Сборник летописей. Том III - Рашид-ад-дин

и четыре ноги ее сошлись вместе, стрела, попав во все четыре и ранив [их], прошла дальше, попала в пах, брюхо и грудь, и каждое острие ее нанесло рану вдоль. Затем [стрела] попала в шею и горло и нанесла еще две раны, так что по определении таким образом виднелось девять ран. От этого происшествия совсем стерся рассказ о Бахраме Гуре, который ухитрился стрелою пришить ногу дикой козы к уху, чему люди изумляются и уже 1500 лет изображают [этот случай] на стенах и в книгах. Это обстоятельство воочию видели свыше двух тысяч человек.

В среду 23 числа месяца ша’бана [3 V] прибыли гонцы от Токтая, государя улуса Джучиева, и, удостоившись чести приема у государя, в скорости вернулись обратно. В среду последний день месяца ша’бана [9 V] [Газан-хан] переправился через Тигр и по пути приказал переловить курдов, которые чинили всяческие бесчинства. Многих [из них] перебили. 24 числа месяца рамазана [2 VI] [Газан-хан] расположился в городе ислама Уджане. Аминь.

Рассказ о приобретении ходжой Са’д-ад-дином, сахиб-диваном, [царских] милостей и о казни его завистников

Когда государь ислама, благополучно вернувшись из похода в Сирию, расположился в городе Уджане, он 27 числа месяца зи-л-ка’дэ [3 VIII 1301] лета 700 удостоил ходжу Са’д-ад-дина большой милостью, пожаловал ему ал-тамгу и вверил ему дела по должности сахиб-дивана. В первый день месяца зи-л-хиджджэ [7 VIII] была свадьба Кутлугшах-нойона с Иль-Кутлуг, дочерью Гейхату. На той летовке некоторые приближенные [государя] и сахибы-диваны, как то: Кази-Саин, шейх Махмуд, сейид Кутб-ад-дин Инджу-и Ширази и другие нукеры учинили [между собой] совет, как [им] устранить ходжей, и выжидали удобного случая. На собрании, где государь пил вино и вспоминал эмиров, присутствовал [также] сейид Кутб-ад-дин Ширази и сказал: «Башмиш был человеком прекрасного образа жизни». Государь ответил: «Ты потому говоришь об его прекрасных качествах, что вы вместе ездили в Шираз, и он стал орудием стяжания и вытягивания прибыли для тебя. Вы много |A 263b| денег оттуда вывезли». Затем сказал: «Вы постоянно вертелись вокруг мятежа и крамолы». Кутб-ад-дин спьяна сказал: «Государь изволит говорить |S 569| чудеса, будто был на нашем совете». Государь по догадке и проницательности почуял их дело и приказал, чтобы в ту же ночь шейха Махмуда заключили под стражу. Наутро схватили Кази-Саина, сейида Кутб-ад-дина, Му’ин-ад-дина Хорасани, Амин-ад-дина-эюдэчи и Са’д-ад-дина Хабаша и учинили над ними суд. Через семь дней отпустили Амин-ад-дина, а через десять дней Са’д-ад-дина Хабаша, потому что за обоими вины не оказалось. В понедельник 22 числа месяца зи-л-хиджджэ [28 VIII] в местности Дуль казнили Кази-Саина, сейида Кутб-ад-дина и Му’ин-ад-дина, а шейха Махмуда по ходатайству Булуган-хатун [Газан-хан] освободил 15 числа мухаррама 701 года [20 IX 1301]. Хотя государь ислама Газан-хан был весьма мягкосерд и совсем не позволял мучить животных, так что даже если когда-нибудь в кушанье попадала муха, он вытаскивал ее своею благословенною рукою тихонько, чтобы не сломались ее крылья, клал [ее], чтобы она оправилась и пускал ее лететь, однако он говаривал: «Убить невинного комара для меня тяжелее, чем преступного человека, ибо оставление в живых бунтовщика причиняет великий вред, особливо в делах государства и власти».

Рассказ о походе государя ислама Газан-хана в Аладаг, переезде оттуда через Нахчуван на зимовку в Арран и прибытии гонцов, которые ходили в Миср

В среду 15 числа месяца мухаррама лета 701 [20 IX 1301] державные знамена направились в Аладаг. 21 числа упомянутого месяца [26 IX] Кутлугшах-нойон с войском отправился в Мерагу с намерением итти в Диярбекр, а государь ислама в четверг 2 числа месяца сафара [7 Х] остановился в аладагском дворце. В воскресенье 2 числа месяца раби’-ал-авваль [5 XI] он через Нахчуван двинулся из Аладага в Арран. Вышел приказ, чтобы эмир Кутлугшах из Диярбекра вернулся обратно. В понедельник 16 числа месяца раби’-ал-ахыра [19 XII] прибыли казий Кемаль-ад-дин Мавсили и Али-ходжа, которые ездили послами в Миср. Когда ставки расположились в юрте Карабаг в Арране, государь ислама там долго не задержался, выступил на охоту в горы Ширвана и Легзистана и несколько дней там охотился. Оттуда он направился на охоту на лебедей в Говбари и некоторое время там предавался охоте на птиц и ловле рыбы. Оттуда он переехал на залив[670] [?], который государь назвал Кушкоюн. Тот морской берег простирается до пределов ...[671] Журавли и утки, которые, возвращаясь с зимовки, направляются на летовку, пролетают там.

Когда державные знамена прибыли в те края, а они [лежат] близко от Дербента, Токта, государь улуса, обратился в бегство. Его царевичи и эмиры, которые находились близко от этой стороны, в предположении, что покоряющие мир знамена направляются в ту [их] сторону, ударившись в бегство, перешли на ту сторону рек. Через некоторое время они узнали, что действительность была вопреки их предположению, и снова купцы стали ездить туда и обратно. В то время все эмиры Легзистана, которые с давних пор, бунтуя и восставая, скрывались в тех неприступных горах, послушно и добровольно покорились и искренне обратили лицо к служению [государю] и взялись рукой за крепчайшую рукоять послушания и повиновения. Толпу воров и бродяг,[672] которая укрылась из владения Азербайджан в те горы и предпринимала грабежи и разбой на дорогах, полностью переловили и перебили. Возвратясь из тех краев, [Газан-хан] остановился в ставках в Билясуваре и Хамашахрэ и [затем] пошел на охоту по дороге на владения Талыш |S 574| и Испахбад.

|A 264а| Газан-хан приказал среди тех гор построить из жердей и хвороста две сходящиеся клином изгороди длиною в один день пути, так чтобы между концами изгородей в широкой части клина расстояние было около одного дня пути, а в узкой пятьдесят гязов, и в тупике их сделали из дерева наподобие загона. После этого воины устроили облаву и гнали дичь, как то: горных буйволов, джуров, диких коз и ослов, шакалов, лисиц, волков, медведей и других всевозможных диких и хищных зверей во внутрь изгороди до тех пор, пока они все не собрались в том загоне. Поскольку они находились между обеими изгородями, а выхода не было, то они поневоле все попали в загон. Государь ислама с Булуган-хатун восседал на помосте, который построили в середине, и любовался на тех животных. Часть их перебили, а часть отпустили на волю.

Оттуда [Газан-хан], прогуливаясь, ехал от привала к привалу, до стольного города Тебриза. Жители владений, мужчины и женщины, большие и малые, с полным своим желанием и искренне воздымали