ставилось так называемое «титло». Несколько позднее, в начале XV в., наряду с полууставом в обиход стала входить скоропись, которая постепенно заняла лидирующее положение в официальном делопроизводстве. А полуустав сохранил свои позиции как преимущественно книжное письмо.

Страницы многих рукописных книг нередко украшались цветными заставками и миниатюрами. Выдающимися образцами книжной миниатюры того периода были «Федоровское Евангелие», написанное по заказу ярославского князя Федора Черного, тверская рукопись «Хроники» Георгия Амартола, имеющая более ста миниатюр, и т.д.

В XIV в. настоящего расцвета достиг тератологический, или «чудовищный» орнамент, который был известен причудливым переплетением натуралистических и фантастических изображений различных животных, птиц, плетений из ремней и змеиных хвостов. По поводу происхождения этого орнамента в науке существуют совершенно разные точки зрения. Одни русские и советские историки (Ф. Буслаев, В. Щепкин) считали, что этот орнамент был заимствован у южных славян. Другие авторы, в частности, австрийские искусствоведы В. Борн и И. Стржиговский, утверждали, что Русь восприняла тератологический орнамент из Скандинавии и Северной Германии. Наконец, третьи авторы (Б. Рыбаков, А. Арциховский) утверждали, что тератологический орнамент средневековой Руси был самым тесным образом связан с традициями древнерусского прикладного искусства и русским народным фольклором.

Тератологический стиль был характерен не только для рукописных книг. Он существовал и в художественном ремесле, например, при изготовлении разнообразных колт и наручей, и в архитектурной пластике, что совершенно отчетливо видно в рельефах Дмитровского собора во Владимире и Борисоглебского и Благовещенского соборов Чернигова.

Позднее, в начале XV в., быстро получили распространение балканский, или «плетеный» («жгутовой»), и нововизантийский, или «растительный» орнаменты. В «плетеном» орнаменте русские живописцы широко использовали жгуты, круги, бесконечную восьмерку, прямоугольные решетки, ромбы, крестики и квадраты, чем достигалась особая узорчатость и даже вычурность рисунка. А в «растительном» орнаменте, напротив, наблюдается отход от традиционного геометрического рисунка, где стилизованные растения были подчиненными элементами книжной миниатюры.