Бункер. Смена - Хауи Хью

Достав из нагрудного кармана ржавый консервный нож и любимую вилку, Джимми вскрыл банку с персиками. Когда он сделал первый надрез, послышался легкий хлопок входящего в банку воздуха. Джимми научился не есть содержимое банок, если они не издавали такой звук. К счастью, туалеты еще работали, когда жизнь преподала ему этот урок. Сейчас ему отчаянно не хватало туалетов.

Он съел персики, наслаждаясь каждым кусочком, затем выпил сок. Он не был уверен, можно ли его пить — на этикетке про сок ничего не говорилось, — но он ему очень нравился. Потом он взял банку с ананасами и консервный нож и собрался проткнуть крышку, но тут пискнула панель с клавиатурой на большой стальной двери.

— Рановато вы сегодня, — прошептал он непрошеным гостям.

Джимми отложил банку, облизал вилку и сунул ее обратно в карман. Зажав приклад под мышкой, он сидел и смотрел, шевельнется ли дверь. Если она хоть чуть-чуть приотворится, он откроет огонь.

Панель четырежды пискнула, когда был введен набор цифр, потом зажужжала, указывая, что код неправильный. Когда пришельцы попробовали второй код, Джимми стиснул винтовку. На экранчике панели было место для четырех цифр. Это означало десять тысяч комбинаций, если включить и четыре нуля. Панель разрешала делать три попытки и, если коды оказывались неправильными, отключалась на сутки, Джимми знал это уже давно. У него осталось чувство, что про панель ему рассказала мама, но это было невозможно. Если только они не говорили во сне.

Он дождался, когда панель снова зажужжала. Еще один код долой, и это означало, что время истекает. Правильный код был «1218». Джимми проклял себя за то, что произнес это число хотя бы мысленно, и его палец выжидательно лег на спусковой крючок. Но мысли подслушать нельзя. Он все время про это забывал, потому что свои-то мысли он слышал всегда.

Началась третья и последняя на сегодня попытка, а Джимми не терпелось съесть ананасы. У него с людьми за дверью сложилась своего рода ритуал — три попытки каждое утро. Хоть это и было страшно, но они остались его единственным контактом с людьми. На стенке одного из серверов он проделал вычисления, предположив, что они начали с четырех нулей и двинулись по нарастающей дальше. Три попытки в день означали, что они наткнутся на правильный код на четыреста шестой день, со второй попытки. До этого дня осталось меньше месяца.

Но расчеты Джимми не учитывали все обстоятельства. Оставался томительный страх, что они могли пропустить некоторые числа, что начали с какого-то другого или что им может тупо повезти, если они перебирают коды наугад. Насколько Джимми было известно, дверь можно открыть несколькими кодами. А поскольку он не обратил внимания на то, как отец изменил код, он не мог увеличить числовое значение своего кода. А что, если он этим только облегчит им задачу? Вдруг они начали с «9999»? Конечно, он мог и уменьшить число кода, надеясь, что проскочит числа, которые они уже испробовали, но что, если они это число еще не брали? Предпринять какое-то действие и случайно впустить их — это хуже, чем ничего не делать, а потом умереть. А Джимми умирать не хотел. И убивать кого-то тоже.

Вот о чем он думал, пока набирал очередные четыре цифры. Когда панель прожужжала в третий и в последний на сегодня раз, он разжал стиснувшие винтовку пальцы. Джимми вытер вспотевшие ладони о штаны и взял банку с ананасами.

— Привет, ананасы, — прошептал он.

Наклонившись, он проткнул крышку и внимательно прислушался.

И ананасы прошептали ему, что их можно съесть.

Суть жизни, как понял со временем Джимми, заключается в чередовании еды и опорожнения кишечника. Ее немного разбавляет сон, но на него требуется мало усилий. Он узнал этот великий закон природы, только когда сливной бачок унитаза перестал наполняться. Пока бачок полон, никто не думает о содержимом своего кишечника. А потом думает только об этом.

Джимми начал опорожняться в углу серверной, как можно дальше от двери. Он мочился в раковину, пока из крана не прекратила идти вода и запах не стал слишком сильным. Когда это произошло, он переключился на подачу воды из цистерны. «Правила» подсказали, какую страницу надо отыскать и как это сделать. Книга была жутко скучная, но временами все же полезная. Джимми предположил, что как раз для таких случаев ее и написали. Он понимал, что вода в цистерне рано или поздно закончится, поэтому решил ее экономить, выпивая как можно больше жидкости из банок. Он терпеть не мог томатный суп, но выпивал его по банке каждый день. Моча у него стала ярко-оранжевой.

Как-то утром Джимми допивал сироп из банки с консервированными яблоками, когда люди пришли испытать очередные коды. Все произошло быстро. Четыре цифры — и панель издала другой звук. Она не зажужжала. Не залаяла, не завопила, не разгневалась. Она пискнула, но по-другому. И вместо красной лампочки, которая загоралась уже больше года, вспыхнула яркая и пугающая зеленая.

Джимми вздрогнул. Открытая банка с персиками свалилась с колена и покатилась, заливая пол сиропом. Он ждал случившегося только через два дня.

От большой стальной двери донеслись звуки. Джимми бросил ложку и нашарил винтовку. Снять с предохранителя. Щелчок под большим пальцем, глухой удар со стороны двери. Голоса, голоса. Восторг с одной стороны, ужас — с другой. Джимми прижал приклад к плечу и пожалел, что вчера не тренировался стрелять. Завтра. Он планировал быть готовым завтра. А у них получилось на два дня раньше.

В двери что-то щелкнуло. Джимми стал гадать: не пропустил ли он день или два? Однажды он заболел, и у него подскочила температура. И еще был момент, когда он заснул, читая, а проснувшись, не смог вспомнить, какой наступил день, возможно, он пропустил один. А может, те люди пропустили число. Дверь чуть-чуть приоткрылась.

Джимми еще не был готов. Винтовка скользила в потных ладонях, сердце колотилось. Настало событие, которого ждешь. Ждешь так сильно, с такой страстью и сосредоточенностью — например, надуваешь пластиковый мешок, смотришь, как он набухает перед глазами, знаешь, что он вот-вот лопнет, знаешь, знаешь — и когда событие происходит, оно пугает тебя так, как будто ты его совсем не ждал.

И это было таким же событием. Дверь приоткрылась шире. За ней стоял человек. Человек. И на секунду, на кратчайший миг, Джимми едва не отбросил целый год планирования, календарь страха. Вот человек, с которым можно поговорить, которого можно послушать. С которым можно по очереди орудовать отверткой и молотком — теперь он вскрывал банки ими, потому что консервный нож сломался. Это «проект-партнер», как любил говорить отец…

Лицо. Человек со злобным оскалом. Год планирования, стрельбы по банкам из-под томатного супа, звона в ушах и перезарядки, чистки винтовки и чтения — и теперь лицо за приоткрывшейся дверью…

Джимми нажал на спусковой крючок. Ствол подпрыгнул. И злобный оскал сменился другим выражением: смесью удивления и печали. Человек упал, но в дверь уже торопливо протискивался другой, и в руке у него было что-то черное.

И ствол снова дернулся. При каждом выстреле Джимми моргал. Три выстрела. Три пули. Второй мужчина еще двигался вперед, но на его лице отразилась такая же печаль, а глаза потускнели, когда он рухнул всего в двух шагах от двери.

Джимми ждал следующего. Он слышал, как тот громко ругается. А тот, в кого он выстрелил первым, все еще двигался — как пустая банка, которая подскакивает и катится еще долго после того, как ее пнешь. Дверь была распахнута. Миры по обе стороны двери соединились. Мужчина, открывший дверь, приподнял голову, на его лице отразилось нечто более глубокое, чем печаль, и Джимми внезапно увидел перед собой отца. Его отец лежал снаружи возле двери, умирая в коридоре. И Джимми не мог понять, как такое возможно.

Ругань стала тише — третий уходил от двери по коридору, и Джимми сделал первый полный вдох с того момента, когда от двери донесся сигнал и загорелась зеленая лампочка. Пульса у него не было: сердце безостановочно колотилось с такой частотой, что все удары слились в один. В низкий гул, как внутри работающего сервера.