Донецко-Криворожская республика: расстрелянная мечта - Владимир Корнилов

«Конечно, — писал он, — протестами во имя права наций на самоопределение невозможно было остановить империалистическое нашествие»[771].

Через несколько дней после начала немецкого вторжения областной комитет ДКР рассматривал оба варианта — вторжения немцев на территорию республики и остановки их наступления. Еще до ратификации Россией Брестского мира «Донецкий пролетарий» писал: «Несомненно, гайдамацкие банды в случае мира будут требовать отнятия от Советской власти Харьковской и Екатеринославской губерний в их пользу… Совет Народных Комиссаров Донецкой республики, однажды постановив о создании и целости этой республики, не остановится ни перед чем, чтобы защитить ее от петлюровской банды жадных хищников»[772].

Нарком Васильченко доказывал, что «подписываемый мир является простой бумажкой, которая никого ни к чему не обяжет». При этом он настаивал на том, что Брестский мир не касается ДКР. «Счастливый исход для местной советской власти оратор видит в том, что недавно провозглашена Донецкая республика. Действие того пункта мирного договора, который касается Украины, естественно, не распространяется на Харьков и Донецкий бассейн», — заявил нарком[773].

Этот тезис — о нераспространении условий Брестского договора на Донецкую республику — использовался затем неоднократно. «Донецкий пролетарий» писал в те дни на потрясающем суржике (специально приведу цитату в полном соответствии с оригиналом, чтобы читатель убедился, насколько в те дни были не сформированы еще литературные нормы украинского языка): «Тепер украінско — німецькі банди після того як заняли Кіівску і Волинску губ. двинулись на Полтаву і Харьків. Що вони йдуть на Полтаву то це і повино будте, бо Полтава в украінской республикі і коли вони хочут прибрати до своіх рук всю Україну, то певно і Полтаву не мене участь Кііва та іншіх міст Украіни. Алеж шо ім треба в Харькові, яке вони мают право чипати город другої республикі, не той, на котру вони накладають свою грязну руку і німецкий сапог, а другоі: Донецко-Криворожской, республикі… Може вони примусють всю Украіну згодитися будте іхніми холопами, алеж робітників та селян Донецко-Криворожской республіки вона не здоліє бо це народ… не злякається и як один вони повині стати и стануть захищати свою республіку від кровожадних украінскіх павуків котри хочут свои пазури простягти до неі»[774].

Власти ДКР выразили свою позицию в статье «Надо спасать Донецкий Бассейн», опубликованной в «Известиях Юга». Основная цель Донецкой республики была выражена довольно четко — «спасение для России Донецкого бассейна».

В статье утверждалось: «Поскольку Украина отделяется от России — это ее дело. Мы за ней не идем. Такова принципиальная сторона вопроса о взаимоотношениях между Донецкой Республикой и остальными… Теперь особенно необходимо подчеркивать этот момент в выделении Донецкого бассейна в автономную республику. Надо на весь мир кричать о том, что Донецкий пролетариат не считает себя входящим в Украинское государство, он самоопределяется не в сторону Украины, а в сторону Великой России».

В качестве второго шага лидеры ДКР считали необходимым распространить «заявление всем иностранным государствам, в том числе и Германии, что согласно воле Донецкого пролетариата, выраженной на IV Областном съезде, Донецкая Республика не считает себя входящей в состав Украины, и принадлежащей остальной России» (так в тексте). «Дальше правительство Донецкой Республики, — писали «Известия Юга», — должно заявить Германии и ее союзникам, что оно присоединяется к миру, заключенному Советом Народных Комиссаров Российской Федерации, и на этом основании потребовать невторжения германских войск за пределы Республики»[775].

По этому алгоритму правительство ДКР и действовало, громогласно объявляя о самостоятельности ДКР. Еще в феврале, когда немцы были далеки от границ Донкривбасса, Артем лично направил ноту кайзеру Германии, поясняя, что регион не входит в состав Украины, и предупреждая о том, что в случае вторжения в пределы суверенной республики трудящиеся поднимутся с оружием в руках против оккупантов[776].

Такая позиция кому — то может показаться нынче и нереалистичной. Однако в этом смысле позиция меньшевиков ДКР еще меньше опиралась на реальное осмысление ситуации. Рубинштейн, к примеру, обсуждая судьбу Харькова, заявил: «Я считаю, что полумиллионный город с 50 тыс. рабочих не может быть театром войны и должен быть объявлен «открытым» городом». Иллюзии по поводу возможности избежать войны и немецкой оккупации путем объявления своего города «вольным» или «открытым» за несколько дней до этого были развеяны у одесситов[777].

Надежды на то, что немецкие войска, вторгаясь в пределы УНР, ограничатся лишь Малороссией и не пойдут в губернии Юга России, которые не были признаны как Украина и Временным правительством, поначалу существовали и в Москве. Об этом свидетельствуют многочисленные ноты и заявления, которые распространяло российское правительство относительно границ Украины.

18 марта, то есть в день вторжения немцев в пределы Донецкой республики, Народный комиссариат иностранных дел России передал по радио ноту правительству Германии с протестом против вторжения немцев за пределы границ Украины и потребовали вывода войск с территории, которая Украиной не является. В частности, Москва устами Чичерина потребовала немедленного очищения Одессы, заявив: «Народный комиссариат надеется, что если, несмотря на то что Одесса не входит в пределы Украины, ее занятие рассматривается как наступление и занятие украинской территории, Германское правительство не откажется сообщить, в каком виде оно представляет границу Украины».

На ответ немцам потребовалась неделя консультаций — лишь 24 марта германское правительство передало следующую ноту: «Императорское Германское правительство отклоняет протест Русского Народного Комиссариата по иностранным делам от 18 с. м. против вступления германских войск в Одессу и требование о немедленном оставлении этого города ввиду того, что он якобы не находится на украинской территории. Согласно заявлениям украинской делегации во время мирных переговоров в Бресте к территории Украины принадлежит, в частности, и Херсонская губерния. Следовательно, Одесса также должна рассматриваться как находящаяся на украинской территории».

Из этого ответа видно, что, во — первых, Германия, определяя границы Украины, базировалась лишь на устных пояснениях украинской делегации в Бресте, а во — вторых, на 20–е числа марта, когда уже велись бои в пределах ДКР, не имела четкого представления о том, какие еще губернии России следует причислять к территории Украины. Во всяком случае, четкого ответа на четкий вопрос НКИД России о границах Украины Берлин дать не смог.

В этой связи уже 26 марта 1918 г. народный комиссар Чичерин официальной нотой попросил Берлин «сообщить, основывает ли Германское правительство свое заявление о принадлежности Одессы к Украине на словесных заявлениях украинских делегатов или на каких — либо документах международного характера и как именно Германское правительство определяет границы Украинской Республики». В те же дни аналогичные усилия с целью доказать немцам, что Одесса «не является украинским городом и не имеет никакого желания таковым быть», прилагала и Одесская городская дума[778].

Еще одной пространной нотой от 26 марта Наркомат иностранных дел России четко указал Германии, что считает наступление, развернувшееся в Донецкой республике, выходом немецких армий за пределы Украины: «Народный комиссариат… не может не указать, что продолжающееся наступление германских войск на юге России, наступление, перешедшее за границу чисто украинской территории, не может быть согласуемо с принятым Договором». И вновь правительству Германии было настоятельно предложено «высказаться определенно по вопросу о том, какие именно границы ставит это правительство Украинской Республике»[779].

И лишь 29 марта 1918 г. германский МИД ответил радиограммой № 13402, в которой сформулировал наконец планы о продвижении своих войск, основанные исключительно на последнем Универсале Центральной Рады: «Императорское Германское правительство в соответствии с прокламацией Украинской Центральной Рады считает, что к собственно Украине относятся следующие девять губерний: Волынская, Подольская, Херсонская, Таврическая (без Крыма), Киевская, Полтавская, Черниговская, Екатеринославская и Харьковская». Таким образом, лишь к концу марта Берлин официально заявил о намерении занять ДКР. При этом было подчеркнуто, что вопрос принадлежности этих земель Украине не является окончательным и должен являться предметом договоренности между Москвой и Киевом: «Окончательно установление границы между Россией и Украиной должно иметь место в русскоукраинском мирном договоре, немедленно заключить который Русское правительство обязалось по Мирному договору с нами и нашими союзниками»[780].