Генерал-фельдмаршал светлейший князь Михаил Семенович Воронцов. Рыцарь Российской империи - Оксана Юрьевна Захарова

В 1838 г. был образован Совет главного управления Закавказским краем, и 16 декабря 1839 г. Комитет об устройстве Закавказского края определяет свое отношение к региону как к части России.

В «Наказе Главному управлению Закавказским краем» подчеркивается, что сближение его с Россией основывается, в первую очередь, на внедрении в местную гражданскую жизнь монархических начал империи.

Главное управление должно направлять «<…> все свои действия к доставлению жителям всех сословий, в общественном и частном их быту, всех тех выгод и преимуществ, коими пользуются жители империи <…>»[674].

Главное управление покровительствует всем вероисповеданиям, согласно законам империи.

Развитие просвещения в крае должно учитывать потребности и обычаи местных жителей. В целом действия правительства утверждают среди народов Кавказа «<…> не словами, а делом непоколебимую преданность к Престолу, доверие и уважение к правительству и властям, им поставленным»[675].

Сложность и многоступенчатость аппарата управления, медлительность делопроизводства, увеличение расходов заставили правительство Николая I вспомнить и апробированную административную форму – кавказское наместничество, впервые организованное в 1785 г. Оно состояло из Екатеринедарского, Кизлярского, Моздокского, Александровского и Ставропольского уездов. К началу 40-х гг. территория наместничества значительно расширяется, и, согласно Положению о разделении Закавказского края 1846 г., к вышеуказанным областям влияния наместника добавляются губернии Тифлисская, Кутаисская, Шемахинская, Дербентская и с 1849 г. – Эриванская.

27 ноября 1844 г., находясь в Алупке, генерал-губернатор Новороссийского края и Бессарабской области М. С. Воронцов получил личное послание Императора, в котором тот сообщил ему об обострении ситуации на Кавказе, где к прежним проблемам края прибавилась еще одна, быть может, самая опасная – среди разобщенных племен, не знавших одной власти, появился лидер, сплотивший всех под своим началом.

Как известно, бороться с объединившимся противником несравненно труднее, чем с разобщенным.

«<…> считаю нужным избрать исполнителем моей непременной воли лицо, облеченное всем моим неограниченным доверием и соединяющее с известными военными доблестями опытность гражданских дел, в сем поручении равномерно важных»[676], – писал Император Николай Павлович Воронцову, подчеркивая при этом, что ввиду особого уважения к графу М. С. Воронцову желает узнать его мнение по этому поводу и только затем обнародовать приказ о его назначении.

Как вспоминал впоследствии М.П. Щербинин, прочитав письмо, Михаил Семенович сказал: «Государю угодно меня назначить на Кавказ; но могу ли я, при настоящем положении этого края, принесть ему какую-либо пользу? Я стар и дряхл; тут нужны силы свежия, неизнуренныя летами и трудами. Я должен отклонить от себя высокое назначение, которое не в состоянии буду выполнить» [677].

Но через некоторое время М.П. Щербинин был вызван к генерал-губернатору и услышал от него слова, в которых содержится основной смысл жизненной позиции М. С. Воронцова: «Я был бы не Русский, если б посмел не пойти туда, куда Царь велит»[678]. Решение было принято.

Назначение М. С. Воронцова на Кавказ стало неожиданным даже для близкого окружения графа. Согласно воспоминаниям Н.Н. Мурзакевича, выше приведенные письма Императора М. С. Воронцову с предложением быть наместником и главнокомандующим на Кавказе, были никому не известны, и до приезда графа из Алупки в Одессу это назначение держалось в тайне. Как мы уже писали, М. С. Воронцов был буквально атакован просьбами военных и гражданских чинов служить при нем на Кавказе.

В январе 1845 г. Михаил Семенович выехал в Петербург, где вскоре произошла отставка «правой руки» военного министра генерала Позена. Современники связывали это событие с его намерением урезать права наместника, принятые Императором в «Высочайшем рескрипте графу Воронцову от 30-го января 1845 года № 18 679». Они заключались в следующем:

1. Кавказская область входит в состав территории, на которую распространяется гражданское управление, и областное начальство при решении дел, превышающих его полномочия, обязано обращаться к наместнику, минуя министерство.

2. Наместник должен сам решать, прибыв на место, какие вопросы может рассматривать Совет Главного управления самостоятельно, а какие имеет право утвердить лишь наместник. Причем в совете обязан присутствовать начальник гражданского управления, вместо М. С. Воронцова.

3. Наместник приобретает право принимать лично на месте решения по делам, которые ранее представлялись на разрешение министерствам от Главного управления Закавказским краем. Дела законодательные подчинялись старому порядку.

4. Сверх указанных мер, М. С. Воронцову предоставлялось право, исходя из необходимости, на месте принимать любые меры, донося о них лично Императору.

М. С. Воронцов имел возможность самостоятельно принять практически любое решение, если этого требовали обстоятельства, и уже затем сообщить о действиях и причинах Императору.

Исходя из вышеуказанного, можно говорить о еще большей децентрализации управления Кавказского края, в сравнении с теми правилами, которые и были высказаны в «Наказе Главному управлению Закавказским краем», изданному в 1842 г.

Данная мера позволяла, минуя многочисленные инстанции, быстрее воплощать задуманное, что еще более превращало Кавказский край в самостоятельную административную единицу.

7 марта 1845 г. было назначено время отъезда М. С. Воронцова на Кавказ. «Чудесная, весенняя, ясная, тихая погода на море, почти весь город, высыпавший на Приморский бульвар и на пристань пароходную, представляли картину великолепную. Толпы простого народа, от искреннего сердца, провожая князя, высказывали ему пожелания всяких благ. Меховая кавказская шапка, надвинутая на глаза, отчасти прикрывала слезы доброго боля-р и н а, за всех болеющего. Такое всеобщее народное заявление начальнику края, удаляющемуся, может быть, навсегда, есть венок гражданский <…> в наше время, награда, выходящая из уровня всех существующих знаков отличий!»[679]

Передав управление Новороссийским краем генерал-лейтенанту Федорову, граф Михаил Семенович отправился к месту своего нового назначения и 25 марта (по ст. ст.) 1845 г. он был в Тифлисе.

М. С. Воронцов прибыл на землю, первая встреча с которой состоялась еще в юности, почти сорок лет назад. Но есть и более поздние свидетельства того, что Воронцов интересовался Кавказом, еще будучи генерал-губернатором Новороссийского края и Бессарабской области. Свидетельство этому мы находим в письме 1837 года графу А.Х. Бенкендорфу[680]. В этом послании М. С. Воронцов подробно комментирует предполагаемый маршрут Императора Николая Павловича на Кавказ.

В связи с обострением военной обстановки на Кавказе М. С. Воронцов не имел возможности полностью сосредоточить свою деятельность на вопросах гражданского управления регионом, «где неприятель отбивал наши пушки и составлял из них свою артиллерию, то и дело забирая в Дагестане наши крепости и укрепления»[681], – писал В. Толстой.

Вскоре после прибытия в Тифлис М. С. Воронцов был обязан начать подготовку к Даргинскому походу, основной план которого «не им был предначертан, да и войска были собраны еще до его прибытия»[682].

После смотра войск 22 апреля М.