Своя дорога - Галина Ли

Пришлось пожалеть, что не притащил с собой сирин: я не маг и многое не вижу, хотя часто чувствую. Правда, когда становлюсь… не собой, мои способности резко возрастают. Так что если попробовать…

Хоть и не хочется мне превращаться бог весть в кого, а придется.

Пожалуй, единственный шанс найти источник заразы — это трансформироваться. Чтобы не служить причиной новых легенд и страхов, пришлось вернуться к кладбищу: с этим местом традиционно связаны жуткие сказки, одной больше, одной меньше — не важно.

Преобразился в одной из заброшенных гробниц, стоя на ломких, истлевших остовах, да простят мне усопшие это кощунство. Трансформировался полностью: необходимы были все возможности второго тела. Да и не оборотень я — не умею меняться частично.

Сначала, когда рассматривал город, ничего не происходило, но потом…

Потом в воздухе проявились тонкие струйки ядовито зеленого цвета. Они тянулись вверх, как мелкие нитчатые пузырьки в потревоженном болоте.

Струек было девять. По числу грехов человеческих.

Шутник, однако, этот маг! Чтоб его демоны к себе во время колдовства утянули!

Я присмотрелся ко дворам, из которых сквозило зеленой заразой, стараясь запомнить их расположение и то, что находится рядом.

Надо сегодня успеть проверить хотя бы один!

Домой я добрался затемно. Хвала Ирие, почти без приключений. Почти — если не считать встречи с компанией вампиров на одной из улочек.

Нежить при виде меня рванула огородами, не дожидаясь драки.

Видно князь крепко промыл своим подданным мозги, запретив со мной связываться. Или они просто ищут способ выкрасть малышку и не хотят лишний раз привлекать внимание и терять бойцов.

А колодец я все-таки нашел. В опрятном ухоженном дворе, полном цветущих растений. Больше всего меня удивило, что отсутствовал запах разложения, хотя вода просто сочилась смертью. Мне даже повторно трансформироваться не пришлось, чтобы ее почувствовать — хватило человеческой ипостаси.

Обследовать колодец не стал — утренняя дурнота так и не прошла, дополнившись еще и головокружением — я попросту боялся сверзиться вниз.

Вот приведу Агаи, решим на месте, что дальше делать.

Домой добрался полностью разбитый и опустошенный.

Есть совсем не хотелось, и я надолго застрял в бассейне, желая смыть с себя не только пыль, но и впечатления, покрывшие мою душу отвратительной коростой.

Вода немного помогла — на сердце стало легче.

Правда, когда одевался, заметил — шатает меня, словно под ногами не земля, а зыбкие острова учинарку. Хотелось растянуться прямо тут, на холодном каменном полу, прижавшись к нему всем телом.

С трудом пересилив это нездоровое желание, сделал несколько шагов, но до кровати не дошел: ноги внезапно подкосились. Перед глазами появились тощие щиколотки Эрхены, и я выругался.

Волшебник недоделанный, какого хрена твоя защита не сработала?!

Даже в таком состоянии я сообразил, что заразился.

А потом мир вокруг поплыл, как дешевые чернила на письме, попавшем под дождь, и я провалился во тьму.

Глава 30

Очнулся я в очень странном месте, где небо скрывалось в клубах желтого дыма, висящего над головой плотным ядовитым облаком.

Я лежал на краю скалы, и мир, покуда хватало взгляда, казался безрадостным огненным адом: голые дымящиеся горы, а между ними, в разломах, потоки лавы. Но жар исходил не только от огненных рек. Тлел сам камень, то и дело, вскидывая вверх маленькие язычки красного пламени.

Я лежал, ощущая, как лижет огонь мою кожу, и она покрывается волдырями, которые тут же лопаются, оставляя на теле кровоточащие язвы, а волосы на голове и теле скручиваются, распространяя запах паленой щетины. А еще я понял, что не знал что такое настоящая боль.

Но хуже всего было то, что место оказалось обитаемым — прямо из огня вынырнули злобные карлики, невзлюбившие гостя с первого взгляда. Они кривлялись, стегая хлыстами из гибкой проволоки по открытым ранам, и скалились при удачных ударах. И когда светящееся от жара жало попадало по ранам, боль пронзала меня, лишая возможности не то что думать, а и просто дышать.

Мне бы раскидать уродцев! Расшвырять во все стороны! Но возможности пошевелиться не было — меня оплели черными кольцами гигантские черви, вылезшие прямо из раскаленной скалы. Они продырявили плоть насквозь, протащили свои колючие тела между ребрами, сквозь руки и бедра.

Оставалось только рычать от злобы на свою беспомощность, проклиная все и всех до тех пор, пока язык не распух от жажды. Кода же он почернел и перестал умещаться во рту, я взмолился, прося воды или смерти.

Кто- то из карликов сунул под нос чашку, и теплая жидкость хлынула в высохшее горло. Но через три глотка вода превратилась в горький яд, разъедающий нутро.

Тогда я попробовал сам стать демоном, надеясь на силу второй ипостаси.

Увы, не получилось — видно мои мучители были могучими колдунами.

Сколько продлилась эта пытка, сказать не могу, я потерял счет времени. Каждая секунда жизни в этой пропитанной жаром и дымом преисподней казалась вечностью. Возможно, что минуло несколько лет, а может — всего пару часов!

Иногда в непрерывных мучениях случались передышки: откуда-то издалека долетал изумительно красивый голос — женщина пела на неизвестном мне языке что-то похожее на колыбельную. И в этот момент, повинуясь незримой певице, скалы становились холоднее, карлики прятались, а к измученному телу прорывался свежий ветерок. И даже язвы на теле болели меньше.

И тогда я проваливался в забытье и засыпал. Правда, пробуждение было ужасно — демоны находили способы доставить мучения.

Ох, если бы я только мог освободиться от оков!

Когда боль становилась совсем невыносимой, я кричал, пробуя вырваться снова и снова.

И все это время задавал сам себе вопрос — за что Ирия возненавидел меня, отправив в это страшное место? За что?!!

Наконец, в тот момент, когда мое тело почти превратилось в истлевшую головешку, способную рассыпаться на куски от неловкого прикосновения, жестокий бог спохватился, решив, что такого страшного наказания я все-таки не заслужил.

Тело скрутило знакомое чувство, и я обрел тот облик, в котором мне сам царь мертвых не страшен. В тот же момент острые шипы рассекли панцирь колючих червей, словно лезвие клинка — пергамент, давая возможность двигаться туловищу.

Я рванулся, желая уйти от боли и горя добраться, наконец, до своих мучителей… И тут же пекло исчезло, явив взору ровные стены спальни, и яркий свет.

Зрение, ослабленное ядовитым жаром, восстановилось не сразу: комната по-прежнему плыла и кружилась, из этой круговерти я с трудом выхватил сердитое бледное лицо, склонившееся надо мной. Маленькая ладошка легла прямо на шип и толкнула обратно в кровать.