Секретная миссия Рудольфа Гесса - Питер Пэдфилд

— Куда?

— У него дом на базе.

Мак-Лин настоятельно попросил, чтобы его связали, но от слуги, снявшего в доме герцога трубку, получил еще более решительный отказ. Ему сказали, что герцог уже лег, но Мак-Лин потребовал, чтобы его разбудили. Через несколько минут он услышал, как герцог несколько раздраженно спросил, что случилось. Мак-Лин объяснил.

— Господи, Боже мой! — ответил герцог. — Зачем только я ему понадобился?

— Не знаю, он больше ничего не говорит.

— И что я, по-вашему, должен делать?

Мак-Лин сказал, что считает, что ему нужно пойти взглянуть на летчика. Гамильтон согласился и сказал, что будет.

Следующий звонок был из корпуса наблюдения.

Возможно, звонил майор Дональд. Но если так, он очень заблуждался относительно времени своего звонка, "около 2 часов ночи", как написал он в своем последующем письме, потому что дежуривший ночью офицер из командного пункта зоны Глазго позвонил капитану Бенсону в Тернхаус задолго до 1.30, но к этому времени в Тернхаус уже позвонил кто-то из корпуса наблюдения. На звонок из Глазго ответил дежурный офицер в Тернхаусе и сказал, что капитана Бенсона нет. Когда же ему сообщили, что захваченный летчик просит встречи с герцогом Гамильтоном и, по всей видимости, готов говорить, он ответил, что уже слышал эту историю "от кого-то из корпуса наблюдения и аэродрома в Эйре"; еще он добавил, что капитан Бенсон в курсе и в 8.30 утра собирается отбыть в Глазго.

Если майор Дональд не ошибался во времени, он позвонил в Тернхаус еще раз, спустя примерно полчаса после этого, чтобы сказать, что говорить с герцогом Гамильтоном хочет не просто задержанный пилот, а Рудольф Гесс. По словам Джеймса Дугласа-Гамильтона, дежурный летчик сообщение в такой форме не передал, "вероятно, потому, что оно казалось неправдоподобным".

Источника для подтверждения этого он не называет, тем более что в одном из писем к Ильзе этот факт частично опровергается. Герцога Гамильтона, писал он, тоже уведомили о "странном сходстве" с Гессом.

Как видно из отчетов, имеющихся в открытых папках по делу задержания Гесса, самым странным и наиболее многозначительным в этом эпизоде было поведение герцога Гамильтона; подобно собаке Шерлока Холмса, которая не лаяла по ночам, он ничего не предпринимал.

Вопрос по этому поводу поставил в конце месяца полковник Файербрейс, руководитель разведывательной секции Генерального штаба Шотландского командования: "Если правда, что власти ВВС были информированы до 01.00/11-го о том, что важный пленник хотел сделать им заявление, их пассивность неуместна, ввиду того, что задержанный мог иметь для передачи важную оперативную информацию. Можно предположить, что решение ничего до утра не делать было принято командиром крыла герцогом Гамильтоном не случайно, в связи с чем он не бросился сломя голову к месту происшествия, как сделал бы при обычных обстоятельствах".

Следует вспомнить, что в то воскресенье, 10 мая, Гамильтон отправил полковнику Блэкфорду в воздушную разведку письмо о возможном отъезде в Лиссабон для встречи с Альбрехтом Хаусхофером. После полудня того же числа он вылетел на «Харрикейне» из Тернхауса на Дремский аэродром, близ Норт-Берика в заливе Фирт-оф-Форт, где над заливом проводил тренировочный ближний бой со своим заместителем, о чем свидетельствует Джеймс Лизор. В записях тернхаусского подразделения ВВС какие-либо данные о патрулях не сохранились, но в книге регистрации операций 603-й эскадрильи имеется запись о борте «Б», летевшем 10 мая из Тернхауса в Дрем, и об «А», летевшем из Дрема в Тернхаус.

В тот вечер Гамильтон находился на дежурстве на командном пункте Тернхауса и наблюдал за небом, когда в секторе под ним был обнаружен "Рейд Х42", уходивший в сторону моря. Таким образом, он не нес ответственности за принятые действия. Обнаружить, какие действия были приняты на базе, отвечавшей за указанный сектор, Эклингтон ВВС, невозможно, поскольку журнал регистрации операций оказался мало информативным документом. О патрулировании и о боевых вылазках записей не было. Следует вспомнить, что в регистрационном журнале 13-й группы Устонского подразделения ВВС говорилось о "72 Уайт" [двух "Спитфайрах"], получивших боевое задание и обследовавших Фармские острова Холи-Айленд", но из журнала 72-й эскадрильи явствует, что никаких «Спитфайров» в то время в воздухе не было. Однако, когда выяснилось, что мишень раздвоилась, на перехват «42J» в Эклингтоне был поднят один «Спитфайр» — он был один ввиду того, что солнце уже зашло, а в темноте два «Спитфайра» не смогли бы оставаться вместе на длительной вылазке. «42J» вошел в сектор как раз в тот момент, когда пересек Шотландские холмы, но поскольку он направлялся к Глазго, ему на перехват из Эйра поднял «Дефайант» Гектор Мак-Лин, отвечавший на западном побережье за воздушное пространство Престика и Эйра. Журнальные записи, какими бы скудными не были, и сообщения тех, кто принимал непосредственное участие в действиях, опровергают последующее заявление, поступившее из Тернхауса, о том, что были приняты "нормальные действия", "чтобы перехватить и сбить вражеский самолет". К примеру, пилот «Спитфайра» из Эклингтона, поднятый по тревоге в 10.20, Морис Покок, твердо убежден, что был отправлен на перехват и уничтожение нарушителя. Заявление из Тернхауса является сомнительным уже потому, что поступило из Тернхауса, а эта база не имела к инциденту никакого отношения. Если Гесс и Гамильтон договорились обо всем, наподобие того, как это было сделано на базе ВВС в Лимпе для «Кондора» Баура с Гитлером на борту (на 10 мая договоренность все еще оставалась в силе), Гесс совершил приземление не в том секторе. Гамильтон мог только наблюдать, в то время как другие пытались совершить перехват. Можно предположить, что неспроста Гамильтон совершал днем вылет над заливом Форт, неспроста в тот вечер дежурил на командном пункте. Возможно, он ждал Гесса. Но это только предположение.

Достоверно и непонятно другое — последовавший с его стороны отказ взглянуть на неизвестного пилота самому и позволить взглянуть на него своему офицеру дознания, Бенсону, хотя, по многочисленным данным, летчик настаивал на встрече и утверждал, что имеет важное послание. Это противоречило не только принципам следственных органов, но и здравому смыслу. Даже если принять во внимание, что Гамильтон был изнурен несколькими днями неусыпного бдения в своем секторе, он мог послать на место Бенсона или попросить разузнать обо всем кого-нибудь с базы ВВС Эбботсинча или Эйра. В тот момент, когда он закончил дежурство и ушел домой спать, Лондон подвергся жестокому воздушному налету, оказавшемуся на ту дату самым разрушительным из всех. Задержанный летчик мог обладать жизненно важной информацией. Скорее всего, пассивность Гамильтона была намеренной, не исключена возможность и того, что о случившемся он поставил в известность Шолто Дугласа из штаба командования истребителей и получил приказ до утра никаких действий не предпринимать. Это могло бы объяснить и тот факт, что база ВВС в Эбботсинче, получив после 12.15 ночи предупреждение из Глазго, на него не отреагировала и своего офицера на место не послала.