Сумерки над Джексонвиллем. Лесной мрак - Брижит Обер

— Нужно рассказать им то, что нам известно, — решительно заявляет Иветта.

Моя коляска трогается с места. Мы то и дело натыкаемся на людей. Иветта все время извиняется, Виржини уже рыдает в голос. Иветта упрямо движется вперед; не реагируя на сыплющиеся на нее со всех сторон оскорбления и насмешки, она толкает мою коляску, волоча за собой рыдающую Виржини.

— Месье полицейский, месье полицейский!

— В чем дело? Я занят.

— Малышка совсем недавно играла с ним.

— С кем это — с ним?

— Ну… с жертвой!

— Откуда вам известно, о ком идет речь?

— Говорю же я вам: мы с ним знакомы. Его зовут Матье. Вон его старший брат сидит в вашей машине.

— Пройдемте–ка со мной. Расступитесь, пожалуйста, пропустите эту даму. Нет, месье, ваша помощь не понадобится, пропустите нас, да поскорее…

Мы продвигаемся вперед.

— Эта дама говорит, что малышка совсем недавно играла с погибшим.

Молодой, но очень по–мужски звучащий голос:

— Вот как? Минуточку; отойдемте–ка в сторонку. Ну, малышка, как тебя зовут?

— Вир… жи… ни.

— Почему ты плачешь?

Виржини — явно с трудом — произносит:

— Мама…

— Наверное, у нее шок, — вмешивается Иветта.

— Ты совсем недавно играла с Матье?

— Они вместе отправились купить себе конфет, а вернулась она уже одна. С тех пор ни его брат, ни мы его не видели, — вместо Виржини отвечает Иветта.

— Значит, вы пошли покупать конфеты?

— Нет, жвачку… — всхлипывая, с трудом произносит Виржини.

— И куда потом направился Матье? Он разговаривал с кем–нибудь из посторонних?

— Я не знаю. Он сказал, что пойдет к брату.

— Ты не видела, чтобы он еще с кем–то разговаривал? Я имею в виду — с кем–то из взрослых?

— Нет.

Мерзкая маленькая лгунья. Ты ведь видела убийцу и сама мне об этом сказала; ты видела его, но теперь ничего не говоришь. Но почему, почему?

— Ладно, слушай… Если что–нибудь вспомнишь, скажешь об этом маме.

— Это не моя мама, это — няня Элизы.

— Я — компаньонка мадемуазель Андриоли, — обиженно уточняет Иветта.

— А мадемуазель Андриоли — это вы? — спрашивает меня инспектор.

— Она — жертва очень тяжелого несчастного случая, так что ответить вам она не в состоянии.

— Ах вот как? Простите. Хорошо. Сейчас я запишу ваши фамилии и адреса.

— Иветта Ользински, улица Карм, дом 2; это в Буасси. Мадемуазель Элиза Андриоли — живет там же. Малышку зовут Виржини Фанстан, ее адрес — проспект Шарля де Голля, 14, это в Меризье.

— О'кей. Вот моя визитная карточка. Я — инспектор Гассен. Флоран Гассен. Вам нужно будет прийти в участок, чтобы оформить официальные показания.

— Мы хорошо знакомы с комиссаром Иссэром.

— Да? Он в Париже. Простите, мне пора. Ты хорошо меня поняла, Виржини? Если что–нибудь вспомнишь, непременно попроси вызвать меня. Это очень важно…

Виржини молча шмыгает носом. Инспектор Гассен уходит. Иветта, толкая мою коляску, тихонько шепчет:

— Это ужасно: они погрузили тело на носилки в пластиковом мешке, совсем как по телевизору показывают; надеюсь, Виржини этого не видела.

Наше возвращение домой выглядит весьма печально. Иветта молча толкает мою коляску. Мне грустно, ужасно грустно, и я совершенно растеряна. Ведь подумать только: наверное, Матье вполне можно было спасти, если бы Виржини решилась рассказать о том, что знает… Но как она плакала! Несчастная девчонка, должно быть, совсем уже потеряла голову. Только что я была страшно зла на нее. А теперь не знаю что и думать: мне ее жаль. Матье убили. Она сказала мне, что его убьют — и его убили. Может, она просто–напросто обладает даром предвиденья?

В гостиной холодно. К вечеру воздух заметно — и почти по–осеннему — посвежел. Иветта проводила Виржини домой; затем принялась гладить белье, как всегда болтая со мной при этом:

— Несчастные Фанстаны: для них это такой страшный удар. Должно быть, только о том и думают, что убийца Рено бродит где–то совсем рядом. А Виржини — она же так и плакала, не переставая ни на минуту, когда я оставила ее там! Просто чудовищно. По–моему, было бы куда лучше, если бы в такую минуту Поль остался дома, но ему срочно потребовалось встретиться с каким–то клиентом — или что–то в этом роде. А возвращаясь, я случайно повстречала Стефана Мигуэна. С него уже сняли бинты. Велел непременно передать вам привет. Он очень спешил на строительную площадку.

Ах да, он ведь — владелец строительного предприятия. Насколько я помню, с Полем они познакомились вроде бы в банке. Да, точно: он — клиент того банка, в котором работает Поль, и тот — в качестве заместителя директора — сам лично занимался его счетами. А потом уже они обнаружили, что оба — страстные любители бега трусцой. И теперь у них общая тайная мечта: принять участие в Нью–Йоркском марафоне. Поэтому они буквально помешались на своих тренировках. Лично я в свое время не очень–то любила бегать, особенно по асфальту. Ну вот! Иветта включила новости… Все время — одно и то же… Ах нет, на сей раз — не совсем…

«В одном из парижских пригородов совершено чудовищное убийство. Девятилетний мальчик, Матье Гольбер, был найден задушенным на автостоянке возле торгового центра сегодня, во второй половине дня. Это жуткое преступление — наверняка дело рук все того же, очевидно, психически ненормального убийцы, что два месяца назад задушил восьмилетнего Микаэля Массне. Все население Буасси–ле–Коломб охвачено ужасом. Наш специальный корреспондент, Мишель Фалькон, находится сейчас там. Слушаем вас, Мишель…

— Здравствуйте. У микрофона Мишель Фалькон. Сейчас в Буасси–ле–Коломб, где менее чем за три месяца были убиты двое детей, царит подавленное настроение. Тот факт, что данное преступление лишь подтверждает ранее выдвинутую гипотезу, согласно которой два последних убийства самым непосредственным образом связаны с совершенными ранее и до сих пор нераскрытыми аналогичными преступлениями, вряд ли способен сколько–нибудь успокоить проживающих в этом районе мирных граждан. Население Буасси–ле–Коломб повергнуто в состояние, близкое к панике; кое кто поговаривает о необходимости формирования добровольческих отрядов самообороны. Дивизионный комиссар Иссэр, на котором лежит ответственность за расследование данных преступлений, решительно отказывается от каких–либо комментариев, однако утверждает, что в деле все более четко просматривается некий вполне определенный след».

Далее передают краткий перечень предыдущих убийств — наверняка в этот момент на экране показывают фотографии погибших мальчиков. Потом — опрос населения: какой–то пенсионер, домохозяйка, владелец гаража высказывают свое мнение. Потом — крики, рыдания, звук захлопнувшейся двери, и — мужской голос: «Оставьте нас в покое». Это, конечно же, семья убитого Матье, «которая, судя по всему, все еще находится под воздействием шока от случившегося несчастья, а потому явно не в состоянии принять нашу съемочную группу».

Звонит телефон. Иветта, бормоча себе под нос проклятия, поднимается с места. Диктор рассказывает уже о парусных гонках в Средиземном море.

— Алло? Ах, это вы, Жан. Добрый вечер. Да, это ужасно, не правда ли? Мы обе страшно взволнованы. Нет, что вы, не беспокойтесь. Спасибо, очень мило с вашей стороны… Да, конечно — завтра, как и договаривались. Хуже всего то, что мы сами там были, возле торгового центра… Да, и представьте себе: Виржини играла с этим самым малышом как раз перед тем, как он пропал!.. Да…

Довольно трудно одновременно слушать разговор Иветты с Жаном Гийомом и новости. Опять звонок — на сей раз во входную дверь. Определенно, это уже слишком. Иветта извиняется, вешает трубку и бежит открывать.

— Мадемуазель Андриоли дома?

Иссэр! Должно быть, бросив все, примчался из Парижа.

— Проходите. Мы как раз ужинаем.

— Простите, что помешал. Приятного аппетита. Добрый вечер, мадемуазель.

Я приподнимаю палец.

— Я вернулся сразу же, как только узнал о том, что здесь произошло. Если позволите, я хотел бы поговорить с мадемуазель Андриоли наедине.

Алле–гоп! Он тут же выкатывает меня в вестибюль: чувствую запах мастики, с помощью которой Иветта утречком надраивала здесь пол; и — с места в карьер — произносит:

— Странное совпадение, не так ли? Я имею в виду тот факт, что вы с малышкой Виржини оказались практически на месте преступления. А известно ли вам, что подобные цепочки совпадений мне совсем не нравятся? Что же до Матье Гольбера, то на сей раз убийца вскрыл своей жертве грудную клетку и вырезал сердце. Уже после того, как ребенок умер, разумеется.

Разумеется. Интересно: вырвет меня сейчас или нет?

— Тело лежало между двумя машинами. Чтобы орудовать вот так: среди бела дня, на достаточно оживленной автостоянке, убийца должен обладать изрядной долей легкомыслия — либо он просто был в бессознательном состоянии; правда, если присесть на корточки между машинами, то в видеокамеры не попадешь — я сам это проверил… Маловероятно, чтобы преступник скрылся бегом с места убийства, засунув сердце жертвы себе в карман. Знаете, что я по этому поводу думаю? Что он и приехал, и уехал на машине. А с автоматическими стоянками у нас вечная беда: тамошний служащий, как правило, почти не обращает внимания ни на водителей, ни на сами машины; однако раз на раз не приходится. Как видите, я с вами совершенно откровенен. Виржини что–нибудь известно?