Порт-Артур. Том 1 - Александр Степанов

– Это наш, ваше благородие, – поспешно доложил недавно прикомандированный к батарее сигнальщиком со» Страшного» матрос Денисенко.

Огонь прекратили, миноносец же, продолжая стрелять, медленно приближался к берегу.

– Уходит от японцев. Вон они за ним гонятся, как бы их обстрелять, ваше благородие, – волновался матрос.

– Чего же он на всех парах летит на берег? – удивился Борейко.

– Имеет, вероятно, повреждение и спешит выйти на мелкое место, – заметил один из офицеров.

Поручик перенес огонь своих пушек на японцев и отогнал их в море. Подойдя к берегу, миноносец приткнулся к мели. Денисенко, схватив в руки два фонаря, начал усиленно ими размахивать. С миноносца ему не замедлили ответить.

– Это «Сильный», ваше благородие, сигналит; «Имею повреждение».

– Ладно, пока он будет стоять у берега, мы будем отгонять от него японцев, – решил Борейко.

В это время со стороны Тигрового полуострова появился большой пароход. Было видно, что он в темноте попал не туда, куда надо, и вместо прохода очутился под Электрическим Утесом. Жуковский дал по пароходу залп всей батареей, после чего на нем вспыхнул пожар, и он, круто свернув к берегу, выскочил на камни саженях в двадцати от «Сильного».

Артиллеристы закричали «ура»и стали просить разрешения отправиться к брандеру. Жуковский разрешил.

Взяв винтовки, солдаты во главе с Борейко направились к горящему пароходу и уже через несколько минут осторожно взбирались на него.

Весь нос парохода был объят огнем, дымилось также на юте, пахло нефтью и горелой пенькой. Денисенко разыскал всего пару брезентовых ведер.

– Ни помп, ни шлангов, ни брандспойтов, ничего нет, – огорченно доложил он. – Дозвольте на «Сильном» справиться, может, они нам пособят.

– Вали, а пока мы тут попытаемся тушить хотя бы этими ведрами, – разрешил Борейко.

– Только бы, ваше благородие, не взорвало что-нибудь в нутре, от греха бы солдат увести на берег.

– Мы сейчас сами залезем внутрь и посмотрим, что там есть, – отозвались солдаты.

Артиллеристы рассыпались по всем закоулкам парохода. Борейко попытался пробраться на нос, где были установлены пушки, но пламя и дым мешали. Несколько ведер воды, вылитые на огонь, не смогли остановить распространение пожара.

– Придется обождать, пока подойдут матросы, – с сожалением проговорил Борейко.

Вскоре на палубе один за другим стали появляться из различных люков солдаты, отдуваясь от жары, дыма и копоти.

Родионов, побывавший в такелажной, притащил уйму канатов, блоков, кусков парусины, стальных тросов.

– В нашем хозяйстве сгодится, ваше благородие, – деловито доложил он, складывая имущество на палубе.

– Ну и жара внизу, – рассказывали солдаты, – дым, тесно, лестницы все крутые, того и гляди, свалишься.

В это время с «Сильного» явились матросы во глазе с мичманом и начали устанавливать привезенные с собой помпы.

– У нас, к вам просьба, – подошел мичман к Борейко, – нет ли на батарее доктора или фельдшера, а то наш фельдшер не справляется.

– Сейчас же пришлем к вам фельдшера с медикаментами. Родионов, пошли кого-нибудь за Мельниковым, пусть отправится на миноносец, – приказал Борейко.

Матросы приладили помпу и шаг за шагом стали сбивать огонь. Артиллеристы занялись переноской своих трофеев в лодку. На берегу они встретили фельдшера и Шурку Назаренко с бинтами, банками, склянками, спешивших к «Сильному».

У трапа их встретил вахтенный и проводил в каюткомпанию, где была перевязочная.

– Никак, баба приехала! – сердито проговорил боцман. – Вовек теперь нам не сняться отсюдова!

– Не каркай, боцман! – прикрикнул вахтенный офицер.

– От бабы, вашбродь, всегда несчастье на корабле случается.

– Это сестра милосердия, а не баба.

– Все одно, вашбродь, – натура у ей бабская.

– Не разговаривай. Присмотри лучше, как в трюме работы идут.

– Есть, вашбродь!

В кают-компании, где лежали раненые, Мельников и Назаренко приступили к, перевязкам. Матросы с любопытством смотрели на девушку, недоумевая, как она могла сюда попасть.

– Ой, болит! – стонал молодой рыжеватый парень, раненный в живот. – Ой, пособите, братцы!

Мельников деловито осмотрел его и, наскоро перевязав, мрачно отошел в сторону.

– Морфий, – приказал он сестре.

Заголив раненому руку, девушка неумело ткнула в нее иглой.

– Ой, – дернулся раненый, – и так больно, а тут тебя еще иглой ширяют!

Вскоре он успокоился.

– Чем колоть нас перед смертью, сестрица, – проговорил другой матрос, раненный в грудь навылет, – ты бы приголубила нас напоследок. – Он попытался засмеяться.

– Заткни хайло, черт дохлый! – накинулся на матроса сосед.

Сестра продолжала свою работу.

– Рука у вас, сестрица, легкая. Наш фершал как возьмется, свету божьего не взвидишь, а вы чисто ангел ручкой прикасаетесь, – уверял кочегар.

– Не улещай, Микиткин! Сестрица для всех, а не для тебя одного.

– Эх, почему у нас на миноносце нет такой сестрицы. Воевать бы было веселее.

Артиллеристы с Утеса помогали матросам разгружать трюм. На руках осторожно опускали на шлюпки длинные сигарообразные мины, охапками, как поленья, таскали патроны для сорокасемимиллиметровых пушек; выгребали из бункеров уголь.

Моряки хотели выбросить его за борт, но солдаты запротестовали:

– Чем нам его из города возить, так мы лучше его к себе на берег свезем!

Из машинного отделения доносился стук молотков…

После смерти инженер-механика всем орудовал машинный старшина. Под его руководством, обнаженные по пояс, вымазанные в угле и масле, работали механики со слесарями-артиллеристами. Шла смена поврежденной части главной паровой трубы. Снимали изоляцию, развинчивали фланцы и заменяли другими. Несмотря на открытые люки и вентиляторы, было так жарко, что то и дело кто-нибудь выскакивал наружу подышать чистым воздухом.

На рассвете миноносец был почти разгружен. На берегу чернела пирамида угля, тут же лежали сложенные в ряды патроны и мины.

Вскоре на море опять появились силуэты японских кораблей, донесся отдаленный звук выстрела, и невдалеке от «Сильного» взметнулся столб воды.

С миноносца было видно, как на батарее заворочались длинные, тонкие, чуть поблескивающие, вороненые дула пушек, направляя свои жерла в сторону неприятеля. Еще момент, и они со страшным грохотом выбросили пять огромных огненных столбов. От залпа на палубе «Сильного» все вздрогнули.

– Ишь как громко, черти, бьют, почище двенадцатидюймовок наших, – проворчал вылезший подышать чистым воздухом кочегар.

– Куда им супротив наших, – не согласился сигнальщик.