Ты для меня? - Людмила Сладкова

Глава 15

Она дернулась в его руках, как от хорошей пощечины.

Его девочка!

Выражение полнейшей муки на лице, дрожащие губы, неестественно блестящие и широко распахнутые глаза…

Самого от зрелища скрутило так, что ни вдохнуть, ни выдохнуть.

Не мог видеть ее боль. С трудом переносил ее слезы.

И тогда. И сейчас.

Но сам же, с*ка, раз за разом делал больно!

Твою мать! Что ты творишь?

Герман и фразы-то брошенной элементарно вспомнить не мог.

Лишь ярость, разум затмевающую.

Как увидел ее взгляд – открытый, нежный, полный доверия и слепого обожания – тут же придушить дуреху захотелось. Лера своим теплом будто под кожу ему пробиралась. В костный мозг просачивалась. Вмиг крышу сорвало.

Не этого добивался!

Нельзя давать надежду на что-то большее. Как минимум бессердечно.

Он хоть и мразь последняя, но не до такой же степени, чтобы девчонке жизнь ломать. Окончательно. Осознавать-то осознавал… но упрямое сердце… Дьявол! Как же хотелось быть для нее всем. Хотя бы в мечтах. Розовых, детских и несбыточных. Крепко к себе прижимать. Целовать неистово и горячо.

Присвоить. Поработить. Заклеймить. Орать во всю глотку – моя!

И вроде просто все – руку протяни. Но не мог так с ней поступить.

Нет! Она счастья заслуживает. Столь же бездонного, как ее глаза.

Оттолкнуть бы для успокоения совести. Да посильнее. И от всего мира закрыться. Сбежать, как паск*дному трусу. В грудь кол, в рот кляп! И терпеть. Молча.

Сам виноват. Самому платить.

Герман уже не был уверен, сможет ли? Сможет ли теперь…

Рядом с ней совершенно себя не контролировал. Просто улетал, как от дозы чистейшего героина. Терялся в пространстве. Будто под гипнозом. В сотый раз проклинал себя, собственную слабость, но ничего поделать уже не мог.

Механизм запущен. Песок посыпался…

С той самой ночи, после клуба. Когда вновь ощутил сладость ее рта.

Столь запретного и столь желанного.

И хоть башкой о стену бейся, внушая себе раз за разом – все в прошлом – один черт, эффекта ноль!

ZERO, бл*дь!

Словно и не было этих бесконечных мучительных лет. Словно и не было безумных поступков и попыток вырвать сердце из груди – только бы не ныло, только бы не терзало…

Зачем прикоснулся к ней? ЗАЧЕМ?

Зарекался же! Знал, к чему приведет! Знал реакцию собственного тела на эту девчонку! Умом понимал – это конец. Он, с*ка, сорвался.

Повернутый на ней извращенец вернулся. Вернулся спустя столько лет!

Познав огонь губ, мягкость кожи, сводящий с ума аромат – лишь ее аромат – остановиться уже не мог.

И пох*уй стало на все. Только Лера и осталась в его искореженном мире.

— Мелкая, — прохрипел, надрывая пересохшее горло. Крепче к себе прижал, мешая вырваться, чувствуя, как бешено колотится ее сердечко.

А брыкаться девушка начала усиленно.

Пусть ударит, что ли, если легче станет. Ей позволит. Все стерпит.

— Я брежу… прости! — прижался губами к виску. — Прости, моя девочка… за все. Мудак я!

Кажется, у нее случился шок. Лера уставилась на него с разинутым ртом, не в силах выдавить ни звука. Неудивительно. Герман извинялся очень редко.

Почти никогда, если быть точнее.

— Герман? — от волнения она прикусила губу. Банальный жест. Мелкая всегда так делала. А у него на это всегда одна реакция – дыхание перехватывало. — Ты… ты не наркоман, случаем?

Загоготал бы от абсурдности ситуации, да грудную клетку до сих пор стягивало, как стальными прутьями.

Бл*дь! Лучше бы был нариком конченым…

— Так заметно?

— Извини! Просто у тебя взгляд… дикий. И настроение по щелчку пальцев меняется.

Удивляя все больше, Лера подалась вперед. Обхватив ладошками его лицо, заглянула в глаза.

По позвоночнику мурашки побежали от столь безобидного прикосновения. Новый глоток воздуха дался с трудом.

Мелкая. Его малышка.

— Расскажи мне, Гера, — взгляд серьезный. Взрослый. — Я хочу понять тебя. Хочу помочь!

— Не забивай голову, — попытался отмахнуться. — Мне не нужна помощь.

— Совершенно не узнаю тебя. Будто и не ты вовсе.

— Я, — отозвался глухо. Прикоснулся лбом к ее макушке и вдохнул запах волос. Не смог удержаться. — Все еще я.

Лера говорила спокойно. Монотонно. Напряжение отступало. Мышцы расслаблялись. Все уходило на задний план.

Лишь ее голос.

— Ты другой. Кто сотворил это с тобой? — не сдавалась упрямица. — Кто превратил в такого эгоистичного циника? Я готова разорвать этого человека собственными руками!

— Серьезно? — выгнул дугой бровь, демонстрируя крайнюю степень удивления. Словно кипяток под кожу вогнали. Внутривенно. Теперь же казалось, что и кишки полыхают. В горле давно уже ком стоял. — Забавно… А что если это ты?

Она замерла под его изучающим взглядом.

А потом задышала часто-часто. Поняла, о чем речь.

Умная девочка!

Пару раз нервно сглотнула, прежде чем тихо произнести:

— Я была неправа… тогда. Ты. Я. Осознала… с годами. Давай не будем винить друг друга. Ты сказал забыть, и я…

— Мало ли что я сказал! Невозможно забыть! Я ПЫТАЛСЯ. Не год. И не два! — не отдавая отчета своим действиям, повысил голос. — Помню я! И ты помнишь.

Хотел на ноги вскочить да отойти подальше, дабы не навредить нечаянно – нервы ни к черту, – но Лера не позволила.

Вцепилась что было сил.

— Пожалуйста, Герман, — уткнулась носом в его ключицу. — Поговорим? Просто поговорим!

И как тут отказать? Вот как?

Еле заметно кивнул, соглашаясь. Девушка едва ощутимо гладила по спине, посылая нервные импульсы в мозг. Расслабляя. И возбуждая одновременно.

Вообще не соображает, как действует на него? Сумасшедшая!

Как есть сумасшедшая!

Давыдов едва не взвыл.

— На тот момент, — произнесла она мягко, — все происходило по любви. Я очень-очень сильно тебя любила! И если бы можно было повернуть время вспять, боюсь… поступила бы точно так же. Я снова бы тебя соблазнила. Называй, как хочешь. Только не ошибкой…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍