Древняя и средневековая Русь, IX–XVII вв. - Евгений Спицын

Подписание этого договора оказалось крайне своевременным актом, поскольку уже в ноябре 1408 г. ордынский эмир Едигей внезапно двинулся походом на Москву. В этой ситуации Василий I, не дождавшись подхода татарской конницы, срочно отъехал в Кострому и оставил столицу на попечение Владимира Серпуховского и двух младших братьев — Андрея и Петра. Подойдя к хорошо укрепленной Москве, эмир Едигей не рискнул ее штурмовать, а «воя распусти по всей земли русстеи, они же град Переяславль пожгоша, а в Ростове и Юрьеве, и по всемъ погостамъ и по селомъ крестьяном много зла створиша, инехъ изсекоша, а инехъ в полонъ поимаша». Тем временем в ставку Едигея, в подмосковное село Коломенское пришло известие о том, что в самом Сарае возник заговор против его очередного «царя», хана Пулада (1407―1410) и, получив выкуп в размере 3000 рублей, он поспешно ушел восвояси.

Причина этого похода до сих пор остается предметом острой научной дискуссии, поскольку в Рогожском летописце, IV Новгородской, Троицкой и других летописях содержались разные трактовки этого события. Одни историки (Л. Черепнин, Б. Греков, А. Григорьев) больше доверяли летописной «Повести о нашествии Едигея», где этот акт трактовался как поход союзных татар для защиты интересов великого князя от незаконных притязаний Литвы. Их оппоненты (Я. Лурье, А. Горский) полагали, что настоящая причина этого похода содержалась в так называемом «Послании Едигея», где было прямо указано, что: 1) князь Василий не ездил в Сарай со времен хана Тимур-Кутлуга, 2) укрывает детей беглого хана Тохтамыша, 3) не чтит ордынских послов и купцов и 4) много лет уклоняется от уплаты ордынской дани под предлогом того, что «ся улусъ истомилъ и выхода взятии не на чемъ». То есть, фактически речь шла о том, что с момента свержения законного хана Тохтамыша Москва в течение тринадцати лет не платила ежегодный «ордынский выход» в Сарай в размере 7000 рублей, поскольку вполне справедливо полагала, что Едигей был таким же узурпатором власти, как и Мамай, а потому не считала всех тамошних «царей» — Тимур-Кутлуга, Шадибека и Пулата своими законными сюзеренами.

В исторической науке также продолжается спор о последствиях этого похода. Одни авторы (А. Хорошкевич, И. Князький) утверждали, что Москве пришлось возобновить уплату дани в прежнем объеме, что привело к ужесточению вассальной зависимости русских земель от Орды. Другие историки (Н. Карамзин, А. Кирпичников, В. Назаров) полагали, что прямым следствием этого похода стала поездка Василия I в Орду и восстановление выдачи ханского ярлыка на великое княжение. Наконец, третья группа авторов (Ю. Селезнев, А. Горский) утверждает, что эти суждения носят беспочвенный характер, поскольку: 1) Сарай так и не смог получить от Москвы огромный долг в размере 90 000 рублей; 2) первая поездка Василия I в Сарай состоялась только в 1412 г., когда на престоле ненадолго закрепился законный ордынский «царь», старший сын Тохтамыша хан Джеллал-ад-Дин и 3) размер ежегодной ордынской дани был сокращен с 7000 до 5000 рублей.

Как справедливо отметили многие историки (А. Кузьмин, В. Назаров, А. Горский), вторая половина правления Василия I отражена в источниках так же отрывочно и бессистемно, как бессистемным было и само его княжение. Достоверно известно, что ему пришлось постоянно лавировать между Вильно и Сараем, где в тот период на ханском престоле сменилось двенадцать ордынских «царей», многие из которых были ставленниками Вильно. Кроме того, Василию I пришлось достаточно жестко отстаивать свои законные права на обладание Нижегородским княжеством, которое постоянно пытались оспорить потомки покойного князя Бориса Константиновича, и Новгородской боярской республикой, где резко обострилась борьба между «московской» и «литовской» партиями здешнего боярства.

В марте 1423 г. Василий I, который, видимо, не отличался особо крепким здоровьем, в присутствии митрополита Фотия и шести ближних бояр составил традиционную «Духовную грамоту», в которой «дал ряд своему сыну, князю Василью, и своей княгине». То, что его единственным наследником стал самый младший сын Василий II (1415—1462) объясняется тем простым обстоятельством, что к моменту ее написания все старшие его сыновья — Юрий, Иван, Даниил и Семен либо умерли еще в младенчестве, либо от «чумного мора», поразившего русские земли в 1417 г.

Многие историки (М. Тихомиров, Л. Черепнин, А. Кузьмин) обратили особое внимание на то, что «Духовная грамота» Василия I принципиально отличалась от «Духовной грамоты» его отца Дмитрия Донского, который сам благословил старшего сына «своею отчиною, великим княженьем». Здесь же, напротив, было сказано о том, что «даст Бог сыну моему великое княженье, ино и яз сына своего благословляю, князя Василья». Однако самой поразительной статьей этой великокняжеской грамоты стала та статья, которая гласила: «а приказываю сына своего, князя Василья, и свою княгиню, и свои дети своему брату и тестю, великому князю Витовту... на бозе и на нем, как ся имет печаловати, и своей братье молодшей, князю Андрею Дмитриевичю, и князю Петру Дмитриевичю, и князю Семену Володимеровичю, и князю Ярославу Володимеровичю, и их братье, по их докончанью». Таким образом, Василий I собственноручно передал Москву и всю Северо-Восточную Русь в распоряжение великого литовского князя, поскольку все поименно упомянутые «братья» были удельными князьями Северо-Восточной Руси, и именно это обстоятельство сделает неизбежным ту феодальную войну, которая разгорится на Руси в ближайшее время.

На процесс политического объединения русских земель вокруг Москвы существенное влияние оказала феодальная война второй четверти XV в., причины которой многие историки (А. Пресняков, Л. Черепнин, А. Зимин, В. Кобрин, Н. Борисов) традиционно усматривали в династическом кризисе. Суть проблемы была такова: издавна на Руси де-факто существовал родовой порядок престолонаследия, но после знаменитой эпидемии чумы 1353 г., в ходе которой погибли почти все члены великокняжеской семьи, он естественным образом преобразился в семейный порядок, что юридически нигде так и не было закреплено. Более того, по «Духовной грамоте» Дмитрия Донского (1389) его престол поочередно должны были наследовать его два сына — Василий и Юрий Дмитриевичи. Однако великий князь Василий I, презрев отцовское завещание, передал великокняжеский престол своему десятилетнему сыну Василию II (1415―1462), а не младшему брату Юрию Звенигородскому (1374―1434).

Выдающийся русский историк профессор А. Г. Кузьмин справедливо указал на то обстоятельство, что причина этой войны крылась не только в династическом кризисе. Более существенное значение имел тот факт, что фактическим правителем Руси при Василии II становился его дед, великий литовский князь Витовт (1392―1430), что вызвало резкое неприятие у многих удельных князей и влиятельных бояр, объединившихся вокруг Юрия Звенигородского и его сыновей.

После смерти великого князя Василия I великокняжеский престол, согласно его завещанию, наследовал его сын Василий II Темный (1425―1462). Однако «Духовную грамоту» почившего великого князя и старшего брата категорически не признал удельный князь Юрий Звенигородский, который, ссылаясь на завещание их отца Дмитрия Донского, потребовал передать ему права на великокняжеский престол. Обе стороны явно не хотели уступать и начали усиленно готовиться к войне. Но в тот момент перевес сил был явно на стороне Василия II, поскольку его активно поддержал не только глава Русской православной церкви митрополит Фотий, но и могущественный князь Витовт, который по материнской линии приходился ему родным дедом. В этой ситуации Юрий Звенигородский вынужден был пойти на мировую, и подписал с племянником «докончание», по которому признавал себя «молодшим братом» Василия II и обязался, что восстановления своих попранных прав на великокняжеский ярлык он будет добиваться в Сарае законным путем. Сразу же после заключения данного договора в 1426 г. официальная столица Великого княжества Владимирского была перенесена из Владимира в Москву, а ровно через год вообще произошло юридическое слияние территорий Московского и Владимирского княжеств, что по факту делало абсолютно бесперспективным любую борьбу за ханский ярлык на великое княжение.

В 1431 г., после смерти Витовта, а затем и митрополита Фотия, Юрий Звенигородский отправился к Улу-Мухамеду (1419―1436) в Сарай за ханским ярлыком, где уже месяц пребывал и его родной племянник. Тяжба за ханский ярлык тянулась почти целый год, пока ближний боярин московского князя Иван Дмитриевич Всеволожский не привел последний, но самый убийственный аргумент: «князь Гюргий ищетъ княжьего стола отней мертвой грамотой, а князе Васильей по цареву жалованью, по девтеремъ и ярлыкомъ». В результате Юрий Звенигородский вернулся в родовую отчину «не солоно хлебавши», а Василий II въехал в Москву законным великим князем, получив ярлык из рук самого ордынского царя.