Бисмарк: Биография - Джонатан Стейнберг

«Бисмарку бесцветное положение Бухера при дворе было выгодно. Он знал: Бухер понимает, что всем обязан ему. Поэтому князь Бисмарк обращался с ним, как с рабочим инструментом, использовал во всякого рода строго конфиденциальных и личных делах… Он выражал недовольство или высказывался неодобрительно о Бухере только тогда, когда считал, что Бухер не исполнил должным образом поручение. Бисмарк никогда не превращал личность Бухера и нестандартность его поведения в объект для всеобщего увеселения, как это нередко случалось в отношении Абекена… Низкорослый и чахлый, с невероятно уродливым и болезненным лицом, он (Бухер) обладал той сдержанностью, замешанной на робости и озлобленности, которой отличаются люди, теряющиеся из-за ощущения собственной неполноценности. Его непростое психологическое состояние усугублялось сильным влечением к противоположному полу, доставлявшим ему немало горьких минут… Так случилось, что в последние недели нашего пребывания в Версале, в огромном кабинете виллы Жессе я сидел между Бухером и Вагенером; человек, отказавшийся платить налоги, и основатель газеты «Кройццайтунг» почти не разговаривали друг с другом. Бухер признался мне, что, когда ему пришлось бежать зимой 1848 года, ордер на его арест, который надо было отправить по телеграфу, подписывал Вагенер. Бухеру удалось бежать только потому, что телеграф в этот день не работал»79.

В августе 1863 года король и Бисмарк решили снова пойти в наступление на либералов и провести очередные «конфликтные выборы». 2 сентября 1863 года ландтаг был распущен. Кронпринц не одобрил ни выборы, ни политику репрессий. Он написал об этом Бисмарку, и между ними состоялся откровенный разговор, содержание которого Бисмарк изложил в мемуарах:

...

«Я спросил его, почему он держится так далеко от правительства, – ведь через несколько лет это будет его правительство; если он имеет несколько иные принципы, то ему следовало бы не быть в оппозиции, а подумать о том, как бы содействовать (будущему) переходу. Он резко отклонил это, предполагая, по-видимому, что я хотел подготовить себе почву для перехода на службу к нему. На протяжении многих лет я не мог забыть того враждебного выражения и олимпийского величия, с каким это было сказано; я до сих пор вижу откинутую назад голову, вспыхнувшее лицо и взгляд, который он бросил на меня через левое плечо. Я подавил свое собственное волнение, подумал о Карлосе и Альбе (акт II, сцена 5) [47] и ответил, что говорил в приливе династических чувств, желая снова наладить более близкие отношения между ним и отцом в интересах страны и династии, коим вредит происшедшее между ними отчуждение… Я выразил надежду, что он отбросит мысль, будто я стремлюсь со временем сделаться его министром; этого никогда не будет. Он так же быстро успокоился, как и пришел в раздражение, и закончил разговор дружескими словами» [48] 80.

Закручивание гаек коснулось и вооруженных сил, когда король выпустил директиву: «Дальнейшее участие армии и флота в выборах противоречит духу и назначению конституции. Считаю это неуместным»81. А 7 октября Бисмарк направил государственным служащим еще один приказ, ограничивающий их права. Текст был напечатан в только что учрежденной правительственной газете «Провинциель корреспонденц»:

...

«Согласно положениям закона, всем лицам, находящимся на военной и государственной службе, помимо долга как подданных короля, надлежит проявлять особую верность и повиновение в дополнение к своим служебным обязанностям. Проявление верности и повиновения несовместимо с участием в партийной политической деятельности, направленной на принижение, ограничение и свержение правительства, назначенного королем и действующего от его имени. Элементарный здравый смысл подсказывает, что явное пренебрежение обязанностями несовместимо с пребыванием на службе»82.

20 и 28 октября состоялись первый и второй раунды выборов в ландтаг. Вагенер и Бланкенбург были избраны депутатами в Бельгарде (Померания), в округе Клейста. «Провинциель корреспонденц» торжествовала:

...

«Маленький отряд из одиннадцати консерваторов, действовавших в прежней палате, вырос сразу в четыре раза. Среди новых депутатов-консерваторов мы видим несколько блистательных и боеспособных лидеров тех, кто предан королю»83.

Результаты выборов на самом деле были неутешительными для министерства Бисмарка. Сдвиг влево продолжился, как и в 1862 году. Прогрессисты получили 141 место, увеличив свое представительство на шесть человек. Численность других либералов возросла с 96 до 106 человек, а «конституционалисты», самая большая фракция в 1858 году, либералы «новой эры», испарились полностью. Правда, теперь в парламенте уже было не одиннадцать, а тридцать пять консерваторов84.

6 ноября Ганс фон Клейст-Ретцов послал своему другу вдохновляющую цитату из Библии. Он написал:

...

«Вчера я прочитал в Откровении, глава 2, стих 27: “Кто побеждает и соблюдает дела Мои до конца, тому дам власть над язычниками,

И будет пасти их жезлом железным; как сосуды глиняные, они сокрушатся, как и я получил власть от Отца Моего”» [49] .

Бисмарк пометил на полях: «О, этот Ганс, Божий громовержец!»85

9 ноября 1863 года Вильгельм I открыл сессию ландтага тронной речью. Король дал ясно понять, что согласится только на такой законодательный акт, который будет обеспечивать содержание существующей структуры армии86. Верхней палате – палате господ – понравилось выступление монарха. Большинством голосов – 72 к 8 – пэры приняли обращение к королю, подготовленное Гансом фон Клейстом. В нем особо отмечалось:

...

«Правительство вашего величества в полном соответствии с обязанностями, возложенными на него королевской властью как первоосновой нашей конституции, пунктуально соблюдая конституцию и существующее законодательство и в то же время не располагая утвержденным государственным бюджетом, счастливо отвратило грозившую нам опасность, а именно твердо придерживаясь политики реорганизации армии, отказ от которой означал бы предательство государственных интересов»87.