Легкое отклонение от канона. Или гоп со смыком по-корейски - esteem

— Одни кошки у меня в доме! — фыркнула мусумэ ХёЧжин. — Ты знаешь, что у Чжуны есть кошка?

— Слышала, но ещё не видела.

— Увидишь, ахнешь! Таких как она на свете не существует. Розовая, один глаз голубой, другой жёлтый. Я её обожаю! Она ещё и пиво пьёт вместо воды! Хи-хи.

— Я заметила, что у Торанэко-тяна глаза тоже жёлтые, — сказала Миоку. — Как у моей хаха.

— У собо Айано?

— Да. И она очень похожа на свою сособа. Прабабушку. Только волосы чёрные.

— Волосы тоже розовеют. Уже становится видно.

— Да? Я не обратила внимания.

— Ещё увидишь. А кошку она назвала Нэко-тяна. У меня теперь и Нэко и Торанэко-тяна. И обе Таёды. Хи-хи.

— Ты когда замуж за Такэда выйдешь? Мне ещё внуки нужны.

— Хи-хи. Ты ругаться не будешь? — снова потёрлась ХёЧжин.

— Что? — не поверила Миоку. — Уже?

— А ругаться не будешь? — ещё раз повторила девушка.

— Буду! — честно ответила хаха.

— Мы оформили свои отношения, через год после ухода софу Дайго. В муниципалитете Бункё.

— После смерти моего отосан? Десять лет назад? И ты молчала?

— Хаха. Куда смотрят твои службы? Посуди сама могла бы я ездить по три раза в месяц к Такэда и ночевать у него, будь я невестой, а не законной женой? Это сейчас я сижу дома, потому что Чжуна «проснулась» и мне надо в первую очередь проследить за её социализацией в обществе. А так-то, вспомни, я из Японии и не выезжала…почти. Только по делам.

— Но почему ты до сих пор не сообщила мужу, что у вас с ним есть дочь? И почему, всем нам, говорила, что вы не женаты? И тот, тоже…конспиратор! Молчит, как убитый!

Вот после этого вопроса, ХёЧжин, «ледяную статую», как её прозвали подчинённые, железную бизнесвумен, с лёгкостью перешагивающую через «трупы» конкурентов, прорвало. Прорвало впервые за пятнадцать лет. Такой чисто девичей истерики, Миоку совершенно не ожидала!

— А…а…это вы во всём виноваты-ы! — разрыдалась вдруг ХёЧжин, теснее прижимаясь к плечу Миоку. — Вы-ы! И ваши дурацкие традиции-и-и! Вне…ик…внебрачный ребё-о-онок! По…позор семьи-и! Ку…куда смотрела ваша мать? И-и-и…! Весь…ик…весь мир давно живёт по-другому, а мы всё…ик…на мо…хлюп…на могилы предков оглядываемся-а! А она…она смотрит сквозь меня, а я…Чжуна, Чжуна. А она…хлюп…внимания не обращает! А у меня…работа-а-а! Бизнес! Ку…куда деваться…я и сдала её в пансионат…А…а…аппа…а…асёл!

— Ну, тише, тише, успокойся, девочка моя, — легонько похлопывая ХёЧжин по руке, уговаривала Миоку.

— И Такэда…ик…хлюп…а…асёл! — не слушала уговоры девушка.

— И МёнСу, осёл, — послушно повторяла Миоку. — А Такэда мой, вообще — аслищще! Но всё же, почему ты ему не сказала про дочь?

— А назло! — хлюпнула носом мусумэ.

— Э-э…с логикой не поспоришь, — хмыкнула хаха. И вдруг… — Погоди! Что ты про пансионат сказала?

— А что я могла сделать? Няньки не справлялись, у меня работа, куда мне было деваться? — подуспокоившись и изредка хлюпая ответила девушка. — До четырёх лет, она была со мной, а дальше…

— Ты хочешь сказать, что с четырёхлетнего возраста и…когда ты её забрала?

— Чуть больше месяца назад. В конце января.

— То есть одиннадцать лет, — проговорила Миоку голосом, которым можно было заморозить Антарктиду, — моя внучка безвылазно провела в закрытом пансионате?

— Почему, безвылазно? — ХёЧжин отодвинулась от Миоку и поёжилась, передёрнув плечами. — На выходные — когда могла — и на каникулы я забирала её домой.

— Угу. И ни АнГи, ни МёнСу, ничего не предпринимали?

— Омма, якобы была не в курсе. А аппа, ты же сама уже знаешь…

— Но через год-то он всё выяснил? Почему и тогда ничего не делал?

— Он спонсировал пансионат для детей-аутистов. Как и я.

— Аутистов? Чжуна была в закрытом пансионате для душевно больных⁇!!

— Нет, хаха. Аутисты и душевнобольные это разные патологии.

— А как она вообще туда попала? И ты что-то говорила, насчёт «проснулась». Прости я тогда не обратила внимания.

— Аутисты, это «люди в себе». Интроверты. До остальных им нет никакого дела. Они живут в своём, внутреннем мире. Им там хорошо и комфортно. А «просыпаясь» они как бы открывают для себя внешнюю реальность. Но это не сумасшедшие или душевнобольные. Аутисты очень умные люди. Часто намного умней и талантливей, обыкновенных.

— Н-да? — с сомнением покачала головой Миоку. — А почему Чжуна вообще родилась с такой патологией? В нашем роду рождаются здоровые дети.

— Ой, хаха, а то ты не знаешь историю моей помолвки? — хмыкнула ХёЧжин. — ХеМин была пьяна, Такэда практически невменяем…на радостях.

— Это, что же получается? — спросила Миоку, — У ребёнка с обеих сторон, родители и ближайшие родственники, занимают верхние строчки в журнале «Forbes». А она проводит детство в закрытом пансионате? Вдали от родных? Среди чужаков? — Миоку снова начала заводиться. — У меня появляется всё больше и больше вопросов к твоей омме, мусумэ!

— Омма, пыталась сделать всё, что могла, хаха. Мы даже поругались. Это я ей запретила говорить о Чжуне. Иначе пригрозила, что она вообще никогда не увидит соннё.

— Я тебя не виню, дочка, — мягко ответила Миоку на выпад ХёЧжин. — Ты и Такэда, всегда будете для меня детьми. А дети не должны отвечать за глупости родителей.

— Но омма…

— Твоя омма, мусумэ, старшая женщина в роду! И она обязанна была найти выход из создавшегося положения!

— Но аппа…

— Даже если это положение, создал мужчина. Тем более! Мужчины на то и существуют, чтобы создавать нам проблемы. А мы должны научиться находить лазейки и выпутываться из них! Это они думают, что управляют семьёй. На самом деле мой Йошира ест из моих рук. Твой аппа, такой же. Поэтому и спрос, с АнГи!

— А ты сама, хаха? Ты же сама призналась, что я под твоей негласной опекой с семнадцати лет! Как же ты поверила россказням абоджи и не проверила, что на самом деле случилось в роддоме? И Такэда знал! Когда выяснилось, что ХеМин беременна, омма ведь сообщила вам?

— Твой муж, винил себя во всех смертных грехах, дочка, — печально ответила Миоку. — ХеМин искусно скрывала свою беременность, и от АнГи эту новость, мы узнали