Ты для меня? - Людмила Сладкова

Чужое горячее дыхание опалило изгиб шеи:

— Помнится, четыре дня назад – когда пришла за подписью в мою спальню – ты твердила, что отношения тебе не нужны. Неинтересны, — никогда еще его голос не звучал столь мягко и соблазнительно. Обволакивал, будто нежнейший кашемир. Ее голова начала медленно кружиться от нахлынувших эмоций. Или просто воздуха не хватало? — Так и мне они на хрен не сдались!

Фыркнула, возмущенная до предела такой постановкой вопроса:

— Ты понял так, как сам того захотел! — сильнее надавила на его грудную клетку, пытаясь отрезвить. — Мне нужны отношения! НУЖНЫ! Просто сейчас я к ним не готова морально…

Герман не слушал более – поглотил ее возмущенную тираду очередным жестким и вместе с тем чувственным поцелуем. Сердце бешеными ударами гоняло по венам бурлящую кровь. Колени предательски дрожали.

Она держалась. Из последних сил цеплялась за остатки разума и старалась не отвечать. Но когда его рука бесстыдно и по-хозяйски забралась под блузку, миновав белье, девушка сдалась. Простонав, вцепилась острыми коготками в мужскую шею, притягивая ближе.

Давыдов, наоборот, отстранился:

— Ну же! — настаивал. — Соглашайся!

— Нет… ты спятил?

— Будет так сладко, маленькая! Так бесконечно хорошо! На мне… и глубоко в тебе.

Перейдя к более активным действиям, подхватив Леру под бедра, усаживая на свой рабочий стол. Торопливо вклинился между женских бедер.

Он был дико возбужден. И бесконечно зол.

В безумном взгляде, тронутом поволокой, в равной степени плескалось и то, и другое. Мужчина провел указательным пальцем по ее пухлым губам, слегка растягивая их.

— Чего ты хочешь за доступ к своему телу?

Может, и пытался казаться спокойным, только девушка чувствовала, как сильно его трясет от едва сдерживаемого гнева.

— Отношений? Верности? Или сразу в ЗАГС?

Лера готова была истерически хохотать.

Впрочем, так и сделала: рассмеялась прямо ему в лицо.

— ЗАГС явно лишний в этом списке.

В первую очередь себя не понимала!

Ну что за дура?

Он-то прекрасно знал, чего хотел, и шел напролом к своей цели.

А она? Почему так страдала от его слов?

Почему до сих пор не ушла и позволяла прикасаться к себе?

Давыдов навис над ней айсбергом, тяжело дыша.

— Тогда в чем дело?

— Серьезно не понимаешь?

— Я понимаю, что ты таешь в моих руках, — осадил грубо, — и хочешь меня ничуть не меньше. И как бы ни упрямилась, все равно… Мечтаешь. Быть. Мною. Оттрахана!

Так гадко стало вдруг. Словно в грязи извалялась. И обидно.

Герман был прав. Небывалая злость вспыхнула в сознании. Злость на себя!

Ведь это ее предавало собственное тело. Ее!

Пришла пора включать, наконец, мозг. И уносить ноги.

Не удостоив его ответом, спрыгнула со стола и направилась к выходу. Но и двух шагов сделать не успела. Грубо схватив за локоть, Давыдов развернул лицом к себе.

— Не так резво. Мы не договорили.

— Может, ты и не договорил, а вот я уже все сказала!

Как еще под его испепеляющим взглядом не свалилась замертво?

— В чем разница?

— Не понимаю, — с шипением дергала рукой, пытаясь вырваться из его захвата, — о чем…

— Значит, кувыркаться со мной на грязном полу вообще без каких-либо договоренностей – ты можешь! — он хорошенько ее тряханул, едва себя контролируя. — Но стоит…

— Не сравнивай! То была случайность!

— Ах, случайность? Ладно. Тогда ответь мне на вопрос, — ослабил хватку. Предоставил временную свободу. — Только честно! Соврешь – пойму и проверю.

Лера приготовилась ко всему.

Даже гордо плечи выпрямила и брови нахмурила.

— Ты уже потекла от моих поцелуев? — шепнул нежно и до ужаса хрипло. — Уже мокрая?

Поперхнувшись воздухом, ошарашенно уставилась на Давыдова, боясь даже пикнуть. Не выдержав, спрятала пылающие щеки в ледяных ладонях. От резкого контраста по телу побежали мурашки.

— Чего притихла, трусишка?

Она не ответила. Пристыженно молчала. Умом понимала – глупо.

Но как признаться, что действительно течет от его прикосновений?

Как признаться в этом человеку, которому нужно лишь ее тело?

Кто-то скажет – да плевать! Чисто для здоровья!

Лера не могла без чувств. Не умела.

Потому и не подпускала к себе никого без малого полтора года.

А его хотела! И подпустила бы. Бы…

Спустя пару ударов сердца он вынудил ее открыть лицо – перехватил тонкие запястья и развел руки в стороны.

Без резких движений. Очень плавно.

— Мы поступим следующим образом, — мужчина полностью владел собой, в отличие от нее. — Случай у нас, прямо скажем… непростой, если учитывать давнишнюю дружбу наших семей, портить которую не имеем права.

— Хм-м…

— Хорошо! Я предоставлю тебе время для принятия решения.

Оставалось только удрученно поинтересоваться:

— Когда я должна дать… окончательный ответ?

— До полуночи, Лера! — тяжелый вздох. — Приди ко мне через балкон ровно в двенадцать. В том ярко-розовом шелковом пеньюаре, от которого в глазах рябит. Более красочного «да» и не придумаешь. Я все пойму.

— А если…

— Не появишься – тоже пойму, — перебил непреклонно. — Приму твой выбор, как должное. Забудем вчерашние события, как ты и хотела. По рукам?

Неуверенно кивнула. Внутри творился полный раздрай. Полнейший хаос. Судя по всему, ей предстоял нелегкий выбор. Давыдов более не удерживал, а потому поспешила на выход. У самой двери он ее окликнул:

— Имей в виду, я не притронусь к тебе больше, пока не услышу «да»! Взвешенное и осознанное.

— Я должна с горя выброситься в окно?

— Напрасно ерничаешь, мелкая, — хмыкнул со странной интонацией. — Мы же оба знаем – ты придешь!

***

Домой они вернулись к шести часам.

Вместе, как ни странно. Хоть и молчали всю дорогу, думая каждый о своем.