Где же ты, счастье… - Ольга Ивановна Маслюкова

жадность, зависть, ненависть привела ее к таким поступкам. Человек-оборотень. Слава Богу, мы живы, и она не успела причинить вред нашей семье. А могла бы.

— Ну вот она ушла! — воскликнула Зорина. — Дурную траву с поля вон! Не велика потеря! А что дальше?

— А дальше… Нужно спасать Валентину и отца.

Глава 33

Все планы рухнули. Поездка Александра и Зорины в Москву отменилась. Они решили через два дня вылететь к отцу спасать Валентину. Зорина не хотела рассказывать обо всем по телефону: отец мог не выдержать таких новостей. Нужно было поставить его в известность максимально деликатно, побыть рядом с ним.

Когда молодожены сообщили, что скоро приедут, Дмитрий Федорович очень обрадовался. Он измотался от переживаний за Валентину, которая угасала с каждым днем. Она старалась улыбаться, но в ее улыбке было что-то робкое, жалкое, как у тяжелобольного или бесконечно усталого человека. Он сам поднимал ее на руки, усаживал в кресло, каждый раз чувствуя, как женщина становилась все легче и легче, будто таяла. Иногда в солнечную погоду усаживал ее возле окна и наблюдал, как лучик скользит по золотистой пряди волос и бессильно повисшей руке. Валентина болезненно щурила глаза от света, а для него на ее бледном лице всегда была улыбка. Он читал ей любимые книги, ведь когда-то она читала их ему. Однажды Валя сказала:

— Душа ведь бессмертна… Ты веришь?

— Верю.

— Мне так хочется, чтобы там было все так же, как здесь сейчас…

Он накинул плед на ее ноги.

— Тебе холодно? — ласково спрашивал он.

— Тепло.

— Ты молода, организм твой сильный, ты скоро выздоровеешь. Главное, верь в это.

— Я верю вам.

— Завтра приедут дочь и зять. Они отвезут тебя в клинику в Москве. Я буду ждать тебя, только бы поскорей стало легче. — Он наклонился и поцеловал ее бледную с голубыми венами руку.

Сиделка заглянула к ним и пригласила на ужин.

— Мария, вы проветрили комнату Валентины? Там душно и пахнет лекарствами.

— Да, Дмитрий Федорович, там сейчас свежо.

Он снова поднял женщину на руки и отнес в спальню, на столике уже ждал ужин. Сам спустился в столовую, оставил Валентину с сиделкой. После ужина пошел в свой кабинет и прилег на диван. В тишине хозяин не заметил, как задремал, но быстро проснулся. Вскочил, сел на край дивана. Дмитрию казалось, что во сне видел что-то страшное, но вспомнить, что именно, не удавалось, он только повторял: «Что это? Может, смерть?»

Он кинулся в спальню Валентины. Сел возле нее на стул, опустил голову. Слезы текли по его лицу, но он их не чувствовал. Женщина спала, ровно дыша, и он успокоился.

Зорина с Александром приехали рано утром. Александр сразу принялся хлопотать об отправке Валентины в Московскую клинику. Женщина была слишком слаба, и врачи настаивали на соблюдении всех мер предосторожности. Его друг Виктор предпринял все, чтобы встретить Валентину и отвезти к лучшим врачам столицы. Александр сопровождал ее, Зорина осталась с отцом. Ей нужно было рассказать все, что она узнала от Марты. Выслушав дочь, отец долго молчал, ходил по дому и, казалось, он мысленно вернулся в то время, когда все это начиналось. Наконец, он сел и посмотрел на Зорину.

— Я рад, что моя мать невиновна в смерти Насти. Но я виню ее в том, что они убили моего неродившегося сына. Здесь есть и моя вина, но я не знал. Я бы не позволил… Действительно, когда-то мне нравилась Марта, но я не любил ее. На протяжении всей жизни я любил одну женщину, твою мать. Не знаю, как бы сложилась моя жизнь, если бы я ее не встретил, но Марта не могла быть моей женой. И если бы она родила, помогал бы ей, но я даже не подозревал, что она была беременна. Это, конечно, дело давних лет, и время назначать наказание истекло. Но за то, что она сделала с Валюшей, ее ждет наказание. Подумаем об этом после того, как Валентина поправится. Прости меня, дочка.

— За что? Ты у меня самый лучший папа на свете.

Уголки его губ дрогнули в незаметной благодарной улыбке, но дочке лицо отца показалось холодным и непроницаемым. Под глазами виднелись синие мешки, губы были плотно сжаты. Зорина подумала: «Как же ты устал, папочка…»

* * *

Весна была ранняя, яркое солнце купалось в голубом небосводе, в самые теплые дни пахло приближающимся летом. Дом на вершине горы выглядел как сказочный дворец, внизу шумело море. Вся семья была в сборе. В саду в плетеном кресле восседал Дмитрий Федорович, любуясь панорамой, Валентина, как и раньше, читала ему вслух любимые книги. Деревья радовали первой зеленью, на зорьке заливались трелями соловьи, а кудрявые кусты сирени готовились к цветению. На клумбах распускались первоцветы.

— Ах, как же здесь прекрасно, Димочка! — восхищалась Валентина. — Не могу надышаться запахами весны, моря.

— Дыши, моя дорогая, дыши. Все, что здесь есть, это для тебя.

Она брала его под руку, и они возвращались к дому.

Александр нашел Зорину под цветущей яблоней. Она стояла перед мольбертом и устало отклонилась от холста, приложив тыльную сторону руки ко лбу.

Он тихонько подошел, обнял и погладил живот, в котором уже билась новая жизнь их малыша.

— Дорогая, тебе нужно отдохнуть. Я же вижу, что ты устала, но не можешь оторваться от любимой работы. Близится вечер, я пришел за тобой.

Она опустила кисть, посмотрела на его загоревшее лицо и провела ладонью по щеке. И этот жест после долгой работы, и узел черных волос показались ему такими родными… Зорина подставила губы для поцелуя, и муж легко прикоснулся к ним, с радостью почувствовал ее тепло. Зорина осторожно высвободилась, глаза ее заблестели, и она произнесла:

— Я соскучилась… Помоги собрать мольберт.

Они медленно шли к парадному входу. Там их ждали Дмитрий Федорович и Валентина. Семья собиралась на террасе, где в это время была тень. Они ужинали, пили чай. Все были счастливы. Валентина стала не только другом, но и женой Дмитрию Федоровичу. По-прежнему оставалась заботливой и любящей, чем очень нравилась Зорине. Дочь считала, что с такой женой отец в надежных руках.

Прошло время, в их большом доме появился малыш, в нем все не чаяли души. Дмитрий Федорович ушел на пенсию.

— Что еще нужно человеку? Я теперь так доволен, мне ничего не нужно, я совершенно счастлив! Хорошо прожитая жизнь — есть долгая жизнь, — так рассуждал мужчина.

Зорина обычно ждала мужа с работы, сидя на