Город бездны - Аластер Рейнольдс

— Ну и черт с ней… и с нами всеми.

Омдерман запнулся, но притворился, что не расслышал слов Бальказара, и продолжал:

— Эти люди знают, что умрут, не достигнув цели. Но они радуются, что внесли свой вклад в общее дело — даже будь это лишь крошечный элемент малозаметного узора. Беда в том, что нам крайне мало известно о том, что на самом деле происходит у нас на родине.

Замьюдио улыбнулся.

— И даже если они передали нам самые последние новости, мы не можем сказать, насколько им можно доверять.

— Иначе говоря, мы пришли к тому, с чего начали, — заключил Арместо, капитан «Бразилии». Он был не намного старше Небесного и младше всех остальных. Небесный пристально изучал его, пытаясь определить характер своего будущего противника — противника, которым он станет через годы или десятилетия.

— Я знаю, по каким причинам они могут желать нашей смерти, — произнес Небесный и повернулся к Бальказару. — Вы позволите, капитан?

Подбородок капитана дернулся, словно у дремлющего человека, которого внезапно разбудили.

— Давай, Тит. Давай, мой мальчик.

— Предположим, мы не единственные участники этой игры, — Небесный наклонился вперед, облокотившись на столешницу. — Мы покинули родину сто лет назад. За это время были разработаны проекты других, более скоростных кораблей — а может быть, эти корабли уже построены. А теперь представим себе, что есть некая фракция, которая хочет помешать нам достичь Суона, — потому что надеется сама заявить на него права. Разумеется, они могут решить спор, сразившись с нами, но у нас четыре больших корабля с ядерным вооружением, — он имел в виду установленное на борту оборудование для ландшафтного проектирования, которое, возможно, придется проводить, когда корабли достигнут Конца Путешествия. Ядерные заряды предназначались для пробивания проходов в горах или создания искусственных гаваней — но при этом оставались оружием.

— Они понимают, что так просто с нами не справиться, — сказал Небесный. — Поэтому гораздо проще сделать так, чтобы мы уничтожили сами себя.

— Значит, по-вашему, у нас есть вполне веские основания не доверять посланию?

— Именно так. Все говорит в пользу того, чтобы не проводить модернизацию, которую нам предлагают.

Специалист по двигателям откашлялся.

— Он прав. Мы можем лишь оценить техническое содержимое послания.

— Это нелегкая задача.

— Придется рискнуть.

Совещание продолжалось. Доводы «за» и «против» следовали один за другим, общее мнение склонялось то к одному, то к другому… Кто-то предположил, что одна из сторон утаивает важную информацию, — так и было, отметил про себя Небесный, — но прямых обвинений не последовало, и собрание закончилось в обстановке скорее неприязни, нежели открытой враждебности. Единственное, до чего удалось договориться, — это о продолжении обмена вариантами трактовки посланий, а также о создании сборной экспертной группы, которой предстояло оценить, насколько технически осуществимы предложенные модификации. Было оговорено, что ни один из экипажей не будет действовать в одностороннем порядке и не предпримет попыток модернизации без согласия всех остальных. Кто-то предложил в виде исключения разрешить такие эксперименты — при условии, что корабль отделится от Флотилии и отойдет на расстояние, вчетверо превосходящее нынешнюю дистанцию.

— Это просто безумие, — воскликнул Замьюдио — высокий красивый мужчина, пожилой, но еще моложавый и крепкий. Вспышка, уничтожившая «Исламабад», лишила его зрения. Теперь у него на плече торчала камера, пристегнутая под мышкой. Она напоминала попугая, с каким обычно изображают морских разбойников, и ее объектив поворачивался то в одну, то в другую сторону, словно по собственному желанию. — Когда мы отправлялись в эту экспедицию, мы делали это в духе товарищества, а она превратилась в гонку за призом.

На скулах Арместо заиграли желваки.

— Тогда почему вы не желаете поделиться с остальными продовольствием, которое успели скопить?

— Вы напрасно думаете, что мы сидим на куче продуктов, — не слишком уверенно возразил Омдерман. — Точно также можно сказать, что вы придерживаете запчасти, которые нужны для ремонта саркофагов, — камера Замьюдио нацелилась на него.

— Это просто смешно. Нет, никто не спорит: уровень жизни на кораблях различается. Более того: это было предусмотрено изначально. Кораблям было предписано вести дела независимо от других — например, чтобы избежать общих ошибок в непредвиденных ситуациях. Но разве это означает, что в конечном итоге жизнь на всех кораблях станет одинаковой? Разумеется, нет. В этом случае схема была бы нарушена. Коэффициент смертности среди экипажей будет немного различаться — это неизбежно; он лишь показывает, насколько командование корабля следит за уровнем медицинского обслуживания.

Почувствовав себя в центре внимание, Замьюдио понизил голос. Его невидящий взор казался устремленным в никуда, в то время как камера поочередно вглядывалась в лица присутствующих.

— Потери среди спящих на кораблях также неодинаковы. Может, это диверсия? Не думаю, хотя эта мысль представляется весьма привлекательной.

— Привлекательной? — переспросил кто-то.

— Вот именно. Нет ничего более удобного, чем впасть в паранойю и искать заговорщиков. За ними обычно скрывается более глубокая проблема. Забудьте о диверсантах — лучше подумайте о том, что вы организовали не на должном уровне, какие технические инструкции истолковали, мягко говоря, неадекватно… Список можно продолжить.

— Кончайте этот детский лепет, — произнес Бальказар — у него наступил очередной миг просветления. — Мы не за тем здесь собрались. Если кому-то приспичило сделать то, что написано в этом треклятом послании — вперед. А я с удовольствием посмотрю, что из этого выйдет.

Понятно, что желающих сделать первый ход не нашлось. Каждый испытывал вполне естественное желание предоставить другому возможность сделать ошибку. Очередное собрание должно было состояться через три месяца, после того, как послания будут изучены более тщательно. Пройдет еще некоторое время, и их содержание будет публично оглашено на каждом корабле. Взаимные обвинения, которые только что сотрясали конференц-зал, сами собой забылись. Делегаты мгновенно сошлись на том, что подобное решение не только не вызовет обострения отношений между экипажами, но даже приведет к их умеренному потеплению.

— Скоро мы прибудем на «Сантьяго», сэр, — сказал Небесный, когда они летели обратно в шаттле. — Вы не хотите немного отдохнуть?

— Черт побери, Тит… если бы я захотел отдохнуть, я…

Бальказар уснул, не успев закончить фразу.

На дисплее панели управления уже появился крохотный силуэт родного корабля. Иногда корабли Флотилии представлялись Небесному островками маленького архипелага, разделенными проливом, — таким широким, что ближайший сосед оказывался скрытым за горизонтом. Архипелаг был погружен в вечную ночь, а огни островов были настолько слабыми, что увидеть их можно было только вблизи. Немалое мужество и вера требовались, чтобы покинуть свой островок и отчалить в темноту, полагаясь лишь на то, что навигационные системы не увлекут хрупкое суденышко — кэб-челнок — вглубь безбрежного океана тьмы. По привычке прокручивая в уме возможные сценарии покушения на жизнь капитана, Небесный решил, что диверсант прежде всего выведет из строя автопилот кэба. Достаточно лишь узнать, когда намеченная жертва отправляется на другой корабль. Шаттл просто умчится в никуда. Потом внезапно закончится топливо, или откажет система жизнеобеспечения… Весьма заманчивая перспектива.

Но только не для него. Он постоянно находится при Старике, так что ценность этого способа сомнительна.

Он снова возвратился к тому, что происходило на собрании. Капитаны Флотилии старательно делали вид, что не замечают у Бальказара приступов рассеянности, которая сменялась периодами полного помрачения. Но Небесный заметил, как делегаты озабоченно переглядываются через полированное поле столешницы, когда уверены, что Небесный на них не смотрит. Один из них явно терял рассудок — неудивительно, что это вызывало тревогу. Кто застрахован от подобного? Не такая ли участь ждет каждого из них, достигшего возраста Бальказара? Разумеется, Небесный тоже ничем не показал, что обеспокоен состоянием здоровья капитана. Он выслушивал невразумительные сентенции, с готовностью кивал в ответ и ни разу, даже намеком, не дал понять, что разделяет общее мнение и считает Бальказара окончательно выжившим из ума стариком.

Одним словом, Небесный являл собой образец преданности.

С пульта управления донесся предупреждающий писк. Гигантский силуэт «Сантьяго» уже маячил впереди, хотя разглядеть его было еще трудно, — кабина шаттла была освещена. Бальказар дремал. Серебристая нитка слюны легла ему на погон, словно еле приметный знак очередного повышения.