Порт-Артур. Том 1 - Александр Степанов

– Одним словом, в стране полный развал по всем линиям. А этот дурак Плеве все еще ждет «небольшой победоносной войны» для подъема престижа правительства. Но если бы вы знали, какая это большая ошибка! Японцы – сильный, хорошо организованный противник, и победить его будет нелегко, особенно при тех порядках, о каких вы рассказываете, Василий Васильевич.

– Однако проигрыш войны окончательно подорвет авторитет правительства вместо его укрепления, – вставил Верещагин.

– Трудно говорить о победах, когда генералы, вроде Стесселя, стоят во главе крепости. Да и сам Куропаткнн хорош: лично побывал в Японии и не сумел оценить японскую армию, как она того заслуживает.

– А как дела обстоят в Артуре, Степан Осипович? – поинтересовался Верещагин.

В ответ Макаров только махнул рукой.

– Конечно, много можно было бы сделать, но мне во всем ставят палки в колеса. Ни в ком из высшего начальства не вижу поддержки. Алексеев слушает всяких наушников. Стессель жалуется в Петербург Куропаткину, морской министр Авелин просто не отвечает на мои письма и телеграммы. Тут все еще находится в стадии формирования. В штабе наместника никак не могут решить, является ли Порт-Артур тылом Маньчжурской армии, расположенной на корейской границе, или, наоборот, Маньчжурия – тыл Квантунского полуострова. И то вывозят из Артура провиант и снаряды, то начинают их усиленно завозить. Хочу просить великого князя помочь мне справиться с этой неразберихой. Он ведь может сообщить обо всем непосредственно царю.

– Боюсь, что великий князь больше будет вам мешать, чем помогать. Для него путешествие в Артур является прежде всего увеселительной поездкой. Он, всю дорогу сюда безобразно кутил.

– Надеюсь, что здесь он поведет себя скромнее, – с сомнением проговорил Макаров.

– Хорошо, если так!

Алексеев принял Макарова в своем огромном, роскошно убранном коврами кабинете, с подчеркнутой любезностью попросил его быть как дома, велел подать вина и, приятно улыбаясь и подливая вино в бокал насупившегося Макарова, начал вежливый разговор о «небольших недоразумениях», несколько «омрачивших их старую дружбу».

– Смотрю я на вас, дорогой Степан Осипович, и искренне, от души завидую вам: такая кипучая энергия, такая подвижность в ваши пятьдесят шесть лет! Я всего на три года старше вас, а по сравнению со мной вы выглядите юношей! Что значит здоровая русская кровь! – подпустил он шпильку, намекая на происхождение Макарова.

– И тем не менее всей моей энергии и настойчивости едва хватает на то, чтобы доказать вам и Петербургу элементарнейшие истины, понятные любому моряку.

– На что изволите намекать, Степан Осипович? – прикинулся удивленным Алексеев.

– На многое! На отказ в издании моей книги…

– Она уже печатается. Я получил об этом телеграмму из Питера.

– На отношение к выставленным мною кандидатам на посты командиров «Севастополя»и «Новика»…

– Вы не совсем правильно толкуете морской устав, Степан Осипович. Назначение и смещение командиров судов первого ранга и флагманов происходит только по приказу главнокомандующего, а не командующего флотом.

– Согласно точному указанию устава, командующий флотом имеет право на производство таких перемещений.

– При отсутствии главнокомандующего, добавьте. В противном же случае эти функции переходят к нему.

– Не будем входить в юридические тонкости, ваше высокопревосходительство. Я своим приказом сместил одних и назначил других командиров. Отмена этого распоряжения ставит меня в совершенно невозможное положение, подрывая мой авторитет. Или мои назначения будут санкционированы, или я подам в отставку, – уже повысил голос Макаров.

– Отставка ваша принята не будет, а на будущее время я прошу вас такие назначения предварительно согласовывать со мной, – сухо ответил Алексеев.

– Значит, нынешние назначения принимаются?

– За исключением Иванова – четырнадцатого. По моим сведениям, он заболел тифом и долго проболеет. В военное время мы его ждать не можем. Поэтому вы спишите его по болезни в экипаж, а на «Новик» мною назначается капитан второго ранга Шевцов, – несколько торопливо, боясь, что его речь будет прервана Макаровым, произнес Алексеев.

Макаров хмуро гладил бороду, что-то соображая. Наступило неприятное молчание. Алексеев, уже не скрывая неприязни, презрительно разглядывал своего собеседника. Его возмущало, что «этот хам и мужлан», из простой матросской семьи, осмеливается спорить с ним, отпрыском, пусть побочным, царской семьи.

«Возомнил о себе невесть что! Но жаль, что в Питере так боятся его длинного языка, иначе я давно его свернул бы в бараний рог», – раздраженно думал Алексеев.

Макаров продолжал, насупившись, молчать.

– Я сместил начальника порта Артур, адмирала Греве, – сумрачно проговорил Макаров.

– Какие у вас к тому основания, адмирал? – уже сухим, официальным голосом спросил наместник.

– Ремонт подорванных кораблей идет недопустимо медленно…

– Благодаря вашему вмешательству в это дело: вы часто отдаете распоряжения, идущие вразрез с указаниями Греве и даже моими.

– Поскольку Греве подчинен мне, я вправе так поступать; что же касается вашего высокопревосходительства, то я сомневаюсь, чтобы вы из Мукдена могли распоряжаться порядком замены поврежденных броневых листов на «Цесаревиче»и «Ретвизане», – насмешливо ответил Макаров.

– Что еще вы имеете против Греве?

– В Управлении портом хаос. Буксиры подаются с опозданием на час и более, работы по расширению доков, вопреки моему прямому приказу, самовольно прекращены. Недавно на виду всей эскадры затонул пароход «Европа», хотя я трижды сигналом приказывал принять самые срочные меры к его спасению. Мне таких начальников над портом не нужно.

– Все это слишком мелкие упущения. За них должны отвечать младшие служащие, а не адмирал.

– За совокупность всех этих неполадок полностью отвечает Греве, а не кто-либо другой.

– Он мне говорил, что вы его заставляете работать по целым суткам, это вредно отзывается на его здоровье.

– Артур не санаторий, а осажденная крепость, и заботиться о здоровье здесь довольно трудно!

– Я буду возражать против смещения Греве.

– Он сам меня просит освободить его.

– Вы принудили его к этому своими постоянными придирками по пустякам.

– Смею вас заверить, что, кроме нормальных, чисто служебных, я никогда к нему не предъявлял никаких требований.

– На каком основании вы передали крепости сто фугасных бомб с «Пересвета»и «Победы»? Это совершенно незаконно.

– Зато совершенно необходимо с боевой точки зрения. Батарея Электрического Утеса вполне сравнима с броненосцем: огонь ее пушек равняется огню любого из наших броненосцев.